Аристарх Ромашин - Секрет гениальности

– Интересно, – сказал я, записывая, но ничего нового пока не услышав. – По сути, каждый, кто так или иначе пишет, знает об этих постулатах, но при этом они не такие гении, как вы.

– Потому что не следуют главному: обеспечивать мозг питательными веществами.

– Думаете, только в этом разница?

– Я не думаю, я – знаю.

– Хорошо, – сказал я, подчёркивая первый ответ Джона. – А сколько часов в день вы работаете?

– Когда как. Иногда я могу писать весь день. А иногда меня хватает на два часа и все. Ах да. Ещё одна важная деталь – это уметь мотивировать себя. Заставлять свой зад смирно сидеть, а руки – много писать, даже если не очень хочется.

– А как вы себя мотивируете? – заинтересовался я.

– Очень просто. Стоит мне подумать о гонорарах, как я сажусь и пишу. Раньше деньги не были главным мотиватором для меня, но благодаря моей популярности я стал зарабатывать хорошо, поэтому сейчас для меня деньги – главная мотивирующая сила.

– А как мотивировать себя начинающим авторам?

– Читать биографии успешных писателей и не только писателей. Многие великие люди начинали никем. Знание этого очень вдохновляет, потому что любой начинающий автор, по сути, находится в таком же положении, как когда-то находились их кумиры. Они никто и звать их никак.

Я записывал каждое слово Джона, стараясь ничего не упустить. Если не считать информации о мозге, то ничего нового я от него не услышал, но несмотря на это, чувствовал небывалый прилив сил и вдохновение.

Джон Мамагона налил себе воду, потом обратился ко мне:

– Воды, Джек?

– Да, спасибо!

Я поднялся и взял предложенный мне стакан с водой.

– Кстати, вода тоже важный компонент для писателя. Чем пить виски или вино во время работы над рукописью, лучше пить воду. Не меньше двух или трёх литров в день.

Допив воду, я поставил стакан на ковёр и записал новую информацию.

– Остались у вас ещё вопросы? – спросил маэстро, поглядывая на часы, – у меня строгий распорядок дня. Да, добавьте ещё один пункт, сон также важен для писателя. Нужно хорошо высыпаться, чтобы хорошо писалось.

Я записал и сказал:

– Ну и последний вопрос, Джон. Больше личного характера. Почему вы отказываете во встрече другим авторам? И со мной отказывались встречаться, но в итоге согласились, что изменилось?

– А зачем мне тратить своё время, которого всегда мало, на бездарных, на мой взгляд, авторов? Ваши рассказы мне с самого начала приглянулись...

– Правда? – удивился я, перебивая Джона.

– Правда, правда. Я слов на ветер не бросаю. Просто мне нужно было изучить вас. Ваши привычки. Силу таланта. Вы единственный человек, который за почти сорок лет моего творчества смог меня чем-то удивить. Конечно, были и до вас юные дарования, но к сожалению, у них была печальная судьба.

Я не совсем понимал, о ком говорил Джон, да и в тот момент мне было все равно, так как хвальба маэстро была для меня, как долгожданный подарок для ребёнка. Все моё внимание было сосредоточено на подарке, а остальное не важно.

– И ещё, – сказал он. – Вы ведь никому не рассказывали, что шли на встречу со мной?

– Конечно, нет. Как и просил ваш агент.

– Хорошо. Я эту информацию доверяю только вам. Надеюсь, она пойдёт на пользу. Если следовать ей и много писать, то очень быстро можно стать гениальным писателем.

– Спасибо, Джон! – был тронут я.

– А теперь давайте прощаться, – сказал Джон. – Мне через час нужно ложиться спать. Через два дня у меня будет особый ужин, но, к сожалению, вас пригласить я не смогу.

– Ничего страшного. Но мы же ещё увидимся с вами? – с надеждой в голосе спросил я.

– Посмотрим, – сказал Джон, вставая и направляясь ко мне.

Мы пожали друг другу руки. Он проводил меня до двери.

В коридоре уже ждал двухметровый дворецкий.

Мы спустились в холл. Великан помог надеть мне пальто и открыл дверь.

– Встреча была плодотворной? – поинтересовался он.

– Да, конечно, я очень доволен. Мистер Мамагона хороший человек.

– Несомненно, – сказал дворецкий, как мне показалось, с лёгкой усмешкой и закрыл дверь.

Я завёл машину, развернул и поехал обратно к воротам.

«Джон считает меня талантливым, – думал я. – Приятно слышать такие слова от признанного гения. А может, я буду его преемником?»

Охранник открыл мне ворота. Я выехал на дорогу и поехал домой. Нужно было все обдумать. Ничего принципиального нового я не узнал, не считая информации о воде и мозге, но сама энергетика маэстро была настолько мощной, что рядом с ним казалось: мне все по плечу.

За мной, включив сирену, ехала машина скорой помощи. Я хотел пропустить скорую, но в этот момент в глазах потемнело. Потом я услышал визг шин, почувствовал удар, и резкая боль отключила меня.

Придя в себя, я попытался открыть глаза, но у меня ничего не получилось. Попытка подвигаться болью отдавалась во всем теле. Были слышны чьи-то голоса, потом кто-то приложил палец к моей шее и сказал:

– Мёртв. Везите его в морг.

«Как мёртв? – удивился я, – я жив, ребята».

Вместо ответа я почувствовал, как игла пронзает кожу правой руки. Прежде чем окончательно провалиться в темноту, я вспомнил, что Джон Мамагона, предлагая мне воду, не стал пить из своего стакана...

Эпилог.

Спустя два дня у гениального писателя Джона Мамагона был особый ужин.

Дворецкий читал ему некролог. В нём говорилось об автокатастрофе, в которой погиб подающий надежды молодой писатель Джек Пинекли

– Бедняга, – сказал Джон, с наслаждением поедая ужин. – Доктора отблагодарили?

– Да, конечно, сэр.

– Блокнот Джека изъяли?

– Да, сэр.

– Никто ничего не заметил?

– Нет. Можете быть спокойны, сэр.

– Хорошо, – чавкая, сказал Джон. А потом добавил:

– Так, началось, записывай.

Дворецкий, вытащив из кармана присвоенные блокнот и ручку Джека, сказал:

– Диктуйте.

И Джон Мамагона принялся диктовать названия и идеи рассказов и романов.

– Ну вот, – сказал гениальный писатель, закончив диктовать. – Ещё на десять лет я себя обеспечил. Странно, как будто сама вселенная делится со мной молодыми талантливыми авторами каждые десять лет, – добавил Джон, продолжая свою трапезу.

– Кстати, вот ещё одно название рассказа. Запиши: «Секрет гениальности».

Дворецкий записал.

Уже почти сорок лет Джон Мамагона был единственным гением в литературе, превзойти которого никто не мог. А для тех, в ком ему удавалось разглядеть талант и гениальность, Мамагона инсценировал несчастный случай и с помощью доктора, тайно работающего на него, получал их гениальный мозг. Джек Пинекли был четвертым за эти сорок лет.

– Вкусный мозг оказался у Джека, – сказал Джон дворецкому. – Хотя это ещё и заслуга повара.

– Несомненно, – согласился двухметровый дворецкий.