Джеймс Хэйзел - Поденка

Мимо них прошли два санитара с носилками, на которых лежала Хейли Рен. Прист сжал руку Джессики.

– Подождите, – окликнул он санитаров и сделал им знак притормозить.

Выйдя из машины, он последовал за ними к другой «Скорой».

– Что с ней? – спросил Чарли.

– Она очень слаба, – ответил один из санитаров, задвигая носилки с Хейли в «Скорую помощь». – И явно пережила тяжелый стресс. Это все, что я могу сейчас сказать.

– Послушайте, – взволнованно проговорил Прист, – она отравлена модифицированным стрихнином. Свяжитесь со старшим инспектором Роулинсоном из Департамента сыскной полиции Южного Уэльса. У него есть информация по случаям аналогичных отравлений, которая может помочь в лечении мисс Рен.

– Спасибо за содействие. Вы полицейский?

– Уже нет.

Хейли открыла один глаз и посмотрела на Чарли. Сначала она, похоже, не узнала его, но когда двери «Скорой» уже закрывались, она подняла руку и улыбнулась. И Прист почувствовал, что искупил какую-то часть своих грехов.

Но это чувство длилось недолго.

– Черт! – пробормотал он.

– В чем дело? – спросила Джессика.

– Тут моя бывшая жена.

К «Скорой», решительно вышагивая по гравию, приближалась заместитель комиссара полиции Лондона Ди Окленд. Лицо ее было искажено злобой. Рядом шли еще двое полицейских – те самые, которых Прист видел вместе с МакЮэном в доме Рена. Ди заметно постарела – в уголках глаз скопились лучики морщин, которых Прист раньше не видел. Он почувствовал, как сидящая рядом с ним Джессика напряглась.

– Привет, дорогая, – поздоровался Прист.

– Заткнись, Чарли. Как думаешь, во что ты ввязался?

Чарли ответил не сразу. Его недолгий брак с Ди Окленд потерпел крах главным образом потому, что он не раздумывал, прежде чем что-то ей сказать.

– Думаю, я только что вскрыл самый большой публичный скандал двадцать первого века, – сказал он.

Ди открыла рот и сделала глубокий вдох. Прист приготовился к взрыву ее ярости, но тут вмешался подошедший к ним МакЮэн.

– Это он! Арестуйте этого говнюка! – Физиономия МакЮэна покраснела и пошла пятнами.

Он где-то потерял свой галстук-бабочку, рубашка расстегнулась, частично обнажив его жирную волосатую грудь. Шотландец яростно тыкал пальцем в сторону Приста.

Двое сопровождающих Ди полицейских посмотрели на нее, ожидая инструкций.

– Инспектор МакЮэн, – сухо сказала Окленд, – напомните мне, почему вы оказались здесь?

– Я работал под прикрытием, мэм. Следил за этими извращенцами по приказу вашего предшественника.

– Понятно. Думаю, если бы это было правдой, я бы об этом знала, вам так не кажется? А на каком основании мы должны арестовать Чарльза Приста?

– Он препятствовал осуществлению правосудия, мэм. Прист с самого начала был в курсе событий.

– Да что вы говорите. Что ж… – Окленд повернулась к двум полицейским: – Арестуйте его.

– Ди… – запротестовал было Чарли, но бывшая супруга подняла руку.

Он посмотрел на Джессику.

– При условии, – невозмутимо продолжила Ди, – что инспектор МакЮэн сумеет объяснить нам, как так вышло, что офицер, действительно работавший здесь под прикрытием, не может подтвердить его легенду.

Из-за машины «Скорой» вышел Марко. Он снял свою форму официанта, и теперь на нем были гражданская одежда и бронежилет. Он стоял за спиной МакЮэна, сложив руки на груди и преграждая тому путь отхода.

– Мэ-эм? – заикаясь, проговорил шотландец.

– Один наш офицер уже работал под прикрытием в Доме Поденки, инспектор. Позвольте представить вам Грэма Сандерсона из Национального управления по борьбе с внутренним экстремизмом.

– Я… я не знал…

– Не знали, что за вашими гнусными делишками следят изнутри? Еще бы, откуда вам было знать.

МакЮэн замер. Его маленькие глазки забегали, как у загнанного зверя, ищущего выход.

– А что вы скажете о нем? – Окленд кивнула в сторону Приста, не отрывая глаз от Сандерсона.

– Эллиндер утащил одну из женщин на крышу. Вторую я освободил, но если бы не этот человек, развязка истории получилась бы не такой позитивной. Я нашел его на крыше, Эллиндер собирался его пристрелить, тогда-то я и открыл огонь.

– Хорошо. – Окленд повернулась к МакЮэну. – Пожалуйста, уберите этого типа с моих глаз, Сандерсон.

Грэм кивнул Присту, тот ответил скупой улыбкой. Затем бывший официант завел руки МакЮэна за спину и надел на них наручники. Шотландец пытался протестовать, но, похоже, у него уже не осталось желания бороться.

Когда Сандерсон увел МакЮэна, Прист и Джессика снова повернулись к Окленд. Чарли пожалел, что не повернулся раньше, – он мог бы поклясться, что Ди улыбалась.

– Мне понадобятся ваши показания, – сказала она. – Можно отложить до завтра. Надеюсь, вы сможете это сделать?

– Попробую.

– Да, попробуй. А теперь убирайся, пока я не передумала.

Прист был не из тех, кто смотрит в зубы дареному коню. Он взял Джессику за руку и пошел туда, где был припаркован его «астон».

– А вы?.. – крикнула Ди вслед.

Они остановились, и Прист посмотрел на бывшую супругу:

– Мисс Эллиндер.

Кивком указав на сомкнутые руки Приста и Джессики, Окленд усмехнулась:

– Черт возьми, не будь таким дураком.

В машине Прист провел ладонями по рулю. В зеркале отражались мигающие голубые огни. Прист повернулся к Джессике. Она смотрела вперед.

– Что ты скажешь своему отцу? – спросил он.

Она тяжело вздохнула.

– Я скажу ему правду.

– Ему тяжело будет это слышать.

– Да, это даже может его убить.

– А Скарлетт?

Джессика не ответила, только покачала головой.

Чарли посмотрел в зеркало заднего вида. По каменной лестнице четверо полицейских в форме тащили Люсию Эллиндер, которая упиралась и истошно вопила. Она пыталась отбиваться руками и ногами; ее платье было порвано. Полицейским с трудом удавалось ее удерживать. В конце концов они все же погрузили ее в фургон для арестантов, и все четверо забрались внутрь вслед за ней. И даже после того, как они захлопнули за собой дверь, в туманной мгле слышались ее крики.

– Безбожники! Бог вас ненавидит! Бог поглотит ваши души, отрежет вам языки, изувечит ваши тела…

Прист опустил зеркало. Джессика не смотрела в него, но он знал – она все слышала.

– По крайней мере, они ее взяли, – прошептала она.

– Ты не могла знать, Джессика.

– Я должна была догадаться.

Чарли кивнул. У него было такое же чувство, когда он думал об Уильяме.

Задняя дверь «астона» за креслом Приста открылась, и в машину кто-то сел. Прист и Джессика обернулись.

– Джорджи?

– Привет.

– Тебе следовало бы остаться в «Скорой», – заметил Прист.

– Они дали мне таблетки. Я хорошо себя чувствую.

– Джорджи…

– Чарли, я не хочу, чтобы меня записывали в потерпевшие. Не могли бы мы просто уехать отсюда?