Эрика О'Роурке - Диссонанс

Мы остановились у стеклянных дверей, ведущих в здание. За ними находился на редкость безликий вестибюль – мраморные полы, стойка охраны, выстроившиеся в ряд лифты, несколько низких диванов и столиков. Наши одноклассники сбились в стайку в углу – многие еще не успели снять пальто и рюкзаки.

– Послушай, – сказал Элиот, глядя на двух похожих друг на друга, словно близнецы, охранников за стойкой. – Когда ты окажешься перед Советом… В общем, сделай вид, будто ты сожалеешь о том, что сделала.

– Но я действительно сожалею, – произнесла я, вспомнив, как при виде исчезающих предметов и людей мой живот свело спазмом. – Мне ни к чему притворяться.

– Вот и хорошо. И не пытайся винить во всем Адди. Они все ее обожают, а значит, наверняка встанут на ее сторону.

– Тоже мне новость, – пробормотала я.

Элиот взял меня за руку:

– Мы ведь не хотим опоздать, верно?

Я кивнула, и он открыл передо мной стеклянную дверь.

Всякий раз, когда я переступала порог этого здания, по коже у меня пробегали мурашки. Есть какая-то странная власть и сила в тайнах, в скрытом знании, и чем глубже эти тайны спрятаны, тем эта сила больше. В здании Совета она буквально ощущалась в воздухе. Это сооружение хранило от обычных людей секреты, разузнать которые они не могли и мечтать, а потому не имело значения, сколько репродукций Моне висело в коридорах или насколько пестрыми были ковры и обивка мебели. Концентрация силы и власти в здании буквально зашкаливала и не позволяла обращать внимания на такие мелочи, как особенности интерьера.

На сей раз, как только я вошла внутрь, меня охватил страх, холодный и липкий.

– Дэл! – окликнула меня сидящая в углу на кушетке Келли Морено.

Люди повернули головы в мою сторону. Бормоча себе под нос невнятные ругательства, Келли встала и, бросив в сторону остальных презрительный взгляд, направилась через вестибюль ко мне. В тишине каблуки ее громко стучали по мраморному полу. Подойдя, Келли улыбнулась мне – тепло и несколько встревоженно:

– Это правда? Логан сказал, что ты…

– Дэланси Салливан? – спросил один из охранников, выходя из-за стойки. – Вы должны пройти со мной.

Улыбка исчезла с губ Келли. Элиот шагнул вперед.

– Куда? – спросил он. – И кто это сказал?

Боковым зрением я заметила, что мои одноклассники потихоньку подбираются поближе, чтобы не пропустить ни слова.

– На шестнадцатый этаж, – отчеканил охранник, выпятив грудь. – По требованию Совета.

– Но через пять минут начинаются занятия, – произнесла я внезапно севшим голосом.

– Не для вас, – самодовольно ухмыльнулся секьюрити.

Повернувшись к нему спиной, Элиот взглянул на меня. Он явно нервничал, глаза его возбужденно блестели.

– Я пойду с тобой.

Охранник взмахнул рукой, и к нему присоединилась женщина в такой же униформе – плохо сшитых черных брюках и белой рубашке с черной окантовкой. С ремня ее свисали электрошокер и прочие спецсредства.

Во избежание возникновения в здании турбулентности и несанкционированного появления переходных порталов местные охранники не носили огнестрельного оружия. До сегодняшнего дня я предполагала, что электрошокеры и баллончики с перечным газом, которыми они были снабжены, были нужны, чтобы обычные люди не проникли в нашу штаб-квартиру и не обнаружили, что на свете существуют Путешественники. Однако теперь, когда подоспевшая охранница впилась в моего друга хищным взглядом, я поняла, что была не совсем права.

– На Совет вызвана только Дэланси. Мы препроводим ее в зал заседаний. Остальные, как обычно, отправятся на занятия, – громко и гнусаво произнесла женщина в форме охранника.

Элиот снова взглянул на меня, давая понять, что готов вступить в спор.

– Это моя проблема, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – Скоро увидимся.

Может, мне просто вынесут предупреждение и отпустят? Тогда я буду примерной ученицей, стану всем помогать в домашних делах. Превращусь в паиньку похлеще Адди. Я была готова на все что угодно – только бы мне не запретили Путешествовать.

Мои одноклассники преграждали нам дорогу к лифтам. За их спинами уже успели сгрудиться малыши, которые тоже приехали на занятия. Многие из них были с родителями. Все столпившиеся в вестибюле – по крайней мере, мне так казалось – смотрели на меня. Услышав, как при моем приближении стихает гул голосов, я почувствовала, что кровь приливает к щекам. Мне хотелось, чтобы меня знали благодаря моему мастерству, а не из-за моих фиаско.

Сфокусировав взгляд на дверях лифтов, я шла сквозь толпу, стараясь не обращать внимания на раздававшиеся шепот и злорадное хихиканье. Стыд жег меня, будто огнем. Но, когда я увидела за закрывающимися стальными створками сочувственное лицо Элиота, мне стало еще хуже, хотя хуже было уже некуда.

Раньше я думала, что сочувствие выдержать легче, чем насмешки. Но оказалось, что это не так. Насмешки заставляют человека ощетиниться, выставить защитные редуты. Жалость и сочувствие легко проникают в душу и рвут ее изнутри.

Не что-нибудь, именно жалость ломает людей.

Один из охранников сунул в щель на панели управления лифта карточку и нажал кнопку шестнадцатого этажа. Я хотела спросить у своих сопровождающих, что будет дальше, но они, поставив ноги на ширину плеч и сцепив пальцы за спиной, смотрели куда-то поверх моей головы невидящими взглядами. Поэтому я поняла, что, если даже я обращусь к ним, они вряд ли поддержат беседу.

Интересно, мелькнула у меня мысль, знают ли они, что я натворила, или же просто выполняют указание Совета без промедления доставить меня в зал заседаний? Из двух вариантов второй показался мне более вероятным. Обычно никто не задавал членам Совета вопросов, а их распоряжения выполнялись незамедлительно и без какого-либо обсуждения. Приказам Совета беспрекословно подчинялись даже мои родители.

На табло лифта поочередно загорались кнопки этажей, мимо которых мы проезжали. Наконец кабина замедлила движение и остановилась. Я непроизвольно сжала пальцы в кулаки. Двери лифта разъехались в стороны.

В холле, интерьер которого был выдержан в кремовых и черных тонах, стояли мои родители со скорбно опущенными головами. Монти, подслеповато озираясь, сидел неподалеку от них на обитом черной кожей диване. Наверное, он бывал в этом помещении множество раз, однако вид у него был такой, словно он оказался здесь впервые.

Один из охранников подтолкнул меня в спину, и я, неловко споткнувшись, шагнула в холл. Мама посмотрела на меня, и ее губы от раздражения сжались в тонкую линию.

– Дэл! Почему ты убежала? Мы ведь собирались поехать вместе.

– А я сказала, что поеду с Элиотом. Я в состоянии добраться сюда и без тебя.