Александр Содерберг - Добрый волк [litres]

Боман ступил на лестницу из лакированной сосновой древесины. На втором этаже была та же чистота – как в больничной палате – и ничего интересного. Кровать Янссона стояла аккуратно застеленная. На покрывале лежала украшенная орнаментом круглая подушка. Эдди застыл в недоумении. Неужели это квартира Томми Янссона? Или у него новая женщина… Хотя последней версии, кроме безупречной чистоты, не находилось никаких подтверждений.

Эдди спустился на первый этаж.

Кухня. Множество кулинарных книг. Среди них пособия весьма продвинутого уровня, не иначе как для профессиональных поваров.

Затем Боман обнаружил выход на подвальную лестницу с очень крутыми ступеньками. Здесь было темно и сыро. Одна дверь вела в котельную, за другой открылось что-то вроде кладовки – с дорогой, изысканной едой. Тут же Эдди увидел еще одну дверь, запертую.

Он пошарил в поисках ключа – за дверной рамой, под половицей, за банками в кладовке. Безуспешно. Осмотрел замок – последняя модель, такой так просто не взломаешь. Боман взглянул на часы: времени оставалось достаточно.

Он снял куртку и бросил ее на пол. А потом встал на нее коленями и занялся замком.

Эдди работал одновременно двумя отмычками, зажав фонарик между зубами. Стекавший по лбу пот попадал в глаза. Боман моргал. Замок не поддавался.

Потом наверху что-то загремело, а на первом этаже послышались шаги.

Только не сейчас… Томми не должен был вернуться так рано.

Взломщик, будто не веря собственным ушам, продолжал работать.

Отступать было некуда… Теперь Эдди был вынужден ковыряться в замке и держать ухо востро. Долгожданный щелчок раздался двадцать минут спустя. Боман отпер дверь и прошмыгнул в тесное помещение. Компьютеры, шкафы с документами, заставленные папками полки – все как в офисе. Эдди увидел даже шреддер и копировальную машину. И здесь тоже все было чисто. Боман прислушался и принялся за работу. Отыскал в компьютере гнездо для USB, подсоединил жесткий диск. Пребывавший в режиме ожидания компьютер ожил. Лампочка на диске мигала, пока вирусные файлы загружались в компьютер Томми. Теперь Эдди сможет управлять этим компьютером дистанционно и из своего дома следить за действиями Томми Янссона. Помимо прочего, файлы содержат код, активирующий вставленный в компьютер микрофон.

Наверху заработал пылесос. Боман облегченно вздохнул.

Он осторожно приоткрыл набитый бумагами шкаф, вытащил несколько папок и пролистал их. Одна была набита документами о полицейских. Эдди знал многих из них – отъявленные садисты. Именно по этой причине они в свое время и подались в полицейские – совсем как и он сам. Боман отыскал свое досье: трудовой договор, послужной список – точнее, их мутные фотокопии. На полях – заметки Томми. Материалы расследования убийства Рикарда Эгнелля. Вопросительные знаки. Допрос Анники, бывшей девушки Бомана. Она беседовала с Янссоном уже после того, как они расстались. Томми говорил ей, что хочет привлечь Эдди к ответственной секретной работе и поэтому должен навести о нем кое-какие справки. Анника охотно согласилась помочь и рассказала об Эдди и его хулиганском прошлом. Обозначила некоторые значимые для них обоих даты. Например, день их разрыва – он же день смерти Рикарда Эгнелля. Это место в протоколе Янссон обвел красным, а на полях поставил восклицательный знак. Дальше шли протоколы допроса двух приятелей Рикарда Эгнелля, прекрасно дополняющие общую картину.

Эдди пролистал еще несколько папок – все то же самое. Беседы с друзьями и близкими родственниками, материалы перерасследованных преступлений. Таким образом Томми вербовал своих пехотинцев. С Боманом ему особенно повезло.

Лампочка на жестком диске перестала мигать. Эдди вытащил кабель и спрятал диск в карман. Он повернулся, чтобы идти, когда его внимание привлекла еще одна папка, помеченная буквами «С. Б.»… София Бринкман. Ее сын Альберт стал инвалидом после автомобильной аварии.

Эдди пролистал дальше.

София работала медсестрой в больнице, где лечился Гектор Гусман. Они сблизились, после чего полиция хотела заставить Софию следить за Гусманом. Бринкман удалось спастись, когда в ресторане «Трастен» развязалась стрельба… Дальше следовала информация о ее родных и близких. Заметки, перечисление мест, где она может скрываться. Фотографии, копии документов плюс самые общие сведения о Гекторе Гусмане – его родителях, детстве.

Между тем звук наверху стих. Пылесос больше не работал.

Эдди сфотографировал, сколько успел, а затем положил папки в шкаф, подобрал с пола куртку и осторожно закрыл дверь.

Замок щелкнул. Боман прошмыгнул в соседнюю дверь, где было что-то вроде кладовки, и встал в угол. Он лихорадочно продумывал варианты дальнейших действий. В кладовке на уровне земли светилось окно. Оно открывалось – следовательно, через него можно было вылезти наружу. Но Томми ничего не оставляет на волю случая – Эдди понял это, как только вошел в этот дом. Он перфекционист, этот Томми Янссон, и открытое окно для него – более чем достаточный повод прочесать весь дом. И если на Бомана падет хоть малейшее подозрение, он покойник.

Дверь на подвальную лестницу открылась, послышались приближающиеся шаги.

Черт…

Эдди вжался в стенку и мысленно взмолился, чтобы Томми вошел в соседнюю комнату. Но тот развернулся и вошел в ту же дверь, что и его незваный гость. Теперь их разделяло не больше метра. Когда Янссон рылся на полках, его профиль мелькал у Бомана перед глазами. «Он может почувствовать на себе мой взгляд, – подумал Эдди. – Мне нужно сосредоточиться на чем-нибудь другом». Срочно уйти от Томми, улизнуть из настоящего момента, из «здесь» и «сейчас»… Взломщик стал лихорадочно напрягать память… Вот он совсем маленький, спит под пледом из овечьей шерсти… Потом кто-то поднимает его, берет на руки… Теперь Эдди ничего не страшно. Он прижимается к чьей-то груди, отдаваясь во власть этого человека. Чувство времени исчезает. Эдди проваливается в темноту, в сон…

Когда он открыл глаза, никакого Томми не было. Боман прислушался – тишина. Он решил не рисковать и дождаться наступления ночи. Только после этого Эдди поднялся на кухню, прошел через гостиную к входной двери и по каменной лестнице спустился на улицу.

Там, в бледном свете фонарей, отдалившись от дома Томми на достаточное расстояние, он принялся подпрыгивать, напевать и пинать ногами асфальт, ощутив невиданный прилив энергии.

Окружавшие его монахи-бенедиктинцы с утра до вечера были заняты своими делами – в основном возились в саду.

«Особые люди», – думал о них Гектор. Легкое отношение к жизни сочеталось у них с душевным теплом, доверчивостью и возвышенной серьезностью. И поверх всего этого – молчаливое соглашение о том, что добро существует и жизнь нужно кроить по его мерке.