Александр Содерберг - Добрый волк [litres]

– Мы оба хотим расправиться с ним.

– А потом что?

– Ты сохранишь Кристиану жизнь и позволишь мне вывезти его из Колумбии домой. Мне нет дела до афер Игнасио, он твой.

Гектор покачал головой:

– Нет…

– Игнасио не успокоится, пока не уничтожит нас обоих.

Гусман пожал плечами, оставив это замечание без комментариев. Он немного помолчал, а потом спросил Ханке:

– Что ты думал? Что приедешь просто так, поговоришь со мной и получишь что хочешь?

Ральф молчал. Он открыл рот, чтобы ответить, но потом передумал.

Автобус остановился на Вэртавеген. Ханке поднялся и, не глядя на Соню, протянул ей свою визитку:

– Я всегда готов с тобой встретиться.

И вышел из автобуса.

Гектор задумался. Соня ждала.

– Никому ни слова об этом, – предупредил ее Гусман. – Ни Арону, ни Лешеку… никому.

София очнулась, вскинула голову и ударилась о крышку багажника, бывшую одновременно задним сиденьем.

Кругом был кромешный мрак. Она лежала, зафиксированная по рукам и ногам клейкой лентой. Пленница прикрыла глаза, а затем немного поморгала, привыкая к темноте. За спиной обозначился лучик света. Бринкман повернулась и выглянула из отверстия в нижней части сиденья. Она лежала в машине. За окнами открывалось нечто похожее на большой гараж. В тусклом свете ламп София разглядела металлические балки у потолка и множество других машин. Снизу доносился какой-то гул, и все вокруг как будто раскачивалось. Где она, неужели на борту судна?

Женщина несколько раз пнула крышку багажника – получилось громко. Туфли уперлись во что-то твердое.

– Тебя никто не услышит, – раздался рядом мужской голос.

Она замерла.

– Мы на пароме, на автомобильной палубе. Сейчас здесь заперто, никого нет.

Лешек. София не видела его. Он сидел на заднем сиденье, похоже, рядом с отверстием.

– Я сниму ленту, – продолжал Смялы, – если только ты не будешь кричать и топать и согласишься меня выслушать.

Бринкман завертела бедрами, как будто надеялась таким образом освободиться от клейкой ленты.

Лешек заглянул в отверстие. Их взгляды встретились, но лишь на долю секунды. Мужчина смотрел куда-то мимо, словно стыдился. А потом он отлепил ленту и исчез.

София тяжело задышала.

– Лешек! – позвала она.

– Ты мертва, – отозвался ее похититель. – Тебя не было в живых полгода. Я тосковал…

– И как же я умерла, Лешек? – спросила женщина.

– В Дании. Арон обнаружил твое тело.

– Обнаружил? – София смотрела в крышку багажника.

– Ты была мертва, когда он нашел тебя.

– И ты этому веришь, Лешек?

Смялы не отвечал.

Софии захотелось посмотреть ему в глаза, иначе понять его было трудно.

Она размышляла, прикидывала. Неужели Лешек говорил правду? Неужели он и в самом деле не знает?.. Похоже на то, иначе убил бы ее на месте.

– Арон был в Дании, – сказала она.

– И?..

– Мы прибыли в дом Йенса в Дании и спрятались. Арон выследил нас там. Была полицейская облава… Томми и с ним еще один. В суматохе Арон напал на меня с ножом…

– Кто еще был в том доме?

– Никого, кроме меня, Лотара и Михаила. Майлз и Йенс находились снаружи, пытались фланкировать Томми и его человека.

– И что Арон? Он пытался забрать с собой Лотара?

– Нет. – София покачала головой. – Просто ударил меня и ушел.

Некоторое время оба молчали.

– Лешек, – позвала Бринкман.

Мужчина пробурчал что-то себе под нос.

– Это такая игра? – спросила пленница.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… Ты играешь, вы играете… Я заложница, да? Поэтому ты не убил меня в суде?

Судя по раздавшемуся звуку, Смялы отматывал клейкую ленту. Потом он залепил Софии рот и закрыл отверстие на месте выдвинутого ящика.

Все погрузилось в темноту.

Шасси коснулись взлетно-посадочной полосы, и Томми проснулся. Пахло горелой резиной. Самолет затормозил. Янссон посмотрел в окно, пытаясь сориентироваться. В голове у него витали обрывки недавнего сна, в котором он готовил обед со своими девочками. Место, где все происходило, Томми не понравилось – кафетерий в полицейском участке, где он работал. Во сне Янссон как будто чему-то радовался, а девочки выглядели напуганными. При этом они были совсем маленькими, а он – почти стариком.

На парковке, едва сев в машину, полицейский достал мобильник и включил его. Тут же посыпались непрочитанные сообщения. Проигнорировав их, Янссон зашел в интернет. Стокгольмские газеты писали о происшествии в окружном суде.

Произошло то, что должно было произойти. Томми это предвидел. Газетчики делали многозначительные намеки, но у них ничего не было. Все слишком свежо…

Это как пазл. Каждый следующий фрагмент безупречно вписывается в общую картину. Все просто.

Янссон поискал информацию о погибших. О таковых ничего не сообщалось.

Он позвонил Черстин Андерссон. Она почти кричала:

– Томми, ты где?!

– Что за чертовщина у вас там творится?

– Где ты? Где ты был?!

– Дома.

– Дома? Ты дома, да?

– Что случилось, Черстин? Рассказывай.

– Его похитили… Они вломились в здание суда вчетвером… Просто забрали его и исчезли.

– А свидетельница? Бринкман?

– Я не знаю… Надо думать, сбежала вместе со всеми. Они пустили слезоточивый газ. Но сейчас не время об этом… Послушай, нам надо встретиться. Надо разработать план и заодно отвести от меня все подозрения. Журналисты просто беснуются.

– Но ты должна знать, где она… Разве она не звонила?

– Кто?

– Бринкман.

На несколько секунд повисла пауза, а потом снова послышался голос Черстин:

– Томми Янссон, ты идиот. Сосредоточься на моих проблемах. Теперь ты должен это уладить, выполнить наше с тобой соглашение… Защитить меня, черт подери…

Томми дал отбой.

Он пытался собраться с мыслями. Если Бринкман действительно пропала, то, по-видимому, ее забрал Гектор. Или же она успела сбежать.

Янссон пролистал пропущенные эсэмэски – в основном ничего не значащие, из полицейского участка. Открыл пропущенные звонки. Первым был звонок полицейского Леннартсона из его отдела. Судя по его голосу, коллега не на шутку волновался.

– Эдди в больнице в Сёдере. Его нашли полумертвым в собственной квартире. Мы организовали охрану, я тоже там был. Пока неизвестно, что там произошло. Но мы должны схватить этого дьявола, кем бы он ни был. Перезвони мне, Томми, как только сможешь.

Монолог Леннартсона оборвался. Янссон уставился перед собой. Фрагменты пазла, совсем недавно так хорошо подходившие друг другу, снова смешались.

Итак, Эдди жив. София, возможно, тоже.

Томми вытер губы и повернул ключ зажигания.

И никакой музыки в салоне – только гудение мотора.

Эдди Боман открыл глаза и увидел белые стены, потолок… Он попытался вспомнить произошедшее, насколько это было возможно. Левая рука у него оказалась загипсована. Эдди пошевелился – все тело болело. В него как будто вонзались одновременно тысячи иголок. Туловище словно окаменело – никогда прежде Боман не испытывал ничего подобного. Тогда он попробовал вообще не двигаться, но и это не помогло. Боль сидела в нем, точно острый железный штырь.