Холли Седдон - Постарайся не дышать

Он решил, что пожертвует Эми и не поедет в госпиталь на этой неделе. «Отличная идея, – сказал он. – Будет здорово сходить вместе на бранч перед работой».

Но потом, в кабинете женской консультации, он видел, как дрогнул живот Фионы, когда на него выдавили порцию холодного геля; и чуть не задохнулся в те полсекунды, когда молчал доплер; и со слезами на глазах слушал неумолчный стук сердца своего будущего ребенка.

В той комнате звучала сама жизнь, и он вспомнил об Эми.

О том, как слабо, едва различимо, бьется ее сердце. О том, что много лет назад жизнь в ее искалеченном теле, опутанном проводами и трубками, держалась лишь благодаря работе целой кучи аппаратов. Поначалу сердцебиение почти не прослушивалось, и перо осциллографа взлетало вверх по разлинованной бумаге настолько редко и нерегулярно, что любая пауза, казалось, означала конец.

Теперь в этот мир готовился прийти его ребенок. Вооруженный бесперебойно бьющимся сердцем, крохотными, решительно сжатыми кулачками и незамутненной душой. А прикованная к постели Эми кисла в больнице, словно молоко на подоконнике.

Телефон завибрировал, разогнав роящиеся мысли. Фи-она. Джейкоб потряс головой и похлопал себя по щекам.

– Привет, любимая, ты чего звонишь? – сказал он в трубку, чувствуя, как солнце, слегка пощипывая кожу, заливает жидким золотом голые руки.

– Прости, если мешаю. Я просто немного волновалась.

Прочистив горло, он ответил:

– Ты мне не мешаешь, Фи. А почему ты волновалась? – Ну, утром на приеме ты был такой нервный. И очень странно разговаривал перед тем, как куда-то умчался. Я тебя ни в чем не обвиняю и не упрекаю; плевать на бранч, но ты ведь сбежал, Джей. Можно подумать, тебе позарез хотелось оказаться подальше от нас!

Джейкоб тяжело сглотнул. Ладно, Фиона взрослая женщина (хотя она все равно ни в чем не виновата), но как можно сбежать от своего крошечного ребенка? Что он за человек?

– Фиона, прости. Ты права. – Он сделал паузу, напоминая себе о необходимости тщательно выбирать слова. – На меня там действительно как будто что-то нашло, – медленно продолжал он. – Это все его сердце. Оно билось так громко… Это было прекрасно и ужасно одновременно – не знаю почему. Чем ближе срок, тем больше я боюсь вас обоих подвести.

Внезапно неизвестно откуда налетели тучи, по-хозяйски согнали солнце. Тень побежала по больничному двору.

– Джейкоб, Джей, не плачь! Все хорошо, не плачь! – доносилось из трубки.

И тут он понял, что громко и судорожно всхлипывает, вытирая свободной рукой жгучие соленые слезы.

– Прости меня, пожалуйста, – услышал он свой запинающийся голос. – Прости меня.

Через полчаса его ждали для личной встречи в офисе клиента у самой границы с Суссексом. Прокашлявшись и вытирая остатки слез подушечками больших пальцев, он дошел до больничной парковки. Позвонил Марку, своему коллеге и подчиненному, и попросил договориться о переносе.

– Огромное спасибо, друг, буду должен! – попрощался он.

Марк ни о чем не спросил. Разумеется. Однако наверняка подумал, что это связано с Фионой и ребенком, а Джейкоб не стал его разубеждать. Опять прикрылся ребенком.

Из машины он, еще не включив зажигание, снова позвонил Фионе. Сказал, чтобы она сбежала с работы и тоже ехала домой: он сейчас будет. В ее голосе звучало такое неподдельное сочувствие, что он опять начал всхлипывать и потом минут пять просидел, уткнувшись головой в руль и не трогаясь с места.

Джейкоб медленно свернул на свою улицу. Мотор рабочей черной «ауди» заурчал на низких оборотах. На подъездной дорожке уже виднелась машина Фионы. Вернее, их машина. Очередной – огромный, черный и блестящий – пример ненужной траты не по средствам. Семиместный «Вольво XC90», приобретенный в кредит наутро после первого УЗИ – на двенадцатой неделе.

«У нас пока только один ребенок», – сопротивлялся он. «Надо думать о будущем», – настаивала Фиона. И не успел он опомниться, как уже подписывал договор купли-продажи, а она, поглаживая свой едва наметившийся живот, с блаженной улыбкой глядела на гигантское авто.

Должность выездного менеджера по продаже специализированного программного обеспечения приносила хорошие деньги, но все же не настолько, чтобы позволять себе такие покупки.

Когда они только купили дом (а в те времена у Фионы еще и мыслей о ребенке не возникало), каждый сам оплачивал свои счета. Джейкоб зарабатывал больше и потому больше тратил. Несколько месяцев спустя, накачавшись белым вином по акции «два за десять фунтов», Фиона устроила безобразный скандал на тему «Финансовые соглашения убивают романтику».

Брак и совместная ипотека не стоят ровным счетом ничего, провозгласила она. Настоящее доказательство того, что у них все серьезно и навсегда, – общий счет в банке. Он пытался спорить: общий счет как раз и уничтожит всю романтику; нельзя будет даже купить ей подарок – все отразится на общем счете и выписках из банка.

– Да когда ты в последний раз покупал мне подарок? – завопила она. – Ты просто не хочешь, чтобы я знала, на что ты тратишь деньги! – с этими словами она, как девочка-подросток, взбежала по лестнице, бросилась в спальне на кровать и театрально зарыдала.

Ему стало жутко. Кто эта женщина? Что она делает в их доме? В начале знакомства Фиона была само спокойствие. Она никогда не выходила из себя, а при виде чьей-нибудь истерики лишь удивленно вскидывала брови. Если она и плакала, то по секрету, в ванной; выдать ее могли только глаза, и он далеко не сразу научился замечать это. Неужели та, другая женщина – Фиона, которую он полюбил, – была сиреной и просто заманила его на скалы?

Прошла целая вечность. Истерика затихла. Он услышал, как Фиона мечется по спальне, открывая и закрывая ящики и шкафы. Через несколько минут до него дошло: она роется в его вещах в поисках банковских выписок.

Джейкоб не понимал, что происходит. Он регулярно давал Фионе свою карточку, чтобы она сняла деньги или купила что-нибудь, и она легко могла узнать баланс и получить отчет об операциях. С чего бы ему прятать от нее банковские выписки?

Он налил себе хорошую порцию недешевого виски (подарок отца на Рождество), залпом опрокинул стакан и, с усилием переставляя ноги, зашагал вверх по лестнице. Виски был «не его» напиток; спиртное бросилось в голову и смешало все мысли.

Фиона стояла на коленях на полу в окружении вороха бумажек, старых счетов и чеков.

– Где выписки? Куда ты их на хрен спрятал? – выговорила она с такой лютой ненавистью в глазах, что ему пришлось отвести взгляд.

– Слушай, Фиона, – начал он, пытаясь разогнать алкогольный туман.

– Слышать ничего не хочу! Я ничего не хочу слышать, кроме того, где эти сраные выписки! – крикнула она, глядя на него воспаленными глазами. Рыжие пряди облепили мокрое от слез лицо.