Крис Карлден - Пророк смерти

– До сих пор я предполагала, что преступник очень религиозный человек, который развелся с женой и поэтому видит свое призвание в том, чтобы смертью наказывать разведенных женщин за их грех, – сказала Сара.

– И Михаэль Рубиш не подходит под этот психологический портрет убийцы? – спросил Бен.

– Он подходит в том смысле, что вырос в католическом интернате. Но он не женат. Зачем ему идти и убивать, защищая сакральность брака?

– То есть вероятнее, что преступник – это пожилой мужчина, который выдавал себя за Арнульфа Шиллинга.

В настоящий момент да. И мы должны учесть еще кое-что: преступнику важно не только наказание за неуважение брака. Он в равной степени мстит и вам. Иначе почему он хочет переложить вину за убийства на вас? В конце концов, он абсолютно осознанно подстроил все так, чтобы полиция считала вас убийцей.

– Разумеется, я тоже уже задавался вопросом, почему он выбрал именно меня и мою семью.

– И вам не пришло в голову, у кого с вами могли бы быть счеты?

– Нет, – вздохнул Бен. До сих пор он знал о двух подозреваемых: Михаэле Рубише и пожилом мужчине в доме Шиллинга. Почему кто-то из этих незнакомых ему мужчин должен хотеть навредить ему и его семье? Означало ли это, что они идут по ложному следу, который вовсе не приведет их к настоящему убийце? – А что показали предыдущие расследования? Кроме меня, больше не было подозреваемых? – спросил Бен.

Лицо Сары Винтер оставалось бесстрастным. Это еще больше пугало Бена. Она даже не взглянула на него, а уставилась на дорогу.

– Бывший муж Катрин Торнау врач. В субботу он был в Мюнхене по программе повышения квалификации, а потом до половины второго ночи пил с другими участниками конгресса в баре отеля. Торстен Цимковски, очень верующий мужчина, который регулярно посещает церковные службы в базилике Святого Иоанна и с которым год назад развелась жена, работал в ночную смену, когда произошло убийство. Он трудится на фабрике по производству шурупов. Мы проверили. В ночь на воскресенье была назначена дополнительная смена, и его коллеги подтвердили, что он проработал всю ночь.

– Как вы вышли именно на этого Цимковски и базилику Святого Иоанна?

– В субботу вечером мы с Хартманом следили за домом, в котором вы живете. Кто-то похожий на вас телосложением и в такой же кожаной куртке, в какой были вы, вышел из подъезда. Хартман последовал за ним пешком. Мужчина зашел в базилику, оставил на алтаре Библию с выделенным текстом и незамеченным вышел с противоположной стороны церкви. Цимковски член церковной общины, крайне верующий и разведен. Наш убийца выбирал разведенных женщин. Еще неясно, откуда у типа, которого мы ищем, ключи от церкви и подвала. Большинство коллег в отделе по расследованию убийств глаз не сомкнули последние тридцать шесть часов, но мы продолжаем работать.

Комиссар сжала руль так крепко, что кожа на руках побелела. Вероятно, ее беспокоило, что все следы и версии, которые до сих отрабатывала ее команда, ни к чему не привели и что сейчас у них уже выходит время. Каждые двадцать четыре часа убийство. Два уже произошли. Третье они должны во что бы то ни стало предотвратить. Бену казалось, что он может читать ее мысли. Они собирались проверить последний оставшийся след. Если они ошибаются, на этот раз наступит очередь его жены, и его дочери придется наблюдать убийство.

Когда они повернули на шоссе среди леса в районе Чертова озера, луна светила так ярко, что они могли ехать, не включая фар. Бен опустил боковое стекло. В машину ворвался свежий лесной воздух. С каждым метром, приближавшим их к территории монастыря, Бен нервничал все сильнее. По крайней мере, сейчас он уже не один в борьбе против этого сумасшедшего. Но время работает против них. Оставалось всего несколько часов, чтобы найти Лизу и Николь.

Они остановились перед запертыми чугунными воротами, которые вели на территорию монастыря, обнесенную высокой стеной. Было уже половина одиннадцатого. Сара вышла из машины. Вдали раздался крик совы, которая сидела на одном из древних деревьев на берегу Чертова озера. Сара нажала на кнопку звонка у ворот. Одна из камер, расположенных на правом столбе, развернулась к ней. Сара сказала что-то в переговорное устройство – Бен не расслышал слов – и показала свое удостоверение в камеру. Вскоре двустворчатые ворота открылись, и Бен с Сарой заехали на дорожку среди аккуратно постриженных газонов, излучавших спокойствие и умиротворенность, что резко контрастировало с нынешним эмоциональным состоянием Бена. Он снова и снова перебирал все, что знает. Он что-то упустил? Сара Винтер дала ему обезболивающие таблетки – большая упаковка нашлась в бардачке «сааба». Но пульсирующие боли в пальце и ноге все равно мешали ему сконцентрироваться. Каждый раз все его размышления оканчивались здесь, на этом месте. Бен лишь надеялся, что нечто решающее, что могло изменить ход событий, придет ему в голову, когда еще не будет слишком поздно.

Мужчина, открывший им дверь, описал Саре Винтер дорогу к дому настоятеля монастыря, который одновременно был и директором школы-интерната. Сара поставила машину на одном из трех парковочных мест перед старым кирпичным домом. Около звонка стояло имя Якоб Дёрр. Открывший им тяжелую деревянную дверь настоятель, казалось, нисколько не удивился столь поздним посетителям. Вероятно, сторож у ворот уже предупредил его, что с ним хочет поговорить полиция. Настоятель монастыря провел их в просторный, облицованный темными деревянными панелями кабинет. Там предложил присесть на стоящие перед огромным письменным столом стулья. Сам опустился на вращающийся стул с мягкой обивкой по другую сторону стола и изучал Сару и Бена проницательным взглядом. Священник был одет в черную сутану. Высокого роста, с большим крючковатым носом. Слегка наклоненное вперед тело, круглая спина и длинная шея с выступающим кадыком придавали ему сходство с коршуном. Спутанные волосы торчали во все стороны.

– Так о чем речь? – спросил Дёрр.

– Об одном из ваших учеников. Мы подозреваем, что он мог быть как-то связан с убийством двух женщин, – ответила Сара.

Лицо директора побледнело, мускулы ослабли. Потом он нахмурился:

– И кто же это?

– Михаэль Рубиш.

Дёрр откинулся на своем стуле и изобразил сожаление на лице. Но было видно, что в определенном смысле он испытывает облегчение.

– Михаэль больше не является учеником этого интерната. А если речь идет о похищении той девушки из поселка, то доказать ничего не удалось. Когда это случилось, он находился на территории монастыря.

– Мы подумали, что, возможно, он все еще живет в интернате, – сказала Сара.

– Нет, два месяца назад он съехал из общежития. Мы не знаем куда, с тех пор он больше не давал о себе знать. Но при всем желании я не могу представить себе, чтобы Михаэль сделал нечто подобное. Он славный молодой человек, всегда готовый помочь.