Крис Карлден - Пророк смерти

Он бросил на Марлен грустный взгляд. Она кивнула. Наконец он начал рассказывать:

– Уже более тридцати лет Марлен моя экономка. У нее был маленький сын. Его звали Габриэль. Отец умер, когда малышу было три года. Она часто брала мальчика с собой на работу, он хотел стать церковным служкой. Я привязался к нему как к родному ребенку.

На этом месте Эрленбах сделал паузу. Марлен Рубиш закрыла глаза и тяжело дышала. Видимо, оба все еще не смогли оправиться от тех событий. Затем Эрленбах продолжил дрожащим голосом:

– Когда Габриэлю было шесть лет, его похитили, изнасиловали и убили. За преступление был осужден один умственно отсталый больной. Марлен и я пребывали в глубоком горе, но смирились, что такова Божья воля. – Эрленбах снова замолчал и посмотрел на Марлен, которая ослабела и казалась очень ранимой. – Через три года после суда над мнимым преступником ко мне на исповедь пришел мужчина и признался в убийстве маленького мальчика. Как выяснилось, тот ребенок был Габриэль. Мужчина не знал, кто я. Он хотел отпущения греха. Еще в исповедальне я боролся с яростью и потребовал, чтобы в знак своего настоящего раскаяния он предстал перед мирским правосудием. Но он отказался. Чем пойти в тюрьму, он лучше будет продолжать жить с этим грехом. Он даже оскорблял меня и угрожал убить, если я нарушу тайну исповеди. Когда он покинул церковь, я тайно последовал за ним до его дома. Я знал, что никому не могу об этом рассказать. Но за преступление в тюрьме сидел невиновный. Преступление, которое из-за этого навсегда останется безнаказанным. Через три дня после исповеди я решил сам восстановить справедливость. То, что убийца Габриэля пришел на исповедь именно ко мне, я расценил как знак свыше. Я рассказал об этом Марлен, и она разделяла мое мнение. Мужчину нужно было обезвредить, прежде чем он возьмется за старое и причинит еще больше горя. И однажды вечером мы позвонили в его дверь. Когда он открыл, мы набросились на него и вынудили написать признание. Затем усыпили эфиром и повесили на люстре в его гостиной. Все выглядело как самоубийство, и расследования не было, а несправедливо осужденный вышел на свободу. Зачем бы Господь послал именно мне, кто был Габриэлю как родной отец, убийцу на исповедь, если не хотел, чтобы я восстановил справедливость?

Бена шокировал рассказ Эрленбаха. Тем не менее он мог понять доводы, которые привел Эрленбах. Неправильно, что невиновный сидит в тюрьме, в то время как настоящий преступник безнаказанно разгуливает на свободе. Сара оправилась раньше Бена.

– Может быть, Бог просто хотел испытать вас, выяснить, умеете ли вы прощать, – предположила она.

Эрленбах помотал головой. Безумная улыбка заиграла на его губах, и Бену стало ясно, что священник уже давно отказался от земной жизни и теперь жил только ради своей божественной миссии.

– Нет, Бог знал о моих строгих консервативных убеждениях. Око за око, зуб за зуб.

Тут его перебила Марлен Рубиш:

– Мы решили установить в исповедальнях других церквей прослушивающие устройства и, узнав об ужасном преступлении, которое осталось безнаказанным, всегда совершали возмездие. Эта комната, которая уже в Средневековье служила монахам убежищем во время разбойных нападений на монастырь, была словно создана для нашего дела.

– О скольких людях, которые погибли здесь, мы говорим и как вы избавлялись от трупов? – хотела знать Сара.

– Иногда один в год, иногда три. Бывали годы, когда никому не приходилось здесь умирать. А что касается трупов… Чертово озеро рядом и очень глубокое.

– Но зачем вы снимаете убийства на видео и потом еще продаете эти фильмы? – спросил Бен. И какую роль играет Михаэль Рубиш, подумал он, но решил пока не задавать этот вопрос.

Теперь снова заговорил Эрленбах. Он выпрямился и произнес твердым голосом:

– За это отвечает Виктор фон Хоенлоэ.

На секунду Бену показалось, что он ослышался. Виктор?

Его удивление не осталось незамеченным Эрленбахом.

– Виктор учился в выпускном классе, когда однажды увидел, как мы с Марлен тайно притащили кого-то в это помещение. Неожиданно он появился в комнате и был восхищен тем, что мы делали. Он поклялся, что не выдаст нас, и считал наше дело справедливым. И мы снова убедились, что Бог на нашей стороне. Лишь несколько лет спустя он выдвинул нам свои требования. К тому времени он уже взял на себя руководство концерном, доставшимся ему от отца, и определял размер пожертвований, которые его компания выделяла монастырскому интернату. Он сказал, что мы можем сделать еще больше добра. Он будет продолжать спонсировать интернат и отчислять такие же суммы на благотворительные цели, например на опекунство, учреждение фондов и инвестиции в разные проекты помощи, благодаря которым в бедных странах будет спасено огромное количество людей. Но при одном условии – мы должны снимать на видео наши акты возмездия и передавать ему видеоматериалы. Если мы откажемся, он прекратит делать пожертвования монастырскому интернату. Мы выполнили желание Виктора, потому что его деньги многим дают шанс на достойную жизнь, а значит, наши старания восстановить справедливость и наказать зло несут еще больше добра.

Сара выдохнула. Бен тоже с трудом верил своим ушам. Его друг Виктор, которого, как ему казалось, он так хорошо знает, не только завел роман с Николь, но и продает видео с реальными убийствами. Эрленбах продолжил:

– Когда Михаэль подрос, чтобы понять, что мы делаем, мы посвятили мальчика в нашу тайну. Он тоже посчитал справедливым во имя Бога защищать общество от убийц, педофилов и насильников и привлекать их к ответу. В конце концов, сомнений в их вине не было. Они сознавались во всем в исповедальне, но искреннего раскаяния не выказывали. Поэтому эти люди должны были предстать перед мирским судом, хотели они или нет. В шестилетнем возрасте Михаэля отдали мне на попечение, потому что родители отказались от него. Но мы считали это судьбой и даром Божьим. У Марлен забрали единственного сына. А теперь у нее появился шанс снова получить ребенка, которому было столько же лет, сколько и Габриэлю, когда тот погиб. Так как из-за возраста Михаэля она не могла выдавать его за родного ребенка, он стал внуком, о котором она заботилась. Каждому, кто спрашивал ее, она рассказывала, что ее сын, отец Михаэля, вместе с женой погиб в автомобильной катастрофе. С тех пор Михаэль стал нашим ребенком, которого мы потеряли почти тридцать лет назад. Помимо Виктора фон Хоенлоэ Михаэль единственный, кто знает об этом подземелье.

– И поэтому вы подтвердили ложное алиби Михаэля Рубиша на момент похищения Карлы Браун? Как вы заставили других учеников сказать, что в момент совершения преступления Михаэль находился на территории монастыря? – спросила Сара.