Ди Карт - Трегуна

— Романа, — вздохнув, Марта положила перед студенткой результаты теста, — неужели тебе совсем моя дисциплина неинтересна?

— Миссис Трегуна, — ответила девушка, вертя в руках исчерканные красной пастой листки, — мне вообще право неинтересно. Я только из-за родителей тут.

— Но ты же поступила к нам, тебя приняли! Ты прошла конкурс! Откуда такая нелюбовь к учебе?

— Я не буду работать юристом, миссис Трегуна, — тихо ответила Романа. — Мне главное получить диплом и забыть об этом, как о страшном сне. Я дала родителям обещание отучиться на юриста и собираюсь его выполнить.

— Заваливая тест за тестом, ты никогда не выполнишь свое обещание! Романа, ты же неглупая девочка! Сядь ты за учебники, заставь себя и сдай.

— У меня нет времени, миссис Трегуна. И желания.

— Что значит «нет времени»? Ты работаешь? Или что?

— Подрабатываю в ресторане, а еще учусь на актерских курсах.

— У-у-у-у, — протянула Марта, — так ты у нас актриса… С этого и надо было начать.

— Пока не актриса, но обязательно ей стану, что бы родители там ни говорили! Пусть повесят мой диплом юриста себе на стену в рамочку и оставят меня в покое. Миссис Трегуна, вы же видите, что мне это в тягость, — с мольбой во взгляде посмотрела на нее Романа.

— Вижу.

— Ну так поставьте мне этот дурацкий зачет! Я чем хотите поклянусь, что не буду работать юристом! И у вас не будет угрызений совести, что вы выпускаете неучей! Честное слово — не притронусь к праву!

Марта немного улыбнулась и покачала головой, будто выражая сомнение. Поняв, что сейчас ей выпал подходящий момент, Романа пустила в ход все свои актерские навыки, которыми успела овладеть за время посещения курсов:

— Миссис Трегуна, я сделаю все что угодно! Все, о чем попросите! Только не заставляйте меня учить эту идиотскую интеллектуальную собственность! Может быть, вам что-то надо, а?

— Ты что, предлагаешь мне взятку? — прищурилась Марта.

— Взятку? — удивилась девушка. — Нет! Нет, что вы, конечно же, нет! Я просто имела в виду, что если вам надо чем-то помочь, то вы только скажите!

— Милая моя, если бы ты действительно хорошо училась, то из курса уголовного права вынесла бы для себя, что взятка — это не обязательно деньги! Это может быть любое встречное предоставление: услуги, работы… Все что угодно!

— Да не собираюсь я давать вам никакие взятки! Просто говорю, что если могу что-то для вас сделать, вы только скажите!

— Как об стенку горох, — вздохнула Марта. — Ладно. Есть у меня одна просьба. Выполнишь ее — поставлю тебе зачет. Только сразу предупреждаю — дело долгое и сложное.

— Я готова! Что вы хотите, чтобы я сделала?

Работать с Амандой было одно удовольствие — выставляемые Кеннетом счета оплачивались молниеносно, хотя их размер нельзя было и близко сравнить с теми суммами, которые исходили бы от юридической фирмы. Аманда схватывала все на лету — ей не нужно было втолковывать разницу между передачей картины и передачей интеллектуальных прав на нее. Поскольку директором одной из галерей была девушка Амаля, Аманда с самого начала сообщила Кеннету, что ее руководитель не хотел бы «светить» свои подписи на договорах с этой галереей, а потому Кеннет выполнял для Амаля не только функцию юриста, но и выступал номинальным акционером и директором его компании — он подписывал договоры, коммерческие предложения и инвойсы. В дополнение к основной зарплате получаемые в частном порядке от Амаля выплаты увеличили средний ежемесячный доход Кеннета процентов на тридцать, что невероятно радовало парня. Конечно, оборотной стороной медали было почти полное отсутствие личной жизни — на пути Кеннета встречались редкие девушки, но они не задерживались ни в его постели, ни уж тем более в голове, где место очень давно и надолго заняла лишь одна «та самая».

Макс Каравалья заметно нервничал перед тем, как выйти из дома. Он до сих пор не был уверен в том, стоит ли ехать. Обувшись, он посмотрелся в зеркало, закинул на плечо небольшую дорожную сумку и взялся за ручку своего чемодана. Сонный Ксавьер стоял в дверях прихожей и, стараясь чтобы Макс этого не заметил, тихонько зевал в ладонь. «Ну ладно, — будто приободряя себя, сказал Макс, — пора». Ксавьер медленно подошел к Максу, крепко обнял его и уткнулся носом ему в грудь:

— Счастливой дороги, — улыбнулся Ксавьер, заботливо разглаживая рукой лацканы пиджака Макса. — Постарайся недолго.

— А ты постарайся пойти и доспать, а то время чуть ли не ночь еще, — прижал его к себе Макс.

— Уж за это не беспокойтесь, — с иронией произнес парень, — уговаривать на это нас точно не надо.

— Все, поехал, — Макс поцеловал Ксавьера и открыл дверь.

Пока он ехал в аэропорт на такси, то вспоминал, как первый раз увидел Ксавьера. Молодой высокий бармен был визитной карточкой клуба, неприступной крепостью, которую безуспешно пытались штурмовать посетители. Но ни щедрые чаевые, ни красивые слова, ни разгоряченные после выпивки торсы не могли приблизить большую часть гостей и на шаг ближе к цели. Ксавьер не был зазнайкой, хотя цену себе, вне всяких сомнений, знал. Просиживая в одиночестве очередную ночь в клубе за бокалом легкого напитка, Макс с завистью наблюдал, как редко-редко, после окончания смены, Ксавьер покидал клуб в компании какого-нибудь парня, которому выпадало счастье обратить на себя внимание неукротимого бармена. Макс же ни разу не пробовал взять бастион — ему не хотелось застревать в памяти Ксавьера занозой в виде одного из бесконечных парней, которые мелькали перед глазами бармена, словно окошки вагонов проносящегося поезда. Максу всегда казалось, что как только стихнет музыка, администрация клуба вежливо предложит немногочисленным припозднившимся гостям отправиться восвояси, а Ксавьер тихонько пойдет к себе в маленькую одинокую квартирку, примет душ, заберется в незаправленную кровать, укроется одеялом с головой, плотно поджав коленки к подбородку, и от имиджа рокового сердцееда не останется и следа. И именно в таком виде, без этой клубной шелухи, безоружность Ксавьера будоражила сердце Макса, погружая его в разгульный вихрь фантазий.

О своем безответном трепетном отношении к Ксавьеру Макс как-то проболтался Крису — это было как раз тогда, когда Крис жил у него какое-то время (как впоследствии шутил сам Макс, это было непростительно короткое, преступно непродолжительное время).

— Это ж сколько ты сохнешь-то по нему? — удивился Крис, попивая утренний кофе.

— А хрен его знает, — усмехнулся Макс. — Несколько месяцев, наверное.

— И ни разу даже не пытался с ним заговорить?

— А смысл? — парировал Макс. — Я же не слепой. Вижу, с какими иногда персонажами он уходит из клуба после работы. Куда мне-то…