Флориан Лафани - Обратный отсчет

Дэни, 25 лет. Постоянно в джинсах и кроссовках.

На майке надпись: «Я – хакер»

Дэни, принявший предложение поставить свои «нелегальные» знания, умения и навыки на службу закону, сохранял полудетское лицо, которое могло принадлежать едва достигшему зрелости подростку. Именно эта детскость привлекла Клару, когда два года назад она приняла его на работу в их службу, чтобы избавить от тюрьмы, – он развлекался взломами компьютерных сетей министерств, чтобы тем самым показать уязвимость их защиты от несанкционированного проникновения; как и все настоящие хакеры, он любил саму возможность бросить вызов, испытывал возбуждение от того, что первым преодолел те или иные сетевые защитные меры. Его приход в службу произвел в некотором роде революцию в деле подбора кадров сотрудников информационной безопасности: он подал идею устроить конкурс по взламыванию кода, чтобы определить ценность соискателя. Те, кому удавалось взломать код, приглашались на собеседование. Наверху подобный метод подбора кадров сочли политически некорректным, но Клара взяла дело в свои руки и лично объяснила, что, если руководство желает получать результаты, элементы конкуренции при приеме новых сотрудников просто необходимы. И печатные СМИ, и комментаторы в Интернете долго веселились, обсуждая этот способ набора людей на такую службу. Однако опыт оказался удачным. Дэни был ее подопечным. Она оставляла ему достаточно свободы, чтобы он не растерял свою энергию и сноровку.

В службе Дэни прижился не сразу. Первое время ему постоянно было не по себе, его преследовало ощущение, что он находится не на своем месте, и это ощущение усиливалось от того, что он с трудом входил в коллектив, а ведь в этом мире от неформальных связей порой сильно зависит карьера. К счастью, Клара его не бросила и помогала шаг за шагом преодолевать трудности, развивая в нем уверенность в себе. Разница в возрасте почти в десять лет не помешала им сдружиться. Даже слишком, как казалось кое-кому, кто, наблюдая за ними со стороны, искал знаки скрываемой интимной близости. Клара была для Дэни уважаемым, авторитетным человеком, с которым он мог не только обсудить рабочие вопросы, но и личные, со свойственными ему стыдливостью и робостью. Она же рассчитывала на него в том, чтобы не отставать в информатике, которая с каждым днем становилась делом все более сложным, ведь в этом мире технологии и привычки меняются каждые три месяца.

Дэни тяжело переживал обвинительный приговор Кларе и ее отстранение от работы, тем более что это он взломал электронную почту журналиста. Чувство вины мешало ему смотреть ей в глаза, и он не отрывался от экрана. Клара ни разу не назвала его имени. Он избежал огласки и наказания, но весь кипел, потому что Энди Вуд не должен был заметить взлома своей почты. Дэни был достаточно опытен в таких делах! Но его подловил другой хакер, вот уже некоторое время преследовавший его, он был не в силах понять, почему Дэни согласился работать на полицию. Ему доставило удовольствие выдать Дэни. Но полицейский хакер не собирался утереться и промолчать, он уже обдумывал план мести.

Ранчо площадью в несколько гектаров.

Неизвестно где. Несколько холмов с густой

растительностью. Жаркое солнце

Колин проснулся весь в поту, волосы прилипли к подушке без наволочки. Солнце нагревало его постель, и он инстинктивно повернулся, ища тень. Это движение окончательно его разбудило. Он подскочил, не понимая, где находится.

Последнее, что он помнил, была скала Тодзимбо. При этом воспоминании его сердце забилось сильнее. Его мозг остановился, когда правая нога не нашла под собой опоры и увлекла в падение все его тело. Он открыл глаза и, не шевелясь, поискал взглядом знакомые предметы. Он увидел свое отражение в зеркале, занимавшем целую стену. Он оперся на локоть левой руки и приподнялся. На нем была больничная одежда, стандартная ночная рубашка ниже колен, в тонкую синюю полоску. Нижнего белья нет, ноги босые, на матрасе нет простыни. Кровать стояла посреди квадратной комнаты без потолка, вместо которого он увидел небо. Никакой мебели, за исключением некоего подобия пластмассового ночного горшка в углу. Двери не было, во всяком случае, он ее не разглядел. Только четыре стены высотой метров четыре-пять. Колин заглянул под кровать, оказалось, что она привинчена к серому бетонному полу. При каждом движении головы он видел отражение своего осунувшегося лица и фигуры в зеркалах, занимавших высокие стены. Он поднялся и подошел к одной из них. Над ним было голубое небо без единого облачка. Не раздавалось ни звука. Колин снова сел на кровать и стал изучать новый мир, в котором оказался. Куб. Ни единого предмета из его прошлой жизни. Несмотря на открытое небо над головой, им овладел приступ клаустрофобии, усиленный тишиной.

– Есть тут кто-нибудь? На помощь! Я Колин Стирл.

Долгие минуты Колин беспорядочно повторял только эти три фразы, словно страх ограничил его словарный запас, а они отскакивали от стен его тюрьмы. Он попытался передвинуть кровать – безуспешно. Половина площади помещения теперь находилась на солнце, отражение которого от зеркал вынуждало его, чтобы не страдать от жары, перемещаться вместе с тенью, исчезавшей по мере того, как текли часы. Губы пересохли. Не было воды. Ничего. Скоро усталость вынудила его прекратить призывы о помощи. Тяжело дыша, он лег в затененном уголке и заснул прямо на полу.

Когда он открыл глаза, начинало темнеть. Оранжевые отблески указывали, что солнце заходит, но стены не позволяли определить его точное местоположение. Теперь весь куб погрузился в тень. В нескольких метрах от себя он увидел пластиковый стакан с прозрачной жидкостью. Страдая от жажды, он подошел к нему, понюхал содержимое и выпил залпом. Во рту остался какой-то неприятный привкус. Рядом со стаканом стояла бумажная тарелка, а на ней – рубленый бифштекс и несколько белых фасолин. Колин почувствовал, как после первых же проглоченных кусков у него болезненно скрутило желудок. Он не знал, сколько времени он не ел. Это был один из многих вопросов, которые он начал себе задавать.

За ним следили, о нем заботились. Но кто? Невозможность ответить на вопросы тревожила. Кто мог быть заинтересован в том, чтобы держать его взаперти? Колин даже спросил себя, жив ли он. Может быть, все это лишь одно из проявлений смерти? От такого предположения ему стало плохо, как будто он оказался между двумя реальностями, сталкивавшимися между собой. После еды его мозг заработал интенсивнее. Эта пытка могла быть бесконечной. Он придумал целую теорию заговора, согласно которой семья убитой студентки после вынесения оправдательного приговора, решила отомстить ему таким способом. Его дыхание участилось, чему способствовал стресс, вызванный нахождением в замкнутом пространстве. Собственное отражение в зеркале вызывало отвращение. Ему хотелось посмотреть, что за стенами.