Клэр Сибер - 24 часа

Я встаю. Кровь начинает циркулировать по моему телу быстрее. Я чувствую головокружение.

Мотоцикл останавливается, и обутая в сапог нога мотоциклиста опускается на бетон.

Выронив бутерброд на пол, я резко отодвигаюсь от окна, чтобы мотоциклист не смог меня увидеть. Мое сердце болезненно колотится в груди. Я права : происходит что-то неладное. Все складывается один к одному.

Мне нужно срочно разыскать Полли. До того, как это сделает он .

Я выхожу через заднюю дверь и иду на ту часть парковки, где стоят большие грузовики. Там я ищу какого-нибудь шофера. Подойдет любой.

Мне необходимо выбраться отсюда – и побыстрее.

К пятнице я уже всерьез жалела о том, что у меня нет номера телефона Мэла. Наш дом был выставлен на продажу, а Сид все еще не дал мне никаких денег на Полли, и поэтому я предчувствовала проблемы, когда готовилась к разговору с адвокатом. Хуже того, на работе в течение всей прошедшей недели творился ужас: мне пришлось иметь дело с двумя невероятно психически травмированными суданскими девушками из Центра помощи беженцам. Их жутко изнасиловали в Дарфуре [20], а теперь им угрожала депортация. Ни на один мой телефонный звонок местным властям по поводу этих девушек никто не отвечал, и я чувствовала себя беспомощной, поскольку у меня не получалось им как-то помочь.

Когда настали выходные, мне хотелось только одного – устроиться поуютнее перед телевизором вместе с Полли и посмотреть старые мюзиклы. У меня не было желания встречаться с Мэлом. Одному только богу было известно, зачем я это все затеяла и о чем я при этом думала. Я не хотела, чтобы Полли играла с его сыном, но у меня не было способа связаться с ним и отменить назначенную встречу. Единственное, что я могла сделать, – так это просто не прийти.

Однако поступить подобным образом я не решилась, и поэтому в субботу мы поспешно съели тарелку бобов на тостах и затем – Полли ехала на своем детском мотороллере – направились к южному входу в парк, чтобы встретиться там с семейством Купер. Я решила так: скажу Мэлу, что нам необходимо еще кое с кем встретиться, а во второй половине дня мне нужно отвести Полли туда, куда мы попросту не можем не прийти, и потому мы сумеем провести с ним и его сыном не больше одного часа.

Когда мы подошли ко входу в парк, Мэл нас там уже ждал. И, похоже, он был один.

– Вы без Леонарда? – произнесла я так приветливо, как только могла, приглядывая за Полли, которая ездила на своем мотороллере вокруг пустой цветочной клумбы.

– Его мать начала создавать препятствия, – ответил Мэл, держа руки в карманах.

Сейчас, когда мы находились не в том кафе, он казался неуклюжим и явно чувствовал себя не в своей тарелке. Пока мы стояли рядом, притоптывая на месте оттого, что вдруг похолодало, мне подумалось, что он похож на большого медведя, поднявшегося на задние лапы.

– В ней проснулся собственнический инстинкт, – добавил он.

– Да ладно, не переживайте. – Охватившее меня облегчение было огромным, но я постаралась его скрыть. – Мы организуем это как-нибудь в следующий раз.

Его лицо просветлело:

– Правда? Замечательно.

У меня мелькнула мысль: а не попрощаться ли с ним прямо сейчас?

– Может, выпьем по чашечке кофе? – предложил он без особого энтузиазма.

Я посмотрела на Полли. С гордым видом вручив мне несколько замызганных перьев: «Для твоей коллекции, мамочка», – она теперь всячески пыталась подманить любопытную белку половинкой хрустящего картофельного колечка и какими-то пушинками из кармана ее курточки. Я перевела взгляд на Мэла. Он улыбнулся, и я поймала себя на мысли, что у него симпатичное лицо.

– Ну конечно. – Мы находились возле чайного павильона парка. – Заглянем сюда?

После препирательств с Полли – довольно шумных с ее стороны – относительно того, пить ей простой апельсиновый сок или газированный (препирательств, во время которых я изо всех сил старалась оставаться хладнокровной и не быть такой матерью, которая повышает голос либо же немедленно соглашается с требованиями своего ребенка, лишь бы он угомонился), мы трое уселись в углу.

– Это очень хороший парк. – Мэл смотрел поверх эстрады для оркестра, грея руки о чашку чая. – Он как бы уютный.

– Да, несомненно, – согласилась я.

– Он намного меньше, чем тот огромный парк, который был возле нашего дома. – Мне на мгновение показалось, что он почувствовал себя в чем-то виноватым. – Я имею в виду, возле нашего бывшего дома.

– Мне скучно, – громко заявила Полли, уставившись на меня своими голубыми глазами.

– Пей сок, – сказала я, стараясь выдержать ее взгляд.

– Ты моргнула первой, – хихикнула Полли, а затем посмотрела на свое печенье.

– Извините, Мэл. А где был ваш дом? – Бросив кусочек сахара себе в кофе, я задумалась, а не бросить ли еще один. Такое вот проявление слабости.

– В Сент-Олбанс [21].

– Можно я выйду на улицу, мамочка? – Полли вылизала всю начинку из своего печенья и с презрением положила на тарелку то, что от него осталось. Ее губы были в шоколаде. – Я хочу проверить, сколько раз я смогу объехать на мотороллере вокруг кафе за пять минут. Можешь засечь время?

– Если ты пообещаешь находится там, где мне тебя будет отсюда видно. И вытри рот.

– Обязательно вытру.

Она бросилась к выходу и со стуком открыла деревянные двери.

– Извините.

– О господи, да не надо извиняться. Я знаю, что представляют собой дети.

– Они милые, но утомительные! – Мы улыбнулись друг другу. – Получается, что у вас в жизни случились кое-какие перемены. Переехали из Сент-Олбанса в северный Лондон.

– На этом настояла Сюзи – моя бывшая. И для меня это было довольно неожиданно.

– Как это?

– Она работает в банке. Ее перевели в другое отделение, и мне, в общем-то, пришлось последовать за ней. Чтобы быть поближе к Леонарду. И я, по правде говоря, был не против того, чтобы оттуда уехать. Там рядом с нами жили ее родственники, а не мои. В частности ее сестра.

– Я, кстати, знаю Сент-Олбанс довольно хорошо. Чудесный город.

Решив не бросать второй кусочек сахара, я предложила Мэлу выпить виски.

– Нет, спасибо, – отказался он. – А как так получилось, что вы хорошо знаете Сент-Олбанс?

– Я проходила там практику. Тамошний Центр был приписан к Мидлсекскому университету. Наш Центр – тоже.

– Практику?

– Да, я психотерапевт.

– Правда? Мы когда-то к этому немножко приобщались. Мы с Сюзи. – Он поморщился. – Когда все еще только начинало идти вкривь и вкось.

– Немножко приобщались к чему?

– Да вы сами знаете к чему. Беседы по поводу того, как жить дальше. Всякие советы, рекомендации. По-моему, в Вейл-центре – так назывался тот Центр. Лет пять назад. – Он слегка смутился. – У Сюзи была очень сильная послеродовая депрессия, когда появился на свет Леонард. Очень сильная.