Дэвид Балдаччи - Чистая правда

Природа наградила Майкла поистине выдающимся умом. Его мозг напоминал машину по сортировке денег: данные поступали в его голову, быстро проходили обработку и отправлялись в отведенное им место. Он мог мысленно жонглировать десятью сложными сценариями, проверяя каждый на то, какое влияние тот окажет на других. В суде он с радостью брался за дела, имеющие государственное значение, в компании с умниками, под стать ему самому. И обнаружил, что даже в контексте жесткого интеллектуального общения находятся время и возможности для вещей более глубоких, чем утверждает закон. Майкл не хотел расставаться с Верховным судом, и внешний мир нисколько его не интересовал.

Сара выглядела обеспокоенной. Во время прошлого срока правомочий суда данного состава Мёрфи проголосовал за слушание дела Чанс. Было достигнуто устное соглашение, и шла работа над меморандумом.

Саре было около двадцати пяти лет, рост пять футов, пять дюймов, стройная, но не худая, приятное лицо, большие голубые глаза. Ее волосы, густые, светло-каштановые, которые еще выгорали летом, пахли чем-то свежим и приятным. Она работала старшим помощником судьи Элизабет Найт.

— Я не понимаю. Мне казалось, он на нашей стороне. Это же входит в область его интересов. Маленький человек против большой бюрократии.

— А еще он твердо верит в прецеденты.

— Даже если они неправильные?

— Ты ломишься в открытую дверь, Сара, но я все-таки решил поставить тебя в известность о положении вещей. Ты прекрасно знаешь, что без него Найт не получит пяти голосов. Но даже и с ним может их не набрать.

Это была стандартная процедура — так действовала знаменитая сеть помощников. Они толкались, спорили и выпрашивали голоса для своих судей, совсем как бессовестные политические лавочники. Открыто сражаться за голоса, особую формулировку мнения или подход, сложение или вычитание судьи считали ниже своего достоинства, в отличие от их помощников. На самом деле большинство из них гордились своим участием в процессе, подобном грандиозной, не имеющей конца колонке светской хроники, в которой задействованы интересы государства. В руках двадцатипятилетних молодых людей, получивших первую настоящую работу, так и было.

— Он необязательно не согласен с позицией Найт. Но если на совещании она получит пять голосов, решение будет принято очень незначительным большинством. Он не сдаст своих позиций. Он воевал во Второй мировой войне в американской армии, ценит ее чрезвычайно высоко и считает, что она заслуживает особого подхода. Тебе необходимо это помнить, когда ты будешь составлять предварительное мнение.

Сара с благодарностью кивнула. Прошлое судей играло гораздо более значительную роль в том, как они принимали решения, чем подозревали многие.

— Спасибо. Но сначала Найт должна будет получить какое-то мнение.

— Тут можешь не сомневаться. Ты же знаешь, что Рэмси не станет голосовать против Фереса [4] По доктрине, названной в решении Верховного суда 1950 г. «доктриной Фереса», федеральное правительство не несет ответственности за ущерб, причиненный лицами, находящимися на военной службе. и за дело Стэнли. Мёрфи, скорее всего, на конференции поддержит Чанс. Он старший помощник верховного судьи, так что должен высказать свое мнение. Если Найт получит пять голосов, он ее поддержит. И если она добьется положительного и очень конкретного результата, у нас все будет хорошо.

Дело «Соединенные Штаты против Чанс» было одним из самых важных, стоявших на повестке дня в данный момент. Барбара Чанс служила рядовой в армии. Несколько старших по званию офицеров терроризировали ее, преследовали и запугивали, заставляя регулярно вступать с ними в сексуальные отношения. Дело прошло по внутренним каналам армии — в результате один из виновных предстал перед военным трибуналом и сел в тюрьму. Однако Барбара Чанс на этом не успокоилась. Уволившись из армии, она подала на нее в суд за причинение морального ущерба. Чанс утверждала, что при попустительстве армии она и другие женщины-рекруты оказываются в исключительно враждебной обстановке.

Дело медленно продвигалось по стандартным правовым каналам, и Чанс терпела поражение на каждом этапе. Закон касательно данной ситуации имел достаточное количество серых зон, и в конце концов дело Чанс, точно большая рыбина, плюхнулось на порог Верховного суда.

Однако в соответствии с действующим законом у Чанс не было ни одного шанса на победу. Армия обладала иммунитетом против обвинений, выдвинутых ее служащими, вне зависимости от тяжести вины. Впрочем, судьи могли изменить букву закона, и Найт вместе со своей помощницей Сарой Эванс как раз над этим работали. И поддержка Томаса Мёрфи была критичной для их плана. Мёрфи вряд ли выступил бы за безоговорочное лишение армии иммунитета, но дело Чанс могло, по крайней мере, пробить дыру в до сих пор непробиваемой стене их обороны.

Казалось, еще рано говорить об окончательном решении по делу, которое еще даже не слушалось, но во многих случаях и для многих судей устное обсуждение являлось способом снять напряжение. К тому времени, когда начинался сам процесс, многие уже имели вполне определенное мнение касательно его исхода. Фаза разговоров по большей части представляла собой возможность для судей озвучить свою позицию и сомнения, часто прибегая к помощи самых невозможных и экстремальных вариантов. Что-то вроде ментальной тактики запугивания. «Посмотри-ка, брат судья, что будет, если ты так проголосуешь».

Майкл встал и взглянул сверху вниз на Сару, которая именно по его совету осталась еще на один срок в суде. Сару, выросшую на маленькой ферме в Северной Каролине, как и большинство здешних клерков, ждало великолепное профессиональное будущее, стоило ей покинуть это место. Работа в Верховном суде являлась золотым ключиком к двери любого кабинета, где захотел бы обосноваться адвокат. Этот факт оказал на некоторых отрицательное воздействие, сделав их обладателями раздутого эго, которое не совсем подтверждали их достижения.

Однако Майкл и Сара нисколько не изменились и остались такими, какими были до Верховного суда; одна из причин, если не считать острый ум, приятную внешность и ровный характер, что теперь встречалось крайне редко, по которой Майкл неделю назад задал ей очень важный вопрос. И рассчитывал в самое ближайшее время, возможно, даже сейчас, получить на него ответ. Он никогда не отличался особым терпением.

— Ты подумала над моим вопросом?

Она знала, что так будет, понимала, что слишком долго избегала этого разговора.

— Я ни о чем другом вообще не могу думать.

— Говорят, что, когда ответ сильно задерживается — это плохой знак, — шутливо сказал он, хотя Сара видела, что ему не до веселья.