Эбби Тэйлор - Похищенный

Перед ним в огороженном, поросшем травой загончике, яростно затягиваясь желтой соской-пустышкой, сидел Риччи…

— Меня чуть кондрашка не хватила, — признался Рейф Эмме. — Все утро я думал о детях, так что когда увидел перед собой одного из них наяву, это стало потрясением.

— Как он выглядел? — прошептала Эмма.

Рейф так подробно и живо описал ей эту сценку, что она как будто сама перенеслась туда. Исчезла пахнущая яичницей кафешка на вокзале «Виктория», замерли вдали голоса туристов и шипение подогреваемого молока. Эмма оказалась в том самом саду, во Франции.

— Он выглядел замечательно, — ответил Рейф. И добавил: — Он очень похож на вас.

Эмма говорила, что мальчик похож на ее бывшего парня, но на самом деле он был точной копией ее самой. Уменьшенной, светловолосой, мужского пола, но тем не менее копией. Те же глаза, темно-синие, с опрокинутыми уголками. Та же линия губ, причем нижняя губка, будучи полнее верхней, забавно оттопыривалась.

Прошлый раз, когда он был здесь с Эммой, Филиппа Хант обеими руками прижимала малыша к груди, так что у Рейфа не было возможности внимательно рассмотреть его. А теперь он разглядывал его в упор. Он смотрел, как ребенок играет с чем-то в траве, и тень последних сомнений растаяла.

Это был он. Ребенок Эммы.

Рейф откашлялся, чтобы избавиться от привкуса пыли в горле. Причем откашливался столь усердно, что на глаза у него навернулись слезы. Сказать, что он удивился, вот так, неожиданно, наткнувшись на ребенка, оставленного без присмотра, — значит ничего не сказать. Особенно учитывая, как потрясающе несправедливо обошлись с Эммой и что она отдала бы все на свете, чтобы оказаться здесь. Он еще раз откашлялся. В горле все еще стоял привкус пыли.

И что теперь?

В заборе была калитка из деревянных прутьев. Рейф внимательно наблюдал за Риччи сквозь ограду. Малыш по-прежнему рассеянно возился с чем-то невидимым в траве, тыкая туда ручонкой и явно не собираясь вставать. Он сидел, вытянув перед собой ноги и опустив голову. Риччи выглядел серьезным и задумчивым. Совсем не так, как должен выглядеть ребенок в его возрасте, счастливый и довольный, которого трудно удержать на месте.

Может, схватить его и бежать отсюда? По спине Рейфа текли струйки пота. А что потом? Как он переправит малыша в Лондон?

Он осторожно двинулся вперед. Вокруг не было ни души, но задняя дверь дома, находившаяся всего в нескольких футах от них, оказалась распахнутой настежь. Рейф открыл калитку и вошел в загончик. Риччи по-прежнему ковырялся в траве. Одним глазом поглядывая на заднюю дверь особняка, Рейф помахал рукой, чтобы привлечь его внимание.

— Риччи, — прошептал он. — Риччи.

Малыш мгновенно поднял голову, и на лице у него появилось недоуменное выражение. Господи, да это Эмма сейчас смотрела на него! Совершенно определенно. И одна бровь у него опустилась чуточку ниже другой, совсем как у нее, когда она напряженно пыталась вспомнить что-нибудь.

— Двигай сюда, приятель. Ну же, пошевеливайся.

Лицо Риччи просветлело. Он улыбнулся, по-прежнему не выпуская изо рта соску, и щеки у него раздулись, как у бурундучка. Он поднял руку и ткнул пальцем за спину Рейфа, словно увидел там что-то интересное. Рейф быстро оглянулся через плечо. Никого, только деревянная калитка.

— Эй! — Он снова повернулся к малышу. — На кого ты смотришь?

Он опустился на колени, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с Риччи, и тому было легче смотреть только на него.

— Сюда, приятель. Здесь никого нет, кроме меня.

Но Риччи все еще показывал пальцем на калитку и улыбался. Но потом, похоже, передумал. Он перевел взгляд на Рейфа и протянул к нему вторую руку. В ней что-то было зажато, в его пухленьком грязном кулачке. Со своего места Рейф не видел, что это. Он снова сделал крохотный шаг вперед, надев на лицо свою самую располагающую и обаятельную улыбку, чтобы маленький негодник не воспылал в нему неожиданной неприязнью и не начал вопить во все горло. А потом дверь скрипнула и на пороге дома появилась Филиппа Хант.

Рейф поспешно наклонился к самой земле, шаря по земле руками — червей он ищет, что ли? — кивнул Филиппе и дружелюбно улыбнулся. Та метнула на него быстрый взгляд и прошла за загородку. Подойдя к Риччи, она подхватила его на руки и прижала к груди.

— Пойдем домой, — сказала она.

Рейф смотрел, как колышется на ветру подол ее юбки, когда она уходила.

Еще бы две секунды. Две секунды… И что? Он мог бы… он мог бы взять образец для проведения повторного анализа ДНК. Волос Риччи, например, или что-нибудь в этом роде. Проклятье, почему он не подумал об этом раньше? Ведь другого шанса наверняка больше не представится.

Филиппа остановилась у калитки.

— Что это такое? — Рейф услышал, как она обращается к Риччи. — Где ты это взял?

Она забрала у него что-то из руки; тот самый предмет, который мальчуган протягивал Рейфу. Филиппа недовольно прищелкнула языком.

— Бяка, — заявила она, сморщив нос. — Бяка.

Она швырнула эту штуку в траву, вышла вместе с Риччи в калитку и направилась обратно к дому. Дверь с грохотом захлопнулась за ними. Рейф услышал лязг засова.

Он от злости топнул ногой. Какой же он идиот! Почему он вел себя, как кролик перед удавом? Ему следовало забрать мальчишку, пока была такая возможность. Он снова топнул ногой. А что теперь? Как ни в чем не бывало приводить сад в порядок? Он окинул огороженный участок внимательным взглядом. Вообще-то он намеревался привезти сюда стриммер и подровнять траву вокруг грецкого ореха. Дерево росло на небольшом бугорке. Зеленые плоды, еще неспелые, похожие на темные груши, свисали с веток.

Рейф завороженно уставился на орех.

Он любит кислятину.

Он снова опустился на корточки и принялся шарить в траве в том месте, куда Филиппа бросила на землю предмет, который Риччи держал в кулаке.

Темно-зеленый грецкий орех с отпечатками зубов.

Он поднял голову. Задняя дверь была по-прежнему заперта.

Рейф поднялся на ноги, сжимая в руке зеленый плод.

Он был весь покрыт капельками слюны.

В глазах у Эммы стояли слезы. Она так о многом должна была расспросить Рейфа. Что еще сказала Антония Риччи? Не рассердилась ли она на него? А как он выглядел, когда улыбался?

Но, глядя на грецкий орех в пластиковом конверте, на котором отпечатались на удивление крупные следы зубов, она сказала лишь:

— Мы должны обратиться в полицию.

Линдси подняла трубку после второго звонка.

— Эмма! — воскликнула она. — Куда вы пропали? Мы все так беспокоимся о вас. Вас не было дома, и ваш телефон не…

— Со мной все в порядке, — перебила ее Эмма. — Я немедленно должна сообщить вам кое-что.