Александр Масалов - Левый берег Дона

- Да, наверное... - сказала Карина и замолчала.

Мы курили в полном молчании, и не могу сказать, что мне это нравилось. Карина о чем-то напряженно думала. Только б она не решила заявиться с архивом прямо в Управление ФСБ. Это походило бы на дешевый голливудский боевик…

Два героя - он и она - в разорванной одежде, окровавленные, пошатываясь от усталости, вваливаются в холл. К ним со всех сторон бросаются чекисты. Появляется врач в белом халате, а герои заявляют что-то типа: вот бумажки, которые вы хотели, а теперь позовите полковника Лысь - у него наши документы...

Выбросив окурок, я подхватил сумку и сказал:

- Пошли.

Карина беспрекословно выбросила недокуренную сигарету и поднялась.

- Крепись, девочка, - сказал я. - Осталось уже немного.

- Я знаю, - сказала она. - Просто давно не ходила так много...

***

Из оврага я вылез первый. Едва моя голова оказалась на уровне земли, я увидел метрах в ста от нас трех человек, одетых очень скромно. Они шли в нашу сторону налегке, без всякой поклажи. Как на прогулке.

- Ч-ч-черт, - прошипел я и дал задний ход. Надеюсь, они не заметили... Или это первый сюрприз полковника?

- Что случилось? - спросила Карина.

- Тише, - сказал я. – Там кто-то есть...

Оглядевшись по сторонам, я сунул пистолет куда-то в ржавый остов ЗИЛа и спросил:

- Еще оружие, а также наркотики и боеприпасы у тебя есть?

- Нет, ничего такого...

Я притянул ее к себе и поцеловал в губы. Губы были холодные. Как у мертвеца. Я поцеловал ее еще раз.

- Ты что делаешь? - спросила Карина.

- Согреваю тебя. Совсем замерзла, моя девочка...

- Мне не холодно. Все равно ОНИ не поверят, что мы сюда миловаться пришли...

Чтобы пройти сто метров, надо минуты две-три. Мы стояли, обнявшись, на дне оврага минут пять, каждую секунду ожидая, что на гребне покажутся люди и крикнут: "Ни с места!.."

На шестой минуте я не выдержал и полез по склону. Идущие не стали спускаться в овраг. Они брели параллельно ему, явно направляясь в сторону украинской границы. От меня до их спин теперь было метров сто двадцать.

Я с облегчением перевел дух.

- Ложная тревога, - сказал я. - Это не граница, а проходной двор... Ждем еще пять минут для подстраховки.

- Дай сигарету, - сказала Карина.

- Много куришь.

- На себя посмотри, Сикорский...

Я не стал возражать. Четыре пачки в день - это действительно перебор. Эдак я до пенсии не доживу, а если и доживу, то сущей развалиной...

Я сунул пистолет обратно в карман, и мы вылезли из оврага.

***

Карина шла, надувшись, как мышь на крупу. То ли из-за сигарет, то ли ей не давали покоя три прохожих, которым именно сейчас, одновременно с нами, вздумалось пересечь границу.

Мне эта встреча, впрочем, тоже не нравилась. Вот только я еще не определился, что произошло: случайность или три офицера госбезопасности, осуществляющие наружное наблюдение, косили под селян.

"Ладно, ребята, старайтесь, - подумал я. - Все равно я вас переиграю...".

Когда впереди показался хутор, Карина остановилась, подула на пальцы и достала из кармана мобильник.

- Алло, папа, - услышал я. - Мы возвращаемся.... Потом расскажу, сейчас некогда... Скажи Васе, чтоб минут через тридцать приехал к пруду, около которого нас высадил... Он знает... Хорошо, ждем.

"Верно, - подумал я. - На попутках мы будем часа два добираться, мозоля глаза и шоферам, и мусорам...".

Сунув мобильник в карман, Карина зашагала вперед. Она совсем замерзла. Я видел это по лицу, белому, как мел, с посиневшим носом.

Сперва я хотел зайти к Ивану Даниловичу - чтоб она посидела в тепле, а потом по правую руку увидел магазин. Точнее - то, что внутри была распивочная.

Два мужика самого непотребного вида стояли у прилавка, и продавщица отмеряла им дозу мензуркой.

- Два по сто грамм, - сказал я и повел глазами по витрине. - Есть чем закусить?

Мужчины за спиной фыркнули. Что и говорить, для них закуска была пустой тратой денег...

- Это не ресторан, - сказала продавщица немного раздраженно.

- Тогда вот этот плавленый сырок, - распорядился я.

Пока нам наливали водку, я очистил сырок от фольги, отломил половину и сунул Карине.

- Вспомни студенческие годы, - сказал я, чтобы скрыть неловкость.

- Это еще что, - сказала она, принимая половинку. - Помнится, в колхозе мы как-то бутылку водки луковицей занюхивали...

Я представил, как это выглядит со стороны... Меня передернуло.

- Ни слова больше, - сказал я. - А то я потеряю веру в человечество... Ну, за то, чтоб у нас всё получилось!

- И чтоб нам за это ничего не было! - произнесла она негромко и выпила свои сто грамм одним глотком. - Пошли. Вася, наверное, уже прикатил...

***

Джип действительно уже стоял у пруда. В салоне громыхала музыка. Это была тупая безымянная попса, от которой у меня сводит скулы. Слушать такое можно или на дискотеке, или под наркозом - то есть, в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения.

Когда мы подошли к черному "японцу", Вася - вчерашний охранник - убавил громкость.

- Что случилось? - спросил он. - Почему вернулись? Отец твой места себе не находит. Это очень, очень опасно.

- Правильно делает, что волнуется, - сказал я. - На то он и отец.

- Обстоятельства изменились, - сказала Карина. - Семья решила, где мы будем жить?

- У тетки, Виктории Николаевны.

Карина поморщилась. Я эту будущую родственницу успел повидать, и перспектива жить с ней под одной крышей меня тоже не радовала.

Во-первых, она пьет как лошадь. Справедливости ради отмечу, что все утро и день она работает, как негр на плантации. Зато с файф-о-клока как начнет квасить наливочки - так не может остановиться до поздней ночи. И фиг откажешься - она навязчива и непосредственна, как ребенок. От такого соседства у меня печень через нос вылезет.

А во-вторых, выпив, она немедленно начинала жаловаться на здоровье - и там у нее болит, и там колет, и голова все время кружится... Если б я так пил, у меня бы тоже все болело.

- Спасибо, - сказал я. - Лучше мы на вокзале забомжуем.

- Так она в Москву подалась, - сказал водила. Он меня прекрасно понял. - Ее неделю не будет.

- Ну, это другое дело... - Я открыл дверцу, намереваясь сесть рядом с водителем. - Хоть одна хорошая новость за день.

- Не одна, а три, - поправила Карина.

Щеки после водки у нее раскраснелись.

- Нет-нет, - вдруг запротестовал Вася. - Ты, Кариночка, на переднее сидение садись. А вы, Станислав, ложитесь на заднее. Вы же в розыске.

- Уже нет, - сказал я, захлопывая дверцу. - Поехали. Я от этой кантри скоро блевать буду.

Глава двадцать девятая

Виктория Николаевна жила в девятиэтажной свечке, сложенной из белого кирпича. Из окон открывался вид на Северное водохранилище. Пейзаж немного портили крыши генеральских особняков, помпезные и безвкусные.

Мне несколько раз приходилось писать о том, на какие шишы некоторые военачальники строят хоромы. Тогда я впервые познал, каково это, - знать, что тебя заказали... К счастью, всё обошлось.