Александр Масалов - Левый берег Дона

- Эту фразочку я знаю, - отметил водитель. – Ты ее у шефа спионерил…

И вздрогнул от истошного крика на заднем сидении:

- Он жив!!! Он очнулся!!!

- Я за тебя рад, - сказал водитель. – Алексей, как вы там?

Алексея попытался сесть ровно, с опаской поглядывая на соседа. Жоржик цвел как майская роза.

- Куда вы меня везете? – спросил парень.

- Ты есть хочешь? – сказал водитель.

- Нет.

- Жалко. Так всегда бывает – халява обломилась, а аппетита нет. Мы, видишь ли, тебя в кафе везем. Там ты встретишься с Полонским.

- А бить зачем?

- Это не я тебе вмазал. Это Жоржик тебе вмазал. Он, понимаешь, голливудских боевиков насмотрелся… А там, понимаешь, сперва в дверь стреляют, а потом спрашивают: «Кто там?».

- Гони быстрее, трепло, - сказал Жоржик. – Мы отстаем от графика!

«Девятка» остановилась у входа в «Зазеркалье».

Это было личное кафе Сагашьянца. Оно предназначалось исключительно для друзей и хороших знакомых владельца. Посторонних здесь не обслуживали, а выпроваживали под благовидным предлогом. Впрочем, если посетители вели себя агрессивно, возмущались и качали права, охрана могла вывести их через боковую дверь и объяснить им неуместность поведения в любой доступной пониманию форме.

Через дорогу находился городской следственный изолятор. Злые языки уверяли, что кафе специально построено в непосредственной близости от СИЗО. Друзьям Сагашьянца не надо далеко идти, чтобы отпраздновать свое освобождение…

В зале, как всегда, было малолюдно. Из шести столиков занят только один. Да еще один столик две официантки сервировали на три персоны.

Жоржик звучно цыкнул зубом и сказал:

- Руки помыть не хочешь?

- Я не знаю, где здесь туалет, - ответил Алексей.

- Видишь коридор, который начинается справа от сцены? Вторая дверь с левой стороны.

Деваться некуда – Алексей пошел, все еще судорожно сжимая в левой руке газетку.

Открыв дверь, он остановился на пороге, увидев мужчину примерно своих лет, одетого в строгий черный костюм, почему-то вызывавший в памяти ассоциации не то с гробовщиками, не то с мэн ин блэк. Мужчина курил, привалившись задом к подоконнику.

- Извиняюсь, - сказал Алексей и сделал движение, как будто хочет выйти.

- Заходите, Алексей, я вас жду, - произнес мужчина и как-то невесело улыбнулся. – Я – Полонский. Тот самый.

- Чем докажете? – спросил Алексей и невольно коснулся скулы. На скуле вспух здоровенный желвак. Парень поморщился.

- Кто это вам так засветил? – поинтересовался Станислав. – Впрочем, догадываюсь… Приношу вам свои извинения.

- Мне от этого не легче.

- Верю. Надеюсь, что хороший обед – за мой счет, разумеется, - улучшит ваше настроение. Итак, на чем мы остановились? Ах, да… Какие доказательства вас удовлетворят? Паспорт показать?

- Не надо, - сказал Алексей. – Мне эти игры в бандюков уже надоели. - Он вручил Полонскому газету, свернутую в трубку. - Почитайте вот это на досуге. И больше не пытайтесь меня разыскать. Я не хочу иметь что-либо общее с вашими делишками!

- Э-э-э, погодите, - сказал Полонский и поправил очки пальцем, с недоумением глядя на газету. - А где то, что просил передать Мухин?

- В газете, - прошипел Алексей. – Прощайте!

Весь архив - тысячи страниц текста, сотни аудио- и видеокассет - в одной газете? Тут что-то не так...

Полонский развернул газету. Внутри лежал мятый конверт. Самый обыкновенный конверт.

***

В парке на площади Комсомольцев Полонский сел на скамейку - он хотел еще раз перечитать записку, обнаруженную в конверте. Два ключа, лежавшие вместе с запиской, он сунул в карман, когда вскрыл конверт.

На обычном листе бумаги для ксерокса было написано:

"Стасик,

если ты сейчас читаешь это письмо, значит, со мной что-то случилось.

Не плачь, не надо.

Я столько людей отправил к праотцам, что если кто-нибудь грохнет меня, то это по большому счету будет не убийством, а актом Высшей Силы, воздающим грешнику по заслугам...

Кстати, очень непропорционально: ведь больше одного раза меня убить нельзя...

Но я не об этом хотел с тобой поговорить.

Много лет я собирал компромат. Материалов накопилось много. Пятнадцать чемоданов Руцкого по сравнению с ним - ерунда, достойная осмеяния. Теперь они мне больше не нужны, и ты - единственный человек, который достоин им владеть.

Делай с ним, что хочешь, - публикуй, распродавай, шантажируй...

Ты - человек умный и талантливый. Ты сумеешь достойно распорядиться материалами.

Архив спрятан в квартире № 10, которая находится на улице Боткина, дом № 121, первый подъезд, четвертый этаж.

Не бойся, в этой квартире никто не живет. Я купил ее на паспорт Алексеева Юрия Павловича. Этого человека никогда не существовало в природе.

В квартире никто не живет, но соседей это не волнует. По официальной версии, уважаемый Юрий Павлович уехал за границу на заработки. Когда вернется - точно никто не знает.

Квартплата взимается через Сбербанк. Оплачено на пять лет вперед - если, конечно, коммунальщики не поднимут тарифы выше головы или если не грянет очередной экономический кризис.

Чтобы сохранить квартиру за собой, регулярно переводи на банковский счет деньги. Желательно - с запасом.

А впрочем, как знаешь...

Это уже не мое, это уже твое дело.

Прощай, друг.

P.S. Береги Карину. Она тебя очень любит."

Ну что, все предельно четко…

Полонский достал из кармана ключи от квартиры гражданина Алексеева и стал их рассматривать. Один ключ был обычный - плоский, латунный. Второй - скорее напоминал гвоздь-сотку с двумя рядами насечек. Явно не от входной двери. А от чего? Ладно, на месте разберемся…

***

Машину он бросил на стоянке у кафе «Зазеркалье». Чтоб не мешала. Да и, откровенно говоря, наружку проще заметить, если ходить ножками, - тогда в глаз бросаются одни и те же люди, машины, встречающиеся с завидной регулярностью…

Он миновал кинотеатр "Молодось", в котором еще студентом, в начале перестройки, смотрел опальные фильмы Тарковского, - "Зеркало", "Сталкер" и "Солярис". По правую руку был мини-рынок, раскинувшийся в сквере. Глянул нумерацию домов и перешел на другую сторону улицы.

Чтобы подстраховаться, Полонский не вошел в первый подъезд дома № 121, а сел на скамейку и достал сигарету.

В течение пяти или шести минут он сосредоточенно курил, наблюдая за улицей и дорогой.

«Чисто, - решил он. - Или меня пасут со спутника, или "хвоста" все-таки нет...».

Отбросив окурок в сугроб, он встал и решительно направился в подъезд.

На четвертом этаже было две квартиры - номер девять и номер десять. Из-за ДСПешных дверей не доносилось ни звука.