Джеймс Паттерсон - Черная книжка

Сердце вдруг начало колотиться сильно-сильно. Я не мог поверить в то, что только что увидел.

«Возможно, — мысленно уговаривал я себя, — мне просто показалось из-за тусклого освещения. Вероятно, я что-то недосмотрел».

Я поглядел на собеседника Рамоны снова — посмотрел долгим и пристальным взглядом. Пусть даже рисковал быть замеченным и узнанным. Пусть даже и знал уже наверняка, что зрение меня не подвело.

Тусклым было освещение или не тусклым, но я точно не ошибся.

Рамона Диллавоу разговаривала не с мужчиной — она беседовала с женщиной.

С женщиной, которую я хорошо знал.

— Пэтти, — пробормотал я себе под нос.

Я протиснулся через заполонивших бар людей к выходу и оказался в уличной толпе. Раш-стрит была очень ветреной улицей, пришлось поднять воротник. В голове роились вопросы.

Какие дела могли быть у моей сестры с Рамоной Диллавоу, менеджером особняка-борделя? Это не укладывалось в голове. Я просто… Нет, в этом не было никакого смысла.

Я резко остановился и повернул обратно к ресторану, едва не столкнувшись с парочкой, которая шла позади меня и никак не ожидала, что я вдруг заторможу. Я сделал пару шагов в сторону и посмотрел долгим взглядом на ресторан — как будто, если буду смотреть на него достаточно долго, что-то изменится. Я подумывал, а не зайти ли мне в бар снова и не посмотреть ли еще раз. Но это, конечно же, было бессмысленно. Я видел то, что видел.

«Что, черт возьми, ты делаешь, Пэтти?»

Я пошел на юг — по направлению к своему автомобилю, двигаясь среди толпы куда-то спешащих пешеходов, звуковых сигналов автомобилей, криков водителей, смеха и громкой болтовни подвыпивших людей.

Я вытащил из кармана ключи от своего автомобиля — что вполне естественно, ведь я же иду к машине, — и в этот момент натолкнулся на мужчину, обгоняющего меня справа, так что ключи выпали из рук и брякнулись на тротуар. Бормоча извинения, я наклонился, создав тем самым небольшое свободное пространство посреди снующих вокруг меня людей.

— Извините, прошу прощения, — лепетал я. — Простите бога ради.

Подняв с мокрого тротуара ключи, я выпрямился, повернулся и пошел к своему автомобилю.

Машину я оставил на Раш-стрит, заблокировав при этом выезд другому авто, припаркованному ранее. Мне повезло, что водитель до сих пор не вернулся и не вызвал эвакуатор, который точно забрал бы мой автомобиль на штрафстоянку за подобное нарушение. Ставя свою машину подобным образом, я как раз и рассчитывал на подобное везение.

И я очень надеялся, что у меня еще осталось хотя бы немножечко везения, потому что оно в скором времени должно было мне понадобиться.

Среди полицейских принято говорить о предчувствиях, интуиции. Фразы на эту тему стали своего рода клише. Впрочем, и избитые выражения тоже не всегда являются надуманными. Полицейскому в его работе приходится руководствоваться отчасти своим опытом, а отчасти интуицией. Кроме того, моя тайная работа на отдел внутренних дел способствовала тому, что я приобрел навык незаметно вести наблюдение.

В этом нет ничего сложного. Если вы уже вошли в режим, все происходит почти автоматически. Вы притормаживаете и смотрите назад через плечо, если, например, мимо прошла симпатичная женщина. Или останавливаетесь на углу улицы и оглядываетесь якобы от нечего делать, ожидая зеленого сигнала светофора.

Или же вы как бы случайно наталкиваетесь на пешехода и делаете вид, что уронили ключи.

В общем, можно придумать сотню причин для того, чтобы оглянуться. Вы при этом не смотрите ни на кого пристально, ни с кем не встречаетесь взглядом. Просто окидываете взглядом толпу и ищете в себе ощущение, что кто-то сейчас стал буквально вами — движется в унисон и останавливается, стоит вам замедлить шаг, почти копирует ваши движения.

Я не был уверен на сто процентов и не стал бы клясться, что это действительно так, что я не ошибаюсь. Но у меня появилось довольно отчетливое ощущение, что за мной кто-то следит.

И теперь надо было решить, что с этим делать.

Я сел в автомобиль и поехал в сторону севера — это было единственное направление, куда я мог отправиться. Я сделал резкий поворот налево, затем еще один — и оказался на Стейт-стрит. Теперь я ехал уже на юг, лавируя между выбоинами на проезжей части и пешеходами, которые, рискуя жизнью, перебегали оживленную улицу (в Чикаго реагировать на красный сигнал светофора считается необязательным).

Выбоины и пешеходы заставили меня сосредоточить внимание на дороге, хотя я все же время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы понимать, что происходит позади меня. Дорожное движение было интенсивным, и сзади в темноте маячило множество фар. Это помогало мне, когда я ехал за Рамоной Диллавоу: она не смогла бы заметить, что я у нее на хвосте. Теперь же это создавало массу неудобств мне самому — невозможно выяснить, нет ли кого на хвосте у меня .

Я не имел возможности увидеть в зеркале ни цвет, ни даже марку едущих сзади машин — не говоря уже о том, чтобы разглядеть водителя или пассажира. Впрочем, ничего страшного. Существуют и другие способы, позволяющие определить слежку.

По мере того как я двигался на юго-запад, прочь от района Голд-Коуст, машин сзади постепенно становилось меньше, но дорожное движение оставалось все еще довольно интенсивным, и если кто-то пристроился за мной, заметить его пока было проблематично.

Хотелось отправиться домой, чтобы побродить вокруг своего городского особнячка, налить какого-нибудь крепкого напитка и поразмышлять над тем, с какой, черт побери, целью моя сестра Пэтти встречалась с менеджером борделя — женщиной, у которой, возможно, припрятана пресловутая маленькая черная книжка.

Однако я не мог сейчас поехать домой. Мне не хотелось вынуждать того, кто сидел у меня на хвосте, прекращать слежку. Если он изучил меня — а он, скорее всего, изучил, — значит, знал, где я живу. Если бы он увидел, что я подъезжаю к своему дому, то решил бы, что я собираюсь лечь спать, и стал бы держаться подальше. Возможно, даже решил бы, что следить за мной сегодня уже не имеет смысла.

А я не хотел, чтобы он прекратил слежку, поэтому домой не поехал.

Я свернул с Чикаго-авеню направо, на Дэймен-авеню, и стал двигаться с одинаковой скоростью. Дэймен-авеню, возможно, была не самым лучшим выбором, потому что теперь я ехал на север и интенсивность дорожного движения опять стала высокой: в этом районе, к северу от Норт-авеню, располагалось множество ресторанов, баров и шикарных магазинов. Лет пятнадцать назад жить в этом районе было очень круто, и там ошивалось немало художников, хиппи и прочих неформалов. Люди такого рода все еще проживали здесь, однако теперь район стал более привлекательным для яппи [40] Яппи — молодые преуспевающие и амбициозные люди, проживающие в городе, ведущие здоровый образ жизни и стремящиеся к карьерному росту; их образ жизни противоположен образу жизни хиппи. и даже для обычных семей, если они, конечно, могли себе позволить приобрести недвижимость по заоблачным ценам.