Джеймс Паттерсон - Черная книжка

— Верно, — кивнула Кейт и начала вещать в переговорное устройство: — Белый мужчина в коричневом пальто и коричневой кепке движется в сторону севера по Астор-стрит.

«Кэти, — подумал Билли, — всегда такая энергичная, такая рьяная… Вообще-то этот мужчина — единственный, кто сейчас идет по улице, так что ребята, скорее всего, и сами его заметили».

Но он не произнес свои мысли. Попросить Кейт угомониться — все равно что бросить спичку в лужу бензина.

— Ты увидел его, Кроули?

— Ну да. Он очаровательно улыбается — прямо как специально для снимающей его камеры.

— Я знаю, кто он, — сказала Фентон. — Это парень из того шоу.

— Какого еще шоу?..

— Того шоу — в котором обсуждают фильмы… «В переднем ряду» или что-то в этом роде.

— Ага. — Билли видел это шоу. «В переднем ряду с…». Однако не смог вспомнить имя. — За одно только дурацкое шоу следовало бы его арестовать.

— Да, это… Это он, — сказал Сош. — Брейди Уилсон.

Все напряглись, наблюдая, как кинокритик взбегает вверх по ступенькам, ведущим к входной двери особняка. Не успел он нажать на кнопку звонка, как какой-то мужчина в темном костюме открыл дверь и впустил его внутрь.

— Забавно, — сказал Кроули. — Как, по-вашему, он пришел сюда по делам?

— Однозначно, — сказал Билли. — Один парень владеет здесь всеми тремя этажами. Он заявляет, что живет здесь, но с того момента, как я стал вести наблюдение за домом, не заметил, что бы кто-то жил в нем постоянно. Три этажа — значит, примерно восемь или десять комнат.

— Получается, что мы можем попасть на неслабую вечеринку.

— Наверное, нам следовало бы позвонить в отдел нравов, [6] Отдел нравов — отдел департамента полиции, специализирующийся на борьбе с преступлениями против морали (незаконная торговля спиртным, азартные игры, проституция и т. п.). — предложил Билли, заранее зная, какую реакцию вызовут его слова.

— К черту отдел нравов, — отмахнулась Кэти. — Это дело — наше.

— О господи, — включился в разговор Сош. — Ну прямо Иисус Христос, только распятый не на кресте, а на палочке для мороженого…

— Что там такое, Сош?

— Вы никогда не поверите, кто только что прошел мимо меня. Кроули, ребята, вы там сняли это на видео?

— Вас понял, мы сняли — о пресвятая Богородица…

— Так вы мне скажете или нет?

Билли пожалел, что у него в руках не оказалось какого-нибудь оптического прибора с большим увеличением. Никто же не ожидал, что он может понадобиться. Он поспешно схватил лежащий на заднем сиденье бинокль и навел его на ступеньки особняка, по которым медленно шагал по направлению к входной двери некий пожилой мужчина.

— Ну и ну… — присвистнул Билли. — Это случайно не его высокопреосвященство архиепископ Майкл Ксавьер Фелан?

— О боже, вот ведь прохиндей… Ай-ай-ай, какой прохиндей!

Билли не мог понять, взволновал его сей факт или разочаровал. Его напарница Кейт сидела с таким видом, будто приготовилась к самым решительным действиям. Уголовное дело, которым они сейчас занимались, только что обросло новыми пикантными подробностями.

— Сделайте все вдох и выдох, — скомандовал Билли. — Возможно, он идет туда только затем, чтобы выслушать исповеди.

У тротуара напротив особняка остановился черный автомобиль повышенной проходимости, мало чем отличающийся от того, в котором сейчас находился Билли. Насколько Билли смог разглядеть в свой бинокль при уже довольно тусклом освещении, стекла автомобиля были затемнены. И это очень странно, потому что затемненные окна в машинах в этом штате строго-настрого запрещены, если не считать весьма немногочисленных исключений.

Исключение составляли, в частности, автомобили, на которых возят высокопоставленных чиновников.

Билли слегка наклонил бинокль, чтобы был виден номерной знак, и снова поднял.

— Вот черт… — выругался он. — Переговорю-ка я, пожалуй, с Визом.

— Зачем? — Кейт едва не вскочила со своего сиденья.

Билли покачал головой.

— Да затем, — пояснил он. — Только что из той машины вышел мэр Чикаго.

Билли сел в автомобиль-седан, находящийся за квартал от места, с которого он вел наблюдение. Внутри сильно пахло сигарным дымом. Визневски всегда носил с собой этот запах.

Виз повернул голову и посмотрел на Билли.

— Сколько их?

— Мы видели, как внутрь зашли двенадцать человек, — ответил Билли. — Все — поодиночке. Складывается впечатление, что их распределили по времени так, чтобы ни один из них не увидел другого. Большие меры предосторожности. Семерых мы идентифицировать не смогли. Один из тех, кого удалось узнать, — мой подозреваемый в убийстве студентки, торговец. Еще один — кинокритик, который ведет шоу на телевидении. Его зовут Брейди Уилсон. Еще один — чернокожий, который, по словам напарника Соша, какой-то там рэпер по имени Шоколад Кью.

— И что, черт возьми, означает это «Кью»?

Билли посмотрел на Виза:

— Когда я его арестую, спрошу.

Визневски потер глаза.

— А ты уверен насчет архиепископа?

— Абсолютно.

— А насчет…

Губы Виза уже сложились, чтобы произнести звук «м», но он не смог заставить себя сказать все слово.

— Это был мэр. Никаких сомнений. Спецгруппа охраны привезла его сюда, но в дом охранники не пошли. Автомобиль припаркован возле перекрестка. У нас сейчас достаточно много людей?

— Десять полицейских готовы прибыть на подмогу, как только я позвоню, — ответил Виз.

Десять плюс шесть детективов — вроде бы должно хватить.

— Нет необходимости это делать, — сказал Визневски. — И ты это знаешь.

Он имел в виду, что Билли не нужно задерживать всех подряд. Вполне можно ограничиться тем, ради чего он сюда прибыл, — арестовать мужчину, подозреваемого в убийстве студентки, — и закрыть глаза на все остальное.

«Эх ты, трусливое дерьмо». Виз всегда думал о будущем, стремился карабкаться вверх по служебной лестнице, затевал на работе какие-то интриги. Билли, конечно же, осознавал, что арест известных людей может закончиться для него как угодно. Именно мэр назначает суперинтенданта полиции, и последний, видимо, не очень обрадуется скандалу с градоначальником. Если мэр лишится своего кресла, то вслед за ним, вполне вероятно, слетит и он. Билли же может получить золотую звездочку в личное дело — или же, наоборот, его карьера в правоохранительных органах резко завершится. И карьера Виза тоже. Этот инцидент может стать самым лучшим событием в их работе или же, напротив, самым худшим. Такой парень, как Виз, всегда обдумывающий возможные политические последствия, старался избегать подобных рисков.

Но Билли был по своей натуре совсем не таким человеком, как Виз. Для него все было просто. Его деятельность в полиции сводилась к трем словам: «Делай свою работу». Если станешь руководствоваться сторонними соображениями, потеряешь хватку, ибо эти соображения ослабят концентрацию и превратят тебя совсем не в такого полицейского, каким ты должен быть.