Джеймс Паттерсон - Невидимка. Идеальные убийства

— Знаете что, Софи? — Я вскидываю руки. — Если вы хотите работать с девяти до пяти, то устраивайтесь на работу в «Севен-Элевен» [44] «Севен-Элевен» (7-Eleven) — крупная сеть небольших магазинов в 18 странах. или какую-нибудь аналогичную контору. Мы пытаемся поймать настоящего монстра. Иногда для этого требуется приложить дополнительные усилия.

— Я думаю, что нам всем это понятно.

— В самом деле? Замечательно.

Я направляюсь к двери.

— Я не закончила, — говорит Софи.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь:

— Что вы сказали?

Софи — с ее шелковистыми волосами, с изящной небрежностью стянутыми на затылке в хвост, с ее облегающими джинсами, симпатичной вязаной кофточкой и идеальным овалом лица — вся буквально клокочет от возмущения. Когда женщина с такой привлекательной внешностью сильно сердится, ее лицо не становится некрасивым, нет — просто ее черты кажутся более четкими, глаза блестят сильнее, а румянец на щеках проявляется отчетливее.

— У нас с вами проблема, не так ли, Эмми? У нас двоих.

Я вздыхаю и отмахиваюсь от нее.

— Вы просто делайте свою работу, Софи, и…

— Я делаю свою работу. Я работаю не меньше остальных. Но у нас двоих есть проблема, не правда ли? Вы испытываете ко мне неприязнь с того самого дня, как я стала работать в этой группе.

— Мне от вас нужно только одно: чтобы вы концентрировались на этой работе, — говорю я.

— Я с ним не сплю, Эмми.

Я делаю шаг назад, как будто меня толкнули. Софи скрещивает руки на груди и ничего больше не говорит, чтобы ее последние слова как бы зависли между нами. Мне есть о чем задуматься и есть что сказать относительно того, что она только что заявила, причем мысли и слова эти не будут приятными. Тот факт, что она считает, будто данная проблема существует, означает, что какие-то мои действия, жесты, мимика или что-то еще обозначили наличие этой проблемы — по крайней мере, с ее точки зрения. Похоже, она чувствует себя рядом с Буксом психологически комфортно, раз уж решилась на подобное заявление. А еще странно, что, по ее мнению, я должна услышать от нее это, и что мы разговариваем об этом в ситуации, когда по стране рыщет злонамеренный психопат…

— Я с ним не сплю, — снова говорит она. — Букс все это время очень хорошо относился ко мне и всячески мне помогал. Мы с ним друзья — это верно. Но не более того.

Не могу не признаться себе, что от этих ее слов испытала некоторое облегчение. Я тут же подавила и изгнала из себя это чувство — уж это-то я хорошо умею делать. Да, я умею подавлять свои чувства, скрывать их. Мои чувства к Буксу (в той степени, в какой они еще существуют, — какие-то остаточные ощущения, какое-то примитивное сексуальное влечение, не более того) не имеют значения, потому что я вполне могу отодвинуть их в сторону ради того, чтобы сконцентрироваться на этом расследовании. Мое чувство утраты, не оставляющее меня после смерти Марты, не имеет значения, потому что я вполне могу отодвинуть и его тоже. Я щелкаю мышью на любых подобных чувствах и перетаскиваю их в корзину своего мозга, где им и место.

Я — женщина, стоящая в эпицентре урагана и делающая вид, что не ощущает даже легкого ветерка. Я могу посадить под замок все свои эмоции, выключить свое сердце и направить каждую каплю своей энергии в свой мозг. Я могу быть женщиной, которая думает только о важных сведениях, уликах, подсказках, головоломках и которая в состоянии заставить себя забыть все то, что делает ее человеком, а не роботом.

Я найду время на то, чтобы побыть человеком, попозже. «Попозже» — одно из моих любимых слов.

— Делайте свою работу, — шепчу я Софи. — Это все, что мне нужно.

Бо́льшую часть дня я провожу в «боевом штабе», присматривая за остальными аналитиками, проверяя их работу, выделяя все, что вселяет надежду, хотя такого очень мало. Я еще чувствую в себе остаточное напряжение от той вспышки гнева, которую пережила сегодня, но оно постепенно ослабевает по мере того, как мы сосредотачиваемся на текущей работе. В шесть часов кто-то заговаривает об ужине, и мы решаем заказать пиццу. Я иду в помещение, где работает Букс, где этот наш бесстрашный лидер принимает телефонные звонки от различных агентов, работающих на местах, с того момента, как он вернулся с северо-востока, а произошло это пару часов назад.

— Черт! — говорит он, качая головой, когда я вхожу.

Слышится какой-то фоновый шум — возможно, он раздается из его смартфона, на котором Букс просматривает какую-то видеозапись.

Букс выглядит ужасно, поскольку он провел всю ночь в вертолете, летая над границей между штатами Род-Айленд и Коннектикут. Его глаза красные и мутные, волосы растрепанные, лицо — помятое и небритое.

— Что-то произошло? — спрашиваю я.

— Нет, ничего. — Он машет рукой. — Моя любимая команда «Канзас-Сити Чифс» проигрывает уже вторую неделю подряд. Си Джей Спиллер, раннинбек [45] Раннинбек — игрок в американском футболе, находящийся позади всех игроков нападения. Раннинбек, держа мяч в руках, находит прорехи в обороне противника и пытается прорваться через нее, обманывая финтами игроков противника. команды «Баффало Биллс», пробежал, черт побери, через нашу линию обороны так, как будто вся наша команда — обычные школьники. — Он вздыхает. — А ведь Ромео — играющий в обороне тренер.

Я усаживаюсь на стул напротив него.

— Букс, ты прекрасно понимаешь, что я понятия не имею, кто такие эти Си Джей Спилман и Ромео.

— Спиллер, — поправляет он меня. — Си Джей Спиллер — это…

— А еще ты прекрасно понимаешь, что мне это неинтересно.

Букс трясет своим смартфоном.

— Сейчас счет ноль-два, и, похоже, нас отделяет целая вселенная от того титула, который мы завоевали в…

— Букс, что творит с мужчинами футбол? Это ведь у тебя как наркотическая зависимость.

— У меня и у миллионов других людей.

— Я знаю, — вздыхаю я. — Мой папа тоже был таким. Он мог просидеть перед телевизором все воскресенье и смотрел при этом только футбольные матчи. Нам приходилось вести себя, как в церкви, потому что мы все знали, что это и есть его религия.

И тут вдруг что-то происходит. Облака рассеиваются. Мое сердце начинает биться учащенно.

— Футбол — это наивысшее проявление…

Букс начинает философствовать, но я его уже не слушаю. Я резко вскакиваю — чего в моем состоянии делать не следовало бы — и едва не падаю по пути из комнаты Букса в свою.

Я устремляюсь к своему компьютеру и целый час рыскаю в интернете. Мое тело охватывает жар, пульс просто бешеный, руки трясутся так, что я едва попадаю пальцами по клавишам. Когда я заканчиваю, у меня уже имеется карта США с множеством флажков.

Когда я снова захожу к Буксу, он разговаривает по телефону с каким-то агентом. Я протягиваю ему лист бумаги. Букс вопросительно смотрит на меня, заканчивает разговор и лишь затем начинает внимательно разглядывать то, что я ему дала.