Ларс Кеплер - Гипнотизер

– Что случилось?

– В подвале был пожар, – ответил Эрик.

– И больше ничего?

Эрик неопределенно махнул рукой в сторону подвала:

– Остатки клетки.

– Я привез собаку.

Йона быстро прошел по коридору в прихожую и открыл дверь. Махнул рукой, подзывая кинолога в форме – женщину с темными волосами, сплетенными в тугую косу. За ней бежал черный лабрадор. Женщина кивком поздоровалась с Эриком, попросила обоих подождать снаружи, а сама села перед собакой и заговорила с ней. Йона попытался увести Эрика с собой, но понял, что ему это не удастся, и отступился.

Блестящая черная собака резво бегала по дому, неутомимо обнюхивала предметы и, часто дыша, двигалась дальше. Бока ходили ходуном. Собака исследовала комнату за комнатой. Эрик остался стоять в прихожей. Его мутило; он почувствовал, что его сейчас вырвет, и вышел на улицу. Двое полицейских стояли возле машины и о чем-то беседовали. Эрик вышел из калитки, двинулся по тротуару к своей машине, остановился и достал коробочку с попугаем и дикарем. Постоял, держа ее в руке, потом направился к канализационному стоку и высыпал содержимое коробочки между прутьями решетки. На лбу выступил холодный пот; Эрик облизал губы, словно собирался что-то сказать после долгого молчания, швырнул следом саму коробочку и услышал всплеск, когда она упала в воду.

Когда он вернулся в сад, Йона все еще стоял перед домом. Он встретил взгляд Эрика и покачал головой. Эрик вошел. Кинолог стояла на коленях, трепала лабрадора по шее и чесала его за ушами.

– Вы были внизу, в подвале? – спросил Эрик.

– Естественно, – ответила женщина, не взглянув на него.

– Во внутренней комнате?

– Да.

– Может, собака не учуяла следов из-за пепла?

– Роки может найти труп под водой, на глубине шестидесяти метров.

– А живых людей?

– Если бы там кто-нибудь был, Роки бы его нашел.

– Но вы еще не искали на улице, – сказал Йона. Он подошел и встал у Эрика за спиной.

– Я не знала, что надо искать на улице.

– Поищите, – коротко распорядился Йона.

Женщина пожала плечами и встала.

– Идем, – тихо и невнятно сказала женщина лабрадору, – идем. Пойдем поищем? Пойдем поищем?

Эрик вышел следом за ними, спустился по ступенькам и пошел вокруг дома. Черная собака бегала взад-вперед среди зарослей травы, обнюхала бочку, воду в которой схватило прозрачным ледком, рыскала вокруг старых фруктовых деревьев. Небо было темное, пасмурное. Эрик увидел, что сосед зажег на дереве разноцветную гирлянду. Холодно. Полицейские забрались в свою машину. Йона шел рядом с женщиной с собакой, время от времени указывая, где искать. Эрик последовал за ними, на задний двор. В глубине сада он увидел холмик и внезапно узнал его. Это место с фотографии, подумал он. Фотографии, которую Аида послала Беньямину перед тем, как он пропал. Эрику стало тяжело дышать. Собака обнюхала компост, подошла к холмику, обнюхала его, засопела, обежала вокруг, обнюхала низкий кустарник и коричневый забор, вернулась, пробежала до корзины для листьев, потом заинтересовалась садиком с травами. Тонкие палочки с мешочками семян сообщали, что растет на той или иной грядке. Черный лабрадор беспокойно заскулил и улегся прямо посреди маленького поля. Плашмя на мокрую мягкую землю. От возбуждения собака вздрагивала всем телом; кинолог, с печальным лицом, похвалила ее. Йона резко повернулся и подбежал к Эрику, не пуская его на поле. Эрик не понимал, что он кричит и что пытается сделать, но комиссар увел его с поля и вообще из сада.

– Я должен узнать, – дрожащим голосом сказал Эрик.

Йона кивнул и тихо ответил:

– Собака нашла в земле труп человека.

Эрик опустился на тротуар возле распределительного ящика, у него отнялись руки, ноги, все тело; он увидел, как полицейские вылезают из машины с лопатами, и закрыл глаза.

Эрик Мария Барк сидел один в машине комиссара и посматривал на Теннисвэген. Черные кроны деревьев загораживали свет висячих фонарей. Черные растопыренные ветви на фоне темного зимнего неба. Эрик что-то прошептал себе, вышел из машины, перешагнул через пластиковую ленту и пошел вокруг дома по высокой мерзлой траве. Йона стоял и смотрел на полицейских с лопатами. Все маленькое поле было вырыто. Теперь оно стало большой прямоугольной дырой. На куске полиэтилена лежали истлевшие лохмотья и осколки костей. Лопаты продолжали стучать; металл ударился о камень, полицейские прекратили копать и распрямились. Подошел Эрик – тяжело ступая, словно против воли. Йона повернулся к нему и широко улыбнулся. На его лице была усталость.

– Что там? – прошептал Эрик.

Йона пошел к нему навстречу, поймал его взгляд и сказал:

– Это не Беньямин.

– Кто это?

– Тело пролежало не меньше десяти лет.

– Ребенок?

– Лет пяти, – ответил Йона и передернул плечами.

– Значит, у Лидии все-таки был сын, – вполголоса сказал Эрик.

Суббота, девятнадцатое декабря,

первая половина дня

Валил мокрый снег; собака носилась туда-сюда по площадке перед управлением. Она громко лаяла под снегопадом, радостно вертелась среди снежинок, щелкала зубами и встряхивалась. При виде собаки у Эрика сжалось сердце. Он понял, что забыл, как это – просто существовать. Забыл, как это – не думать непрерывно о жизни без Беньямина.

Ему было плохо, руки тряслись от абстиненции. Он уже почти сутки не принимал таблеток и совсем не спал ночью.

Подходя к широкому входу в управление, Эрик подумал о старых тканях, которые Симоне как-то показывала ему на выставке женского рукоделия. Они были словно небо в такие вот дни: пасмурные, плотные, мохнато-серые.

Симоне стояла в коридоре перед комнатой для допросов. Увидев Эрика, она пошла ему навстречу и взяла за руки. Почему-то он испытал благодарность за этот жест. Симоне была бледна и сосредоточенна.

– Тебе не обязательно присутствовать, – прошептала она.

– Кеннет сказал, ты хотела, чтобы я пришел.

Симоне еле заметно кивнула.

– Я только…

Она замолчала и тихо кашлянула.

– Я злилась на тебя, – твердо сказала она.

Глаза у нее были мокрые, красные.

– Я знаю.

– Ты же вечно глотал свои таблетки, – язвительно добавила Симоне.

– Глотал.

Симоне отвернулась и стала смотреть в окно. Эрик видел, какая она худенькая, как крепко обняла себя за плечи. По ее коже побежали мурашки – из вентиляции под окном дул холодный воздух. Двери комнаты для допросов открылись, и крупная женщина в полицейской форме тихо позвала их:

– Заходите, пожалуйста.

Женщина мягко улыбнулась розовыми блестящими губами и представилась:

– Меня зовут Анья Ларссон. Я буду снимать свидетельские показания.

Женщина протянула им ухоженную округлую руку. Длинные ногти накрашены красным лаком, кончики блестят.