Ларс Кеплер - Гипнотизер

– Я взял случай в Тумбе, – сказал Йона.

– Что за случай? – спросил Петтер.

– Зарезали целую семью.

– Это не наше дело, – сказал Петтер.

– Я думаю, здесь речь идет о серийном убийце или как минимум…

– Ну хватит, – оборвал Бенни и снова хлопнул ладонью по столу.

– Это расплата, – объяснил Петтер. – Взял в долг, проигрался… Убитого знали на “Сольвалле” [1].

– Игроман, – подтвердил Бенни.

– Позаимствовал деньги у местных братков. Вот и поплатился, – закончил Петтер.

Стало тихо. Йона отпил воды, подобрал крошки от бутерброда и отправил в рот.

– У меня предчувствие по этому делу, – вполголоса сказал он.

– Тогда тебе надо подать заявление о переводе, – улыбнулся Петтер. – Это дело – не для уголовной полиции.

– По-моему, как раз для уголовной.

– Если хочешь заниматься этим случаем, переводись в Тумбу, в местную полицию, – сказал Петтер.

– Я собираюсь расследовать это убийство, – настаивал Йона.

– Такие вопросы решаю я, – ответил Петтер.

Вошел и сел Ингве Свенссон. Волосы зачесаны назад и уложены гелем, под глазами – синие круги. Рыжеватая щетина. Как всегда – мятый черный костюм.

– Ингуи , – довольным голосом сказал Бенни.

Ингве Свенссон – один из лучших специалистов по организованной преступности. Он возглавлял аналитический отдел и входил в группу международного сотрудничества.

– Ингве, что скажешь насчет Тумбы? – спросил Петтер. – Ты там, конечно, уже все проверил?

– Да, похоже, это для тамошней полиции. Кто-то приехал взыскать должок. Отец в это время должен был быть дома, но его неожиданно назначили судьей в футбольном матче. Преступник, видимо, нажрался рогипнола и амфетаминов, стал дерганым, потерял контроль над собой, его что-нибудь спровоцировало. Набросился на семью со спецназовским ножом, чтобы выпытать, где должник. Они, конечно, рассказали, но он уже вошел во вкус и всех перерезал, а потом отправился в спортклуб.

Петтер насмешливо улыбнулся, выпил воды, рыгнул в руку, глянул на Йону и спросил:

– Что скажешь?

– Неплохое объяснение. Но совершенно ошибочное, – отозвался тот.

– И в чем ошибка? – запальчиво спросил Ингве.

– Преступник сначала убил мужчину в спортклубе, – спокойно ответил Йона. – А потом поехал к нему домой и убил остальных.

– Вскрытие покажет, кто прав, – буркнул Ингве.

– Оно покажет, что прав я.

– Дурак, – вздохнул Ингве и сунул в рот два пакетика табака [2].

– Йона, я не отдам тебе это дело, – сказал Петтер.

– Понимаю, – вздохнул тот и поднялся из-за стола.

– Ты куда? У нас собрание, – напомнил Петтер.

– Мне нужно поговорить с Карлосом.

– Не об этом.

– Об этом, – ответил Йона и вышел.

– Вернись! – крикнул Петтер. – Иначе я…

Йона не дослушал угрозы. Он аккуратно закрыл за собой дверь, прошел по коридору, поздоровался с Аньей, которая вопросительно взглянула на него поверх компьютера.

– Ты разве не на собрании? – удивилась она.

– Как сказать, – ответил комиссар и пошел дальше, к лифту.

На пятом этаже располагались переговорная комната и канцелярия Главного полицейского управления. Там же работал Карлос Элиассон, начальник полицейского управления. Дверь была приоткрыта, но, по обыкновению, больше закрыта, чем открыта.

– Входите, входите, – пригласил Карлос.

Когда Йона вошел, на лице у Карлоса появилось смешанное выражение озабоченности и радости.

– Я только покормлю своих крошек, – сказал он и постучал по краю аквариума.

Карлос, улыбаясь, посмотрел, как рыбки плывут к поверхности, и насыпал в воду корма.

– Вот, ешьте, – прошептал он.

Карлос показал самой маленькой райской рыбке, Никите, куда плыть, потом повернулся и приветливо сказал:

– Комиссия по особо тяжким преступлениям спрашивала, можешь ли ты заняться убийством в Даларне.

– Сами справятся.

– Они в этом сомневаются. Томми Кофоэд был здесь и встречался с…

– К тому же у меня нет времени, – перебил Йона.

Он уселся напротив Карлоса. В кабинете приятно пахло кожей и деревом. Солнечные лучи переливчато светили через аквариум.

– Я хочу заняться преступлением в Тумбе, – без обиняков заявил Йона.

На мгновение морщинистое приветливое лицо Карлоса сделалось озабоченным.

– Пару минут назад мне звонил Петтер Неслунд. Он прав, Государственной уголовной полиции здесь нечего делать.

– А я считаю – есть, – упрямо сказал Йона.

– Только если этот собиратель долгов связан с организованной преступностью.

– Не было никакого собирателя долгов.

– Не было?

– Убийца сначала поехал к мужчине, – отрезал Йона. – Потом отправился в дом, чтобы заняться семьей. Он задумал перебить всю семью, он собирается найти взрослую дочь, а также добраться до выжившего мальчика.

Карлос бросил взгляд на свой аквариум, словно боясь, что рыбки услышат что-нибудь ужасное.

– Ага, – скептически произнес он. – А откуда ты это знаешь?

– Кровавые следы в доме были короче.

– Что это значит?

Йона подался вперед:

– Конечно, отпечатки шагов были везде, я их не измерял, но отпечатки в раздевалке, по-моему, были… да, энергичнее, а в доме – как будто человек подустал.

– Ну, начинается, – устало вздохнул Карлос. – Ты опять все усложняешь.

– Но я прав.

Карлос покачал головой:

– Думаю, что не в этот раз.

– И в этот тоже.

Карлос повернулся к рыбкам и объявил:

– Это – Йона Линна. Самый упрямый человек, с каким мне доводилось сталкиваться.

– Почему бы не быть упрямым, если знаешь, что прав?

– Я не могу действовать через голову Петтера и отдать тебе дело только потому, что у тебя есть некие предчувствия, – пояснил Карлос.

– Почему?

– Все думают, что из мужика просто выбивали долги, что он проигрался.

– Ты тоже так думаешь?

– Вообще-то да.

– Следы в раздевалке были энергичнее, потому что для убийцы это преступление было первым по времени, – настаивал Йона.

– Ты от своего не отступишься. Или отступишься?

Йона пожал плечами и улыбнулся.

– Позвоню-ка я прямо судебным медикам, послушаю, что они скажут, – проворчал Карлос и снял трубку.

– Они скажут, что я прав, – ответил Йона, глядя в пол.

Йона Линна знал, что он упрямец и что ему может понадобиться все его упрямство, чтобы двигаться дальше. Наверное, все началось с его отца, Ирьё Линны, служившего патрульным полицейским в Мерсте. Он находился на старой упсальской дороге, немного севернее больницы Лёвенстрём, когда из диспетчерской поступил тревожный вызов. Ирьё отправили в Весбю, по дороге на Хаммарбю. В полицию позвонил кто-то из соседей. Ульссоны снова побили своих малышей. В 1979 году Швеция стала первой страной, запретившей телесное наказание детей, и Государственное полицейское управление распорядилось отнестись к новому закону серьезно. Ирьё Линна приехал на вызов, остановил полицейский автомобиль у подъезда и стал ждать напарника, Джонни Андерсена. Через несколько минут он вызвал его. Джонни, стоявший в очереди в колбасный киоск “Маммас”, ответил, что, по его мнению, мужик должен иногда иметь возможность показать, кто в доме главный. Ирьё Линна был молчуном. Он не стал настаивать, хоть и знал правила: при вмешательствах такого рода полицейских должно быть двое. Он ничего не сказал, хотя знал, что имеет право на поддержку напарника. Не хотел ругаться, не хотел показаться трусом и не мог больше тянуть. Ирьё поднялся по лестнице на третий этаж и позвонил в дверь. Открыла девочка с испуганными глазами. Ирьё попросил ее остаться на лестничной клетке, но она помотала головой и вбежала в квартиру. Ирьё шагнул за ней и вошел в гостиную. Девочка заколотила по балконной двери. На балконе Ирьё заметил малыша в одном подгузнике. Мальчику было года два. Ирьё бросился через всю комнату, чтобы впустить малыша, и слишком поздно заметил пьяного мужчину. Тот неподвижно сидел на диване прямо перед дверью, но смотрел на балкон. Ирьё пришлось двумя руками отгибать блок безопасности и поворачивать ручку двери. Только закончив с этим, он услышал, как лязгнул курок дробовика. Раздался выстрел, тридцать шесть дробин угодили прямо ему в позвоночник. Ирьё умер почти мгновенно.