Александр Астремский - Правила денег

Стараясь не терять рассудка, Костя сжал руками руль до боли в мышцах.

Воркующие голубки уселись в «БМВ». Они выглядели счастливыми. А Костя пожалел, что не имел при себе автомата Калашникова.

Мотор взревел, и они укатили.

Словно мумия, Костя сидел еще какое-то время неподвижно. Состояние было непередаваемым. Оказавшись в сложнейшей жизненной ситуации, всеми покинутый, с кредитами на сумму в полмиллиона долларов, да еще и ежедневно капающими процентами, он не мог избавиться от мысли, что ему не хочется жить.

Антон Власов, восьмилетний сын Кости, плакал при очередной беседе с отцом.

– Папа, – произнес он в глубоком отчаянии, – ты снова меня обманываешь. Я тебе не верю. Твои обещания никогда не будут выполнены, – проговорил он сквозь всхлипы и отключил связь.

Тяжело вздохнув, Костя опустил в карман мобильник. Он поднимался вверх по дороге, приближаясь к детской площадке, окруженной по периметру живой изгородью. Перед ним возникли каменные гномы с открытыми ртами. Морда огромного длинного кота, растянувшегося вдоль дугообразной стены длиной в пятнадцать метров, смотрела на него гигантскими глазами-блюдцами. На лавочке, скрытой от посторонних глаз внутри открытой кошачьей пасти, сидели двое: мальчик лет пяти и его дедушка – старик в клетчатом шарфе и кепке.

Впереди на столбе висела весьма лаконичная выгравированная из меди табличка: «ПЕЙЗАЖНАЯ АЛЛЕЯ».

Когда-то Костя так же, как и этот старик, тоже сидел в этой кошачьей пасти с сыном. Он апатичным взглядом смотрел на мальчика и дедушку. Окружающая обстановка вызвала в его разуме череду воспоминаний о сыне, который вот уже не первый год живет в чужом мире без отца. Взглянув на детей, которые игрались на площадке, Костя подумал о том, что, возможно, больше никогда не сможет обнять сына. И от этой мысли запульсировало в висках.

Внезапный шум на площадке вывел его из мрачных мыслей, которые, как сверло, вгрызались в мозг. Крик дедушки и плач мальчика заставили Костю встрепенуться. Он не мог спокойно реагировать на возгласы старика: «Помогите! Держите его! Он украл планшет!»

Костя огляделся по сторонам и за кустами слева увидел бегущего молодого человека с мертвенно-бледным лицом. Своим видом он напоминал героя гангстерских фильмов: в черной шапке, натянутой на нос, и такого же цвета кожаной куртке, заметно потрепанной временем. Он направлялся к склону, ведущему вниз к жилому кварталу.

Какое-то время Костя наблюдал, как тот бежал с планшетом в руке почти параллельно его движению, с отклонением градусов в тридцать. Еще шагов десять – и он пересечет вектор Костиного пути.

И вдруг в нем пробудился отцовский инстинкт и вернулась былая уверенность. Он провожал похитителя взглядом, когда понял, что еще немного, и тот скроется за кустарником. Пришло время действовать, и Костя устремился вперед. В порыве безудержного оптимизма он преодолел расстояние до беглеца, и, словно корабельная торпеда, врезался в правый бок убегающего.

Парня отшвырнуло в сторону как тряпичную куклу. От внезапного толчка планшет вылетел из ослабевших рук и улетел куда-то в сторону, приземлившись на собранные в кучу опавшие листья.

Ворюга не ожидал такого поворота событий. Удивление, смешанное с гневом, застыло на его бледной физиономии. Дело пошло не по его сценарию, но сдаваться, видимо, в его планы не входило. В порыве злости он выхватил из рукава обоюдоострый нож и ринулся на стоявшего в метре от него Костю.

Страх смерти ударил Косте в виски. Первая мысль, возникшая при виде ножа, была бежать. Но бежать уже было поздно. Костя напрягся. Что теперь? Враг несся на него, словно одержимый. «Обычная реакция наркомана», – подумал Костя. Мышцы непроизвольно напряглись. Что делать? Главное, не попасть под удар ножа. Но в такой стрессовой ситуации трудно управлять телом: оно будто онемело. Костя вдруг почувствовал, как его лоб заливает холодный пот. «Еще секунда – и ты труп», – подумал Костя. Мысли неслись со скоростью света. Гипнотизируя взглядом лезвие ножа, Костя искренне сожалел о том, что ввязался в это. Бродяга оказался выше на полголовы. Его перекошенное лицо и без того выглядело довольно устрашающе, но узенькая щелочка рта, растянувшаяся в ухмылке, добавляла в общий портрет нотку бесчеловечности и коварства.

Острие ножа было нацелено прямо Косте в живот. Удар такого двустороннего лезвия мог выпотрошить ему все кишки, а Костя ничего не мог противопоставить этому оружию.

Но инстинкт самосохранения сыграл в этой ситуации ключевую роль. Костя отпрыгнул в сторону и втянул живот так, что тот прилип к спине. Острие пролетело мимо и снова нацелилось ему в живот.

Неожиданно разум Кости обрел холодную расчетливость. Он в мгновение ока сбросил с себя куртку и обмотал ею свою левую руку. Верзила вновь бросился на него, размахивая своим клинком. Словно фехтуя, Костя подставил под удар свою руку, обмотанную курткой. Но тут удача изменила ему. Нападавший незнакомец как будто подался, направляемый рукой Кости, но мгновенно развернулся вокруг своей оси и с размаха всадил нож прямо в плечо своего врага. Падая, Костя по-настоящему задумался о своей жизни, наблюдая за удаляющимся парнем в черной куртке. И тут, словно молния средь ясного неба, пришло к нему понимание: ты ведь хотел умереть! Что ж, вот и пришло твое время! Все в твоей жизни случается так, как ты задумал. И не важно, веришь ты в это или нет.

– И что теперь? – спросил Костя самого себя, ожидая самого худшего.

И это худшее пришло к нему незамедлительно.

Совершенно обессилев, он почувствовал тошноту и головокружение. Ноги подкосились, и, подняв глаза к небу, он, пошатываясь, медленно опустился на асфальт.

Костя открыл глаза лишь тогда, когда старик в клетчатом шарфе выплеснул на его лицо целую бутылку прохладной воды.

Бесцельно уставившись в небо, Костя наблюдал за облаками, затянувшими небесную гладь. Он попытался убедить себя, что все произошедшее с ним за эту неделю не может случиться с одним человеком. Попытался сказать старику, что его сын живет в Америке, но слова почему-то застряли в горле. В итоге ему так и не удалось выдавить из себя ни слова.

Старик заговорил первый.

– Вы нас очень напугали, когда упали тут замертво. Сынок, дай-ка папе салфетку, – обратился он к мальчику.

Он неторопливо протер салфеткой лицо Кости и попробовал поднять его и усадить, все еще сжимая в руке салфетку.

Обессилевший Костя, почувствовав под лопатками холод асфальта, попробовал подняться. Острая боль пронзила левое плечо, вызвав легкий шок. Но в сознании стала пробуждаться мысль, которая постепенно перерастала в уверенность: «А ведь ты все еще жив!»