Мария Артемьева - Темная сторона Москвы

Дело оборачивалось настоящим кошмаром: из-за кошачьей царапины руки лишаться?! Да как же так?!

Заметив нерешительность супругов, бугай в белом халате, казалось, рассердился. Он тут же выгнал их за дверь коморки в коридор:

– Ладно, идите думайте. А мне работать надо… Только учтите: через полчаса я сам уже резать не возьмусь. И никто не возьмется! Там такой сепсис идет – мама дорогая… Идите и решайте, что вам дороже: рука или жизнь?!

За дверью в коридоре их встретила медсестра. Цапнув Ларису за рукав, она отвела ее в сторону и прошипела:

– Вы что?! Это же Мамедов. Лучший хирург больницы! Соглашайтесь, пока предлагает! А то придут потом… заломят за то же самое пять тысяч долларов. Вам же мужа спасать надо! У нас тут на днях старушка лежала с точно таким же диагнозом – тоже кот оцарапал. Сейчас какое-то весеннее бешенство у кошек… Так ее не спасли. Не успели.

Андрей Львович едва не терял сознание, обливаясь холодным потом. Одна-единственная мысль колотилась в пустой голове, как наркоман в ломке за решеткой психдиспансера: «Рука или жизнь? Без руки или умереть?!» Он просто не мог рассуждать здраво. Лариса тоже была словно в тумане. Что делать? На что решиться?!

Сознание ответственности особенно ее тяготило. Все силы уходили только на то, чтоб хоть на ногах удержаться. По счастью, у нее была здоровая натура. «На все, Ларисочка, есть народная мудрость, – учила ее когда-то бабушка. – Главное – разобраться, к чему какая!»

«Один ум хорошо, а два – лучше!» – вспомнилось Ларисе. И она решилась.

– Послушай-ка… Ты еще не при смерти. На часах полпятого утра. Давай подождем. Поедем позавтракаем, что ли… Вернемся сюда хотя бы часов в семь. Здесь врачей уже побольше будет. Пусть консилиум соберут. Поговорим, посоветуемся.

Андрей Львович радостно согласился. Ему очень хотелось из больницы целым уйти.

– Конечно, – сказал он, – утром еще вернемся. Посоветуемся!

И – деру! Откуда только силы взялись.

Спустя три часа они действительно вернулись.

В восемь утра в больницу пришла новая медицинская смена. Знакомые коридоры уже не показались Ковалевым такими зловещими и безжизненными. Теперь тут полно было звуков; санитарки мыли полы, разносили склянки с лекарствами. Из столовой пахло пригоревшей кашей.

В приемном отделении их встретила симпатичная докторша. Осмотрела руку, назначила курс уколов антибиотика, выписала рецепт и, заполнив журнал, крикнула в двери:

– Следующий!

Ковалевы даже растерялись от такой простоты. Андрей Львович, шедший в больницу как на плаху, ощутил себя помилованным; душа его немедленно вознеслась на седьмое небо и оттуда, счастливо поплевывая на грешную землю, насмешливо косилась на происходящее.

Ларисе же захотелось как-то прояснить обстановку.

– Скажите, а врач Мамедов когда дежурит? – осторожно поинтересовалась она у докторши.

– Мамедов? А кто это? – удивилась та.

– Так это хирург ваш… Он же ночью дежурил!

– Что вы?! У нас таких нет, – ответила врач. – Я здесь уже десять лет работаю, никого у нас не было и нет с такой фамилией. Ни врачей, ни санитаров. Что вообще за фантазии?! Идите, лечитесь. Следующий!

Настаивать Ковалевы не стали.

Кто был этот хирург Мамедов, чего он хотел на самом деле – им так и не довелось узнать.

На их счастье.

Если человеку почки от господа бога бесплатно достались – это совсем не значит, что они ничего не стоят. А в столице имеется несколько таких местечек, где бесплатная медицина промышляет себе всякого рода плату… И на подобный промысел лучше не нарываться. Ибо ситуацией тогда будут управлять не законы жанра, а законы рынка!

Тайного медицинского черного рынка.

Есть такие, кто считает меня сдвинутым. Но что же еще может сказать о поэте толпа? Стоит ли обращать внимание на подобные глупости?

Я знаю, что некоторые тайны московского Подземелья известны только мне одному. И готов поделиться ими… с теми, кто умеет слушать.

…Вы замечали, как странно выглядят некоторые станции московского метро? Не обращали внимания?

Когда голодный человек глазеет на величественные арки станции «Маяковская» – что он видит? Не красота красного гранита предстает его жадному взору, а кровяная колбаса зельц.

На станции «Комсомольская», в верхнем вестибюле, где выход к Ярославскому вокзалу, помните? Эти массивные хрустальные люстры похожи на замороженные в лед огромные ананасы… Я уж не говорю о «Белорусской», или бывшей «Колхозной площади». Там особенно разыгрались фантазии художников голодного времени.

О чем думали и мечтали – то и пытались изобразить. Так же поступали первобытные люди, малюя на стене мамонта охрой и с вожделением тыча в него копьем. Слюна брызгала во все стороны…

Но это вполне простительная слабость. А никого не пугает станция «Лубянка», бывшая «Дзержинская»? Серые глыбы в измененной перспективе колонн до того стесняют движение в середине платформы, что народу буквально приходится протискиваться между ними и дырами подземных переходов. Красный пол… Так и кажется, что здешние стены усмехаются в ответ на ваше жалкое раздражение. Их человеконенавистничество сродни нарочитой злобности египетских гробниц, в узких и затхлых коридорах притесняющих всякого грабителя, выталкивающих из себя возмутителей покоя. «Живым не место в царстве мертвых», – шелестит песчаная пыль и сыплется гиблым прахом на неосторожные головы.

Но станция «Новокузнецкая» вызывает ассоциации еще хуже: не жертвенники ли это стоят посреди темного подземного святилища? Тусклые фонари освещают и выхватывают из толпы бледные бескровные лица… Будто не люди собрались тут в ожидании каких-то знакомых, а вурдалаки на полуночный бал.

Нищие и калеки, цыгане и карманные щипачи, жулики всех мастей – какое поистине дьявольское отродье кишит в подземельях Московского метрополитена!

Театральные кассы и прилавки торгуют билетами… «Купите билетик! Купите билетик!»

– Куда, проклятые?! В ад, в один конец?

Здесь всякий музыкант с флейтой для меня – Камельнский Крысолов…

Думаете, я боюсь?! Ничего подобного. Я – «метролль», подземная крыса этого города. Я свой в этом адском грохоте и гвалте. Ежедневно спускаясь сюда, я изучаю, я внимательно исследую… Я здесь в поисках впечатлений.

И в награду за мое терпение московское Подземелье дозволило мне стать свидетелем такого, чего никто из обычных горожан не видел и не увидит никогда!..

Справедливости ради стоит признать, что свое ужасное приключение в метро я пережил, еще ничего не зная о темной и тайной сущности этого, ха-ха, вида транспорта! По одной лишь случайности.