Джеймс Роллинс - Черный орден

Лиза широко раскрыла глаза.

– Возможно, нам удастся сделать то же самое, чтобы повернуть вспять квантовые повреждения Пейнтера и спасти его.

Ее перебила Марсия:

– Тогда вам лучше поторопиться. Пока не поздно.

15 часов 32 минуты

Монк и Грей поспешно тащили лежащего на брезенте Пейнтера к защитному кожуху.

– Положите его ближе к Колоколу, – приказала Лиза.

Когда все было готово, она отдала последние распоряжения помощникам. Оболочки Колокола уже вращались в противоположных направлениях. Лиза вспомнила, что Гюнтер метко назвал Колокол миксером. Над внешней керамической оболочкой возникло неяркое сияние.

Лиза опустилась на колени рядом с Пейнтером, пытаясь отыскать на его лице хоть какие-нибудь признаки жизни.

– Я могу остаться с вами, – предложил Грей.

– Нет. Полагаю, что если квантовых компьютеров будет больше одного, волны начнут интерферировать и погубят результат.

– Два медведя в одной берлоге, – согласился Монк.

– Тогда останусь я один, – предложил Грей.

Лиза покачала головой.

– Второй попытки у нас не будет. Если сфокусировать мысли и волю не удастся, лучше, если с ним рядом окажется медик.

Грей вздохнул, понимая, что причина не в этом.

– Вы сделали свое дело, Грей, дали нам разгадку, подарили надежду. – Она взглянула прямо в его глаза. – Позвольте и мне сделать свою часть работы.

Грей покорно отступил.

Монк наклонился к Лизе.

– Будьте осторожны, загадывая желание, – предостерег он многозначительно, ласково ущипнул ее за щеку и удалился вслед за Греем.

Марсия, сидевшая за компьютером, предупредила:

– Частота пульса – один удар в минуту.

В ответ Лиза скомандовала:

– Поднимайте защитный кожух.

Когда внизу загудели моторы, Лиза склонилась над Пейнтером. Его кожа приобрела голубоватый оттенок, а может быть, на нее лег отсвет сияния Колокола. Так или иначе, жить ему оставалось считанные секунды. Губы потрескались, дыхание стало еле уловимым, сердце не стучало, а издавало чуть слышный шум. Даже волосы изменились – корни приобрели снежно-белый цвет. Состояние Пейнтера стремительно ухудшалось.

Свинцовый щит поднимался выше, отделяя Лизу непроницаемой стеной от друзей, от всего мира. Голоса звучали все тише, пока не угасли совсем, когда щит сомкнулся с потолочным кольцом.

Теперь, когда Лиза осталась одна и ее никто не видел, она наклонилась к Пейнтеру и прижалась лбом к его груди. Ей не было нужды фокусировать волю и мысли в каком-то медитативном усилии. Правду говорят, что перед лицом смерти все становятся верующими, вот и с Лизой случилось то же самое. И тем не менее о какой помощи просить Бога в столь решающий момент, она не знала.

Лиза вспомнила дискуссию с Анной об эволюции и разумном творении. Женщина настаивала на том, что возможность в реальность обращают квантовые измерения. Аминокислоты образовали первый белок, способный к репликации, потому что жизнь – самый лучший квантовый инструмент. Если это положение экстраполировать, то сознание или мышление человека – куда более мощный квантовый инструмент, чем сама жизнь. Вот и найдено еще одно звено в эволюционной цепочке. Лиза мысленно представила себе, как это можно записать:

Аминокислоты>>>первый протеин>>>

>>>первая жизнь>>>сознание

А что там, за сознанием? Если будущее продиктовано прошлым, что́ сформирует сознание? Какой еще более совершенный квантовый инструмент возникнет в будущем? Насколько далеко протянулась цепочка? И что там, в ее конце?

Аминокислоты>>>первый протеин>>>

>>>первая жизнь>>>сознание>>>???

Вспомнилось еще одно загадочное утверждение Анны. Лиза возразила ей по поводу роли Бога в эволюции, поскольку квантовая эволюция, согласно ее же утверждению, исключила божественную десницу из процесса полезных мутаций. Анна тогда сказала: «Вы смотрите не в ту сторону, в неверном направлении». Лиза решила, что женщина просто устала. Однако не отвечала ли Анна на тот же вопрос, который сейчас мучил Лизу: что там, в конце эволюции? Действительно ли впереди нас ждет некий совершенный квантовый инструмент?

А если так, то Бог ли это?

Склоняясь над Пейнтером, Лиза искала ответ и не находила его. Твердо она знала только одно: Пейнтер должен жить. Ей пришлось скрывать от окружающих, а может быть, и от самой себя, как глубоко ее чувство к нему. Больше она не в силах прятать любовь.

Лиза распахнула свое беззащитное сердце.

Возможно, именно этого всегда ей недоставало, и потому мужчины не задерживались на ее пути. Она скрывала свою беззащитность под плотной броней профессионализма и поверхностного флирта. Прятала от всех свое сердце.

Лиза нежно поцеловала любимого в губы, выразив простым поцелуем все, что так долго скрывала.

Она закрыла глаза, физически чувствуя, как истекают последние секунды, и всем сердцем пожелала своему любимому мужчине – жить. Лиза желала ему здоровья, силы и крепости. А больше всего молилась о том, чтобы быть рядом с ним как можно дольше.

Не в этом ли состоит основная функция Колокола: открывать прямой канал к тому великому квантовому инструменту, что лежит в конце эволюции, к личной связи с главным Создателем?

Лиза поняла, что должна сделать. Она отрешилась от мира, отринула собственное «я». Ее цель лежала за пределами сознания и была превыше молитв.

Цель ее – чистая вера.

В момент наступившего прозрения Колокол взорвался слепящим светом и соединил мужчину и женщину в единое целое, обращая реальность в потенциал.

15 часов 36 минут

Грей повернул рычажок, и кожух начал опускаться. Все затаили дыхание. Что найдут они внутри Колокола? Моторы натужно гудели. Люди собрались вокруг свинцовой стены.

Монк обменялся с Греем тревожными взглядами.

В тишине негромко прозвенел короткий звонок.

Стал виден Колокол, темный и неподвижный. Их глазам предстала Лиза, склонившаяся над Пейнтером.

Никто не проронил ни слова.

Лиза медленно обернулась, из глаз девушки хлынули долго сдерживаемые слезы. Она выпрямилась, держа Пейнтера за руку. Выглядел он по-прежнему плохо: бледный, слабый, недвижный. И вдруг директор поднял голову и устремил на Грея пристальный взгляд.

В глазах Пейнтера светилась мысль.

Грей испытал огромное облегчение.

Короткий звонок прозвенел еще раз.

Пейнтер посмотрел в ту сторону, откуда доносился звон, и беззвучно шевельнул губами. Грей подошел ближе, чтобы слышать.

Пейнтер прикрыл глаза и еще раз попробовал заговорить. В его словах не было никакого смысла, и Грей снова испугался, что директор потерял способность мыслить.

– Бомба… – несколько раз с усилием повторил Пейнтер.