Евгений Сивков - Аудитор

– Пойдешь еврея п…ть? – спросил он Стаса?

– А кто это такой?

– Вот село неасфальтированное! Пойдем, увидишь.

Стасу стало любопытно. Ему не понравилось то, что он увидел на заднем дворе школы. Куча его одноклассников (он насчитал восемь человек), громко хэкая, топтала ногами свернувшегося в клубок парнишку.

«Может, за дело», – подумал Стас. Он не собирался вмешиваться до тех пор, пока не поймет причин происходящего.

Толпа тоже когда-то устает. Пацаны отправились по своим делам, а объект товарищеского суда Линча, утирая кровавую юшку с подбородка, ползала по раннему снегу в поисках частей небогатого гардероба. Стас подобрал шапку-ушанку и протянул ее жертве народного гнева.

– Стучал? По карманам тырил?

– Дурак, что ли?

– За что тогда?

– Вчера Израиль палестинцев бомбил.

– Кого?

– Палестинцев, арабов то есть.

– А ты здесь причем?

– А я – еврей.

На том и расстались. Стас так и не понял причин происходящего. Но был он пареньком дотошным. Вечером пристал с расспросами к матери. Та, слегка удивленная интересом сына к проблемам международных отношений, попыталась ему кратко, доступными словами, пересказать информацию, которой кормили советских граждан международные обозреватели по телевизору: плохие евреи не дают хорошим арабам создать собственное государство в Палестине. Весь советский народ их осуждает. А евреи плохие потому, что их поддерживают американцы. Друзья наших врагов – наши враги. А враги друзей наших врагов – наши друзья. Поэтому арабы хорошие.

Стас понял, что парню досталось не по делу. А восемь на одного – у них в деревенской школе так не поступали даже с последними подонками.

На следующий день он вышел из школы пораньше, дождался выхода отщепенца и встал рядом с ним. Одноклассники опешили:

– Слушай, деревня, отвали, тебя пока не трогаем, только еврея.

– Может я и деревня, село неасфальтированное. Только у нас десять на одного – это когда собачья свадьба. Вам бы, твари, сучку шелудивую поискать. Сучку в течке. Глядишь – полегчает.

Стая с воем накинулась на Стаса и его первого подзащитного.

– Меня Аркадий зовут, – напарник протянул разбитую в кровь руку Стасу после неравного боя.

Так они и подружились. Первое время крепко доставалось обоим. Стасу, честно говоря, это надоело очень скоро. И он нашел выход. Они с Аркашей разработали план партизанской операции. Друзья вычислили место жительства каждого из своих мучителей. Буквально за пару недель они встретились с каждым из них. Стас по-прежнему считал, что поединки должны проводиться по деревенским правилам. Поэтому каждый раз жертве предлагался выбор: с кем он будет драться один на один. В любом случае победа оставалась за друзьями. Стас тогда усвоил: в драке побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто больше жаждет победы. Плоды партизанской тактики не заставили себя долго ждать. Их противники очень скоро почувствовали разницу между волчьей травлей и рыцарским поединком. Как-то вечером друзья вышли из школы и застыли в ожидании традиционного побоища. Ватага поклонников свободной Палестины прошла мимо, старясь не смотреть им в глаза. Аркаша Биндер откинул русую прядь со лба, смачно извлек соплю из своего носа картошкой, прищурил ярко-голубые глаза и сказал:

– Пусть знают, сволочи, как с евреями связываться.

Только через пару лет Стас случайно узнал о том, что его друг Аркадий в младенческом возрасте был усыновлен бездетной еврейской парой.

Тогда Савельев усвоил очевидную истину: еврейство это не национальность, это рядовая жизненная ситуация. Если ты в меньшинстве, если тебя прессует банда подонков, если окружающие стыдливо отводят глаза, чтобы не смотреть, как тебе крушат ребра – значит, ты попал. Сегодня ты – еврей. Савельев понимал, что представители этого вселенского меньшинства – результат жесточайшего естественного отбора. Еврей – это, как правило, очень серьезный оппонент. Навыки выживания в агрессивной окружающей среде у него в крови. И соревноваться с ним нужно при помощи его же оружия. Евреи не уважают тупую силу, они могут согнуться, но не сломаться под грубым напором. Их сила – изощренный интеллект. Их слабость – нежелание совершать чрезмерно рискованные шаги. Собираясь на встречу с ломбардщиками, Стас учел эти факторы.

– Итак, юноша, что вы имеете нам предложить? Карина Витальевна в общих чертах обрисовала мне такую картину маслом, что нам стало удивительно интересно. Все это очень отдает аферой. И не просто аферой, а грандиозной аферой. Мы здесь собрались, чтобы иметь возможность лицезреть чудо: как такое интересное предложение вы сумеете превратить в реальный деловой проект.

Лев Исаакович закончил вступление. Стас поднялся, окинул взглядом аудиторию. Его изучающее буравили глазами представители ломбардной элиты.

– Господа! Позвольте мне для начала по доброй русской традиции рассказать вам один старый антисемитский анекдот…

Стас сделал паузу. Он добился того, чего хотел. Ошарашенные его наглостью ломбардщики теперь не пропустят ни единого слова.

– Жил-был один пожилой еврей. Он славился на все местечко своим искусством заваривать чай. Он угощал этим напитком своих гостей. Те, естественно, приходили в восторг, а хозяин ни за что на свете не хотел раскрывать свой секрет. И вот этому еврею пришла пора умирать. У его постели собралась масса соплеменников. Наследников у еврея не было, поэтому все надеялись, что он не станет уносить в могилу тайну и поделится ей с окружающими. Время идет, все ждут, напряжение растет. И вот приходит смертный час знаменитого чаевника – он начинает говорить, все склонились над ним и слышат: «Евреи! Не жалейте заварки!».

Лев Исаакович в недоумении переглянулся с Аркадием Марковичем. Стас понимал, что он рискует: рассказывать антисемитские анекдоты могут позволить себе только евреи. Но шокировать аудиторию для дополнительной концентрации внимания – проверенный ораторский прием.

– А теперь к делу. Скажите, какой металл ценится больше всего на свете? Я могу предугадать ваш ответ – золото. Сколько стоит тройская унция на сегодняшний день? Каждый из вас всегда знает точный ответ на этот вопрос. Вы привыкли работать с желтым металлом. Ведь в ломбард чаще всего несут ювелирку. А теперь я докажу вам, что вы ошибаетесь! Сегодня для вас самый интересный металл – это медь. Сколько стоит унция этого металла? Никто сходу не ответит на этот вопрос. При оценке стоимости меди счет идет на тонны. И я вам эти тонны предлагаю. Тысячи тонн. Это как раз тот случай, когда количество переходит в качество. Как при заваривании чая.

Я ни в коем случае не собираюсь подвергать сомнению высочайший уровень вашего профессионализма. Но вы привыкли работать, если позволите мне такую метафору, с микроскопом. А я вам предлагаю проект астрономического масштаба. Здесь уже телескоп требуется.