Стивен Кинг - Счастливый брак

Дарси поспешила в гараж, уже не кутаясь в халат. Она больше не ощущала холода, потому что все внутри заледенело. Свинцовый ком стал еще тяжелее. Она поняла, что ей надо в туалет. Причем срочно.

Не важно! Потерпи! Представь, что ты на скоростной автостраде, а следующая стоянка с туалетом только через двадцать миль. Закончи сначала дело, а потом…

А что потом? Выкинуть из головы?

Она не сможет.

Дарси перетянула резинкой пластиковые карты, увидела, что водительское удостоверение снова оказалось наверху, и обозвала себя безмозглой дурой… Если бы Боб позволил себе хотя бы мягко намекнуть на нечто подобное, она бы тут же влепила ему пощечину. Но он себе такого никогда не позволял.

— Пусть я безмозглая дура, но зато не «связанная стерва», — пробормотала Дарси и неожиданно почувствовала резкую боль в животе. Упав на колени, она замерла, надеясь, что спазм пройдет. Будь в гараже туалет, Дарси немедленно бы бросилась туда, но туалета здесь не было. Дождавшись, когда резь в животе отпустила, она переложила карточки в нужном порядке — сначала донорскую, потом пропуск в библиотеку и, наконец, права — и поместила их в шкатулку, которую убрала обратно в тайник. Коробку с каталогами она поставила так, как та стояла сначала — слегка выступая из-под верстака одним углом. Он точно не заметит, что ее сдвигали с места.

А откуда такая уверенность? Если ее подозрения верны… Сама мысль об этом была чудовищной, ведь полчаса назад она всего-то хотела найти батарейки для проклятого пульта! Если ее подозрения верны, то Боб вел себя на редкость осторожно на протяжении очень долгого времени. Он всегда отличался удивительной аккуратностью и опрятностью, был самим олицетворением чистоты и порядка. Но если Боб действительно являлся не тем, за кого всегда себя выдавал, — а эти проклятые карточки говорили, что так и есть, — то он проявил невообразимую осмотрительность! И немыслимое лицемерие!

До сегодняшнего вечера Дарси бы в жизни не подумала, что все это имеет отношение к ее мужу.

— Нет! — заявила она, говоря в пустоту. К ее мокрому от пота лицу некрасиво прилипли пряди волос, по телу пробегала дрожь, а руки тряслись, как у страдающих болезнью Паркинсона. Однако слова прозвучали удивительно спокойно и даже торжественно. — Нет! Это ошибка! Мой муж не может быть Биди!

Она вернулась в дом.

Дарси решила выпить чаю. Он успокаивал. Она набирала воду в чайник, когда телефон зазвонил снова. Вскрикнув от неожиданности, она выронила чайник и направилась к телефону, вытирая руки о полы халата.

Спокойно, только не нервничай! Если он может хранить тайну, то смогу и я. Наверняка всему этому есть какое-то простое объяснение…

Неужели?

…Я просто пока его не знаю. Мне нужно время подумать, вот и все. Поэтому — спокойствие!

Она взяла трубку и сказала веселым голосом:

— Если это ты, красавчик, приезжай прямо сейчас! Моего мужа нет в городе.

Боб засмеялся:

— Привет, милая, как ты?

— Грудь вперед и нос по ветру. А ты?

Повисло долгое молчание. Во всяком случае, ей так показалось, хотя пауза вряд ли длилась больше нескольких секунд. Но она успела услышать урчание холодильника, стук капель по оставленному в мойке чайнику и биение своего сердца. Причем удары сердца она ощущала в горле и ушах, но никак не в груди. Дарси с Бобом так давно были женаты, что чувствовали друг друга без слов. Интересно, такое случается со всеми парами? Про других она не знала. Она знала про свой брак. Правда, теперь уже сомневалась и в этом.

— У тебя голос какой-то странный, — сказал он. — Будто говорить трудно. Милая, с тобой все в порядке?

Проявленное мужем беспокойство, вместо того чтобы тронуть, ужаснуло Дарси. Марджори Дюваль. Ее имя не просто стояло перед глазами, а будто постоянно мигало, как на неоновой рекламе бара. Дарси ответила не сразу, пытаясь унять слезы, подступившие к глазам. Знакомая до мелочей кухня вдруг поплыла, а предметы перед ней стали расплывчатыми. В животе снова появилась резь. Марджори Дюваль. Первая группа, резус положительный. Хани-лейн, 17. Как жизнь? Грудь вперед и нос по ветру?

— Я вспомнила о Брендолин, — услышала она свой голос.

— Ну что ты, бедняжка! — раздалось в ответ, и в этом искреннем сочувствии и понимании был весь Боб. Она так хорошо его знала. Сколько раз после 1984 года она имела возможность в этом убедиться? И даже раньше, когда они только встречались и она поняла, что он — ее суженый? А он всегда мог рассчитывать на ее понимание и поддержку. Сама мысль, что такая забота была всего лишь сахарной глазурью на отравленном торте, казалась безумием. А еще большим безумием представлялась ее ложь ему. Если у безумия бывают разные степени. А может, безумие вроде уникальности: либо есть, либо ее нет, и не бывает никаких сравнительных или превосходных степеней. Господи, что за мысли лезут в голову?!

Задумавшись, она пропустила его последние слова.

— Повтори еще раз. Я потянулась за чаем и не расслышала. — Еще одна ложь. Ее руки так тряслись, что она бы ничего не смогла удержать, но на этот раз ложь была невинной. А голос больше не дрожал. Во всяком случае, так ей показалось.

— Я спросил, с чего это вдруг?

— Позвонил Донни и поинтересовался, как дела у Петры. А я вспомнила о своей сестре. Потом вышла на улицу и немного походила. И стала хлюпать носом, наверное, из-за холода. Вот ты и услышал.

— Наверное, — согласился он. — Послушай, я отменю поездку в Берлингтон и вернусь домой завтра.

Она едва удержалась от возгласа «Нет!», услышав который он, переживая за нее, точно помчался бы домой с первыми лучами солнца.

— Попробуй только, и я тебе шею сверну! — отреагировала она и с облегчением услышала, как он рассмеялся. — Чарли Фрейди сказал, что распродажу в Берлингтоне обязательно стоит посетить, у него там хорошие связи. И у него есть чутье. Ты сам всегда так говоришь.

— Да, но мне не нравится твое настроение.

То, что он сразу — моментально! — уловил, что с ней что-то не так, было плохо. Но еще хуже, что ей пришлось врать о причине. Дарси закрыла глаза, но перед ней тут же возникла оравшая «стерва Бренда» в черном капюшоне, и она снова открыла их.

— Я расстроилась, но сейчас все в порядке, — сказала она. — Просто нахлынуло что-то. Она была моей сестрой, и я вспомнила, как отец привез ее домой. Иногда я об этом думаю, вот и все.

— Знаю, — сказал Боб. И это была правда. Она влюбилась в него вовсе не из-за сочувствия по поводу смерти сестры, но его искреннее участие укрепило ее чувство.

Брендолин Мэдсен насмерть сбил какой-то пьяный на снегоходе, когда та каталась на лыжах. Он скрылся, оставив в лесу ее тело в полумиле от дома Мэдсенов. Когда Брендолин не вернулась домой к шести часам, двое полицейских из Фрипорта и местные добровольцы из «сторожевой группы» организовали поисковую партию. Тело нашел отец и полмили нес через лес на руках до дома. Дарси, дежурившая у телефона в гостиной и успокаивавшая мать, увидела его первой. Он шел по дорожке, залитой резким светом полной луны, и изо рта у него вырывались клубы пара. При виде его она почему-то вспомнила — и до сих пор винила себя в этом — о старых черно-белых фильмах, которые иногда показывали по каналу «старой классики» Тернера. Там герой обычно вносит невесту на руках в дом, где им предстоит провести счастливый медовый месяц, а пятьдесят скрипок оркестра обильно поливают эту трогательную сцену приторным сиропом.