Наталья Александрова - Месть через три поколения

— А мы с тобой, Инга, пойдем чай пить! — Павел поднялся на крыльцо и распахнул дверь.

Павел привел Ингу в просторную комнату. Было не слишком прибрано — все-таки здесь жил одинокий мужчина, — но тепло и уютно. В высокой печке потрескивали дрова, на столе, застеленном чистой клеенкой, стоял электрический чайник.

Павел достал из шкафчика две кружки, сахар, сухари с маком, банку меда.

Они сидели напротив друг друга, неторопливо пили чай и разговаривали. Инге казалось, что она знает этого человека много лет. Хороший такой дядька, спокойный, серьезный. А вот живет один, как перст. Здесь, конечно, тихо и воздух свежий, но как-то одиноко. Впрочем, не ей говорить.

— Почему же вы не женились? — спросила она, осмелев.

И тут же осеклась — что за пустая бабья болтовня, в жизни она такого себе не позволяла, это сейчас вдруг расслабилась в тепле, да чай очень хороший. Но Павел, как видно, все понял правильно.

— Не встретил такую, как ты! — усмехнулся он, потом посерьезнел. — Сперва не до того было, один спорт, а потом встретил было одну девушку, да она ушла к бизнесмену, — последнее слово прозвучало в устах Павла как ругательство.

Инга хотела спросить еще что-то, но мысли путались, она едва сумела сдержать зевок.

— Да ты совсем устала! — забеспокоился Павел. — Пойдем, я тебе устрою спальное место…

Он провел ее в другую комнату, куда тоже доходило тепло от печки, достал надувной матрас, пару шерстяных одеял, подушку, стопку постельного белья.

Инга поблагодарила его, но раздеваться и стелить постель не стала, накрыла матрас одним одеялом, укрылась другим и заснула, едва ее голова прикоснулась к подушке.

Ей снился уже знакомый сон — бесконечное, тоскливое осеннее поле, до самого горизонта покрытое капустными кочнами.

Нет, она знала, что это не капустные кочны, а человеческие головы… головы безвинно погибших, убитых людей, и эти головы тихо перешептывались, переговаривались между собой, и этот неумолчный шепот наполнял собой все бескрайнее пространство, поднимался к тяжелому осеннему небу.

И вдруг раздался другой звук — тревожный и беспокойный стук, как будто кто-то стучал в окно, чтобы разбудить Ингу.

И она действительно проснулась.

Проснулась и села.

Она не сразу поняла, где находится, что это за комната — но повторившийся стук в окно окончательно разбудил ее.

Инга вспомнила спортивную базу, куда привез ее Шеф, вспомнила Павла и его собаку…

И снова повторился стук.

Инга вскочила, не зажигая света, подкралась к окну, выглянула в него…

За окном бушевала глухая осенняя ночь. Хлестал проливной дождь, ветер швырял в окно струи воды, безжалостно раскачивал кривое дерево, росшее возле самого окна. Ветки этого дерева и стучали в стекло, как будто просили, чтобы Инга впустила их внутрь, в тепло, спасла от непогоды.

Вдруг в темноте промелькнуло пятно света — должно быть, по улице проехала машина.

И снова — бушующая, сырая, непроглядная тьма, и только ветки дерева стучат в окно.

Поняв причину разбудившего ее стука, Инга немного успокоилась, но спать больше совсем не хотелось, она тихонько подошла к двери, приоткрыла ее.

В соседней комнате на столе горела свеча, перед ней сидел Павел с книгой в руке, на коленях у него лежала винтовка.

Услышав скрип двери, он повернулся, увидел в дверях Ингу.

— Проснулась?

— Да, проснулась. А вы что же не спите?

— Да в моем возрасте часто бессонница одолевает.

«Ага, как же, — подумала Инга, — И винтовка на коленях тоже от бессонницы?»

Вслух же она сказала другое:

— А что это вы сидите при свече, как в девятнадцатом веке? Для уюта?

— Какой уют! — Павел махнул рукой. — Электричество отключили. Видимо, ветер провода порвал. Здесь это часто бывает.

— Значит, сигнализация не работает?

— Да ничего страшного, Руслан лучше всякой сигнализации.

— Так он на улице? В такую непогоду?

— Ничего, он привычный…

Павел встал, потянулся, подхватил винтовку длинной рукой:

— Пожалуй, пройдусь, проведаю Руслана.

Он снял со стены прорезиненный плащ с капюшоном, накинул его, взял со стола фонарь, подошел к двери.

Распахнул дверь, и в комнату ворвался ночной ветер, капли дождя, клочья сырой холодной тьмы.

— Закрой дверь на засов! — велел Павел, прежде чем вышел на улицу. — Я приду, постучу так. Он стукнул в притолоку два раза, потом, после паузы, еще раз.

Дверь за ним захлопнулась.

Снова стало тихо и тепло.

Инга зябко передернула плечами, задвинула железную щеколду, как велел Павел, подошла к окну.

Сначала она ничего не увидела в темноте, но потом, когда глаза ее привыкли, заметила слабый просверк фонаря, двигавшийся зигзагами вдоль дома.

Скоро этот свет пропал за углом.

Инга вернулась к столу, села возле него, глядя на горящую свечу.

Вдруг на какое-то мгновение в доме вспыхнул свет, неуверенно замерцал и снова погас. Снова только свеча горела на столе, разгоняя по углам тени старого дома.

Инга смотрела на эту свечу — и вместо нее она увидела другие свечи, отбрасывающие неровные отсветы на низкий свод подвала и на мертвое лицо, на мертвое лицо ее сестры…

Нет, сейчас не время вспоминать ту страшную ночь.

Ей нужны собранность и трезвость мысли.

Инга повернулась к окну, за которым по-прежнему властвовала осенняя ночь.

Почему Павел так долго не возвращается? Что он делает в темноте? Инга не могла справиться с беспокойством, ей захотелось двигаться, что-то делать.

Она встала — и как раз в это мгновение, словно в ответ на ее тревогу, в дверь постучали.

Это был условный стук, о котором говорил Павел — два удара, пауза, еще один удар.

Инга облегченно вздохнула, подошла к двери, отодвинула тяжелую щеколду.

Дверь распахнулась, впустив в дом сырую ночь.

На пороге стоял высокий мужчина в мокром плаще, с опущенным на лицо капюшоном. Он задержался в дверях, стряхивая воду с промокшего дождевика.

За спиной у него промелькнуло пятно света — фары случайно проехавшей машины.

Этот свет на мгновение выхватил из темноты кусок ночного сада. Словно резкий, контрастный черно-белый снимок. Недалеко от порога Инга заметила в мокрой траве какое-то странное возвышение — словно груду тряпья, или…

Додумать эту мысль до конца она не успела, потому что зазвонил ее мобильный телефон.

Взглянув на дисплей, она узнала номер Шефа.

Зачем он звонит ей посреди ночи? Что случилось?

Для этого нужна какая-то серьезная причина.

Может быть, он хочет сообщить ей, что люди Семенова задержали убийцу и опасность позади?

Инга нажала кнопку, поднесла телефон к уху.

— Я слушаю!

— Ты в порядке? — В голосе Шефа прозвучало беспокойство.

Больше чем беспокойство — настоящий страх. Страх, которого Инга никогда в нем не замечала.