Лиз Дженсен - Девятая жизнь Луи Дракса

Детектив пристально посмотрела на меня:

– Вы хотите сказать, она близка к нервному срыву?

– Я просто говорю, что ее состояние нестабильно.

– Значит, она все-таки может сорваться?

Еще вчера, мчась сквозь оливковую рощу, я опасался самоубийства Натали; и уж точно я считал, что Филипп правильно прописывал ей антидепрессант. Но я не собирался говорить об этом Шарвийфор. Не в таких выражениях.

– Я считаю, она может не выдержать стресса, – сказал я.

– Уверяю вас, доктор Даннаше, я делаю все возможное, чтобы раскрыть это преступление.

– Что вам удалось узнать?

– Простите, но у нас не принято разглашать подробности расследования.

– Я знаю. Но если Натали грозит опасность – например, Дракс проникнет в больницу и попытается напасть на нее, на Луи или на меня…

Шарвийфор уверила меня, что ее коллеги обеспечивают нашу безопасность. Она уже беседовала с доктором Воденом. Повсюду в городе развешены фотографии Пьера Дракса, местная полиция поднята на ноги, снова объявлен розыск. Арест Дракса – лишь вопрос времени. Его обязательно поймают, я могу не беспокоиться. Тем временем из Парижа приезжает мать Пьера Люсиль, она хочет повидаться с Луи, а кроме того, после инцидента с письмами полиция собирается допросить ее снова. Нужно постараться, чтобы Люсиль и Натали не встречались. Старая мадам Дракс недовольна разводом сына с первой мадам Дракс; она считает, Натали – худшее, что случилось с ее сыном; Натали отвечает ей взаимностью. В результате бабушка толком не виделась с Луи.

– Но теперь она твердо намерена увидеть внука, – заключила Шарвийфор.

– То есть это второй брак Пьера Дракса? – Странно, что Натали не сказала об этом. О чем еще она умолчала? Но Шарвийфор не стала вдаваться в подробности. Ее интересовало, что мне известно о падении Луи в ущелье.

– Какова версия Натали Дракс? – осторожно спросила она.

– А что?

– Мне интересно, насколько ее версии разнятся. Пока мы не поймали Пьера Дракса, мадам Дракс – наш единственный свидетель. Разве что случится чудо, Луи очнется и сам обо всем расскажет. Скажите мне как эксперт – каковы шансы?

– Очень малы.

– Но во время приступа…

– Приступ – чистая случайность. Не буду и притворяться, что способен его объяснить. Может, сильная судорога, кратковременное возвращение в сознание – но это весьма нетипично. Не рассчитывайте, что Луи так запросто очнется и начнет давать вам показания. Не очнется и не начнет.

Мы стояли и молча обдумывали судьбу несчастного Луи; затем Шарвийфор вновь заговорила:

– И все-таки, что вам рассказала Натали?

– Практически ничего. Все началось из-за конфет. Отец и сын подрались. Луи упирался, потому что Пьер вдруг захотел увезти его в Париж, а мальчик был против.

– Натали говорила, где стояла, когда это случилось?

Я покачал головой:

– Я что, должен был просить ее нарисовать план? Вы меня простите, но мне кажется, что это ваша работа, а не моя.

Шарвийфор постучала мыском туфли по полу.

– Я сегодня говорила с Ги Воденом. Я так понимаю, ваша жена звонила его супруге и была в расстроенных чувствах. Переживала, что вы с мадам Дракс… ну, довольно близки.

Я замер в ужасе. С какой стати Ги рассказал ей об этом?

– Не беспокойтесь, доктор Даннаше. Я никого не осуждаю.

Меня прошиб пот.

– Я бы не сказал, что мы с ней особенно близки, – пробормотал я.

– Может, и так. Но, по крайней мере, вы с ней дружите, лечите ее сына. Я надеялась, у вас будут какие-то полезные соображения.

– Нет, – твердо ответил я. – Вряд ли.

Шарвийфор задумалась.

– Я попрошу вас быть внимательней и ни от чего не отмахиваться, – медленно проговорила она. – Если Натали скажет что-нибудь странное, необычное или такое, что противоречит ее прежним показаниям, – позвоните мне. Например, что за история с конфетами?

– А что такого?

– Как можно поссориться из-за пакетика конфет? Вас это не удивляет?

– Когда человек на взводе, он может сорваться по любому поводу. Очень много семейных ссор происходит из-за пустяков, – холодно ответил я.

– А вам известно, что Пьер Дракс – не родной отец Луи? – медленно произнесла Шарвийфор и в упор посмотрела на меня. Моим первым порывом было сказать, что я не в курсе. Сам не знаю почему; временами я сам себя не постигаю.

– Да, мне это известно, – наконец сказал я. Голос тихий и далекий; громадный прожорливый червь тревоги ворочался во мне. Шарвийфор неотрывно смотрела на меня – изучала мою реакцию. Даже не трудилась это скрывать. Осталось только вытащить лупу и сунуть ее мне в лицо. – И кто же его настоящий отец? – спросил я как можно безразличнее.

Детектив улыбнулась:

– Ведь это вы дружите с мадам Дракс. Спросите у нее сами.

– Вы хотите, чтобы я за ней следил? – Меня вдруг охватил гнев. – Чтобы я делал за вас вашу работу?

– Нет. Но это же вы у меня выспрашиваете. – Я это проглотил. – Раз она призналась вам, что Пьер – не родной отец Луи, она еще, должно быть, рассказала, что, когда Луи был грудным, она чуть не отдала его на усыновление, а потом передумала.

Я скрестил руки на груди и тут же пожалел, что тем самым выдал себя окончательно.

– Нет, я этого не знал. Но неудивительно, что она не сказала. Это же очень личное, правда?

– Да, несомненно.

– А этот психолог, Перес. Я бы хотел с ним пообщаться.

– Это пожалуйста, – сказала Шарвийфор. – Позвоните к нам в участок, мы дадим его телефон. Но он может отказаться разговаривать с вами.

– Почему?

– Перес нынче не в лучшей форме. Он не смог вылечить Луи. Вначале все вроде бы шло хорошо. Но мадам Дракс была недовольна и в итоге отказалась от его услуг. После трагедии она приехала к Пересу и обвинила во всем его. Он тяжело это воспринял и вообще перестал практиковать.

– И чем он сейчас занимается?

– Пьет.

О боже, подумал я. Чем дальше, тем хуже. Сославшись на занятость, я поспешил удалиться. Я вышел из палаты, чувствуя на себе взгляд Шарвийфор – она буравила меня глазами, словно лазером.

Когда я вернулся в кабинет, Ноэль доложила, что приходил Жорж Наварра. Ему требовались образцы почерка всех, кто контактировал с Луи, включая медсестер и даже Карин, хотя та видела Луи лишь однажды. Ноэль отксерила для инспектора мое деловое письмо и новогоднюю открытку от Филиппа Мёнье. Все образцы почерков отправятся на графологическую экспертизу в Лион. Что ж, подумал я, нужно отдать Шарвийфор должное: она старается. Я подумал о Софи. Наверняка уже приехала в Монпелье. Завтракает с девочками в их любимом ресторанчике на берегу моря. Я представил, как они втроем сидят за столом, и перед ними их любимое блюдо – раки, большая тарелка, месиво из панцирей, клешней и долек лимона. Будет белое вино, сплетни, а главное – смех. Солнце на лицах. Интересно, когда Софи им расскажет – и сколько? Пожалуй, всё. У них нет секретов.