Лиз Дженсен - Девятая жизнь Луи Дракса

– А мы не хотели верить, что это она, – сказала Жаклин, не оборачиваясь. По ее голосу я понял, что она злится на себя. – Все указывало на ее мужа. И мы верили Натали, потому что нам так было удобнее.

А теперь нам приходится разворачиваться на сто восемьдесят. Жаклин обернулась, глаза ее блестели. Ясное дело, она вспомнила своего Поля.

– Допустим, Натали по-прежнему будет нам врать, что не трогала сына и не убивала Пьера… Как нам быть? Господи, что же нам делать, Паскаль?

Я уставился на френологическую карту, заблудившись в отделах мозга. Где потихоньку, из ниоткуда, мне явилась очень ясная и очень простая идея.

Официально я уже считался в отпуске, но еще час провел с Изабель и ее родителями. По просьбе Эрика мадам Массеро приехала из Парижа, и, кажется, они достигли хрупкого перемирия. Изабель почувствовала благоприятную атмосферу и временами обнадеживала нас крохотными сигналами – возможно, приходила в сознание. Она снова открыла глаза, откашлялась, словно собралась заговорить. Мадам Массеро причесывала Изабель, а та возмущалась.

– Она и раньше не давалась, – улыбнулась мадам Массеро.

Как приятно увидеть наконец ее улыбку. Прежде она ходила, нагруженная собственным гневом, но сейчас я внезапно к ней проникся. Я вслух порадовался, что оба родителя забыли о прошлых разногласиях, обрисовал дальнейшее лечение и оставил их у постели дочери. В дверях я столкнулся со Стефани Шарвийфор, выжатой как лимон. Последние несколько часов она провела у постели Марселя Переса – уговаривала врачей о выписке.

– Вы хотели, чтобы его выписали? – вытаращила глаза Жаклин. – Но он же слишком болен, он не сможет…

– Я его привезла, он может нам понадобиться, – сказала детектив Шарвийфор. – На тот случай, если Луи придет в себя. Мсье Перес сам хотел приехать.

Шарвийфор сияла, но голос ее дрожал. Неизвестно, когда она в последний раз спала или ела. Втроем мы молча вышли из палаты.

– Где он? – поинтересовался я.

– В холле. Я надеялась, вы найдете для него койку.

– Сейчас разберемся, – сказала Жаклин и убежала.

Мы с Шарвийфор зашагали по белому больничному коридору.

– Насчет этого, – начал я. – Доказательств. У меня есть идея. Жаклин ее одобрила, и я думаю, что и Водена удастся уговорить. Раз приехал Перес, он тоже нам пригодится.

Но, выслушав мое предложение, Шарвийфор уставилась на меня, как будто я сбрендил.

– Нет. Категорически нет.

– Но почему? – мгновенно разозлился я.

Она по-прежнему буравила меня взглядом.

– Потому что, доктор Даннаше, это ненормально.

– Но ведь сейчас вы готовы принять любую подсказку? – упорствовал я. – Выбор у вас невелик. Ребенок в коме, отец мертв. И никаких доказательств, указывающих на убийцу.

– Доктор Даннаше, я не могу вам этого запретить, – наконец сказала она. – Но и участвовать не могу. Если вы готовы попробовать, желаю успеха.

– У вас есть идеи получше? – взорвался я.

– Вообще-то да. Я собираюсь допросить Натали Дракс и допрашивать ее буду до самого конца. У нас есть новые факты. Рассказ Филиппа Мёнье о том, что происходило в больнице Виши, и переданный вами рассказ Натали о том, как Луи падал с обрыва. Вот вам два несоответствия. Я думаю, если мы выложим их Натали, она сломается.

Я пошел искать Жаклин; она сидела в холле с Марселем Пересом и Люсиль Дракс. Все трое что-то серьезно обсуждали – наверняка Жаклин выложила им мою идею. Перес выглядел кошмарно: он приехал с портативной капельницей, лицо небритое, от него несло перегаром. Надо думать, эта дрянь будет выходить из него еще долго.

– Рад вас видеть, – сказал Перес.

– Поможете мне? – спросил я.

– Мы оба поможем, – сказала Люсиль.

– Детектив Шарвийфор заявила, что это ненормально.

– Может, она и права, – сказал Марсель Перес, – но что мы теряем?

Мы все нервно улыбнулись и отправились к Водену. Воден собирался домой, и мы застали его врасплох.

Он впустил нас в кабинет, сердито кинув мне:

– Паскаль, тебе не полагается быть тут. Я же просил тебя взять отпуск?

– Я возьму отпуск, – ответил я. – Но прежде нужно сделать одно дело.

Мы все говорили по очереди – Жаклин, Марсель Перес и я. Но добила Водена Люсиль Дракс.

– Я потеряла сына, – завершила она свою тираду. – Мой внук лежит в коме. Если есть хоть какая-то возможность вступить с ним в контакт, я готова попробовать. Неужели вы откажете мне в этом, мсье Воден?

Ги был в ужасе, но все же позволил провести, как он выразился, «эксперимент». Он посмотрит сквозь пальцы, если в это время его не будет в больнице. Но при некоторых условиях. Контролировать состояние ребенка. Рядом с Луи должны находиться Жаклин и Люсиль Дракс. Эксперимент следует записывать на камеру, а в случае пожарной тревоги – прекратить немедленно. Времени у нас – до утра. Если тянуть, настанет хаос. Лесной пожар приближается, и, возможно, придется эвакуироваться, хотим мы этого или нет. Из леса все сильнее и навязчивее несло гарью – с этим не поспоришь.

– И запомните, – заключил Воден. – Официально в отделении ничего не происходит. Тебя, Паскаль, здесь нет, ты в отпуске по болезни.

Так и договорились: я остаюсь на ночь в отделении с Луи, а вместе со мною будут Жаклин Дюваль, Люсиль Дракс и Марсель Перес, которого уже поселили и который бродил по больнице в пижаме.

Заглянул Жорж Наварра и сказал, что Шарвийфор до сих пор допрашивает Натали Дракс.

– Стефани очень жестко ее ведет, – сказал Жорж, – но пока Натали Дракс от первоначальных показаний не отказывается. Она категорически отрицает, будто говорила вам, что видела лицо сына в момент падения. Заявляет, что вы все выдумали.

Во мне вскипел гнев. Она это говорила. Я так ясно это помню. Помню ее горе, слезы и молчаливое достоинство, которое она пыталась изобразить; помню, как растаял от жалости…

– Она врет.

Потом я вспомнил ее нежный и одновременно решительный голос, когда я звонил ей из Виши. Я никогда не делала ему плохо. Она любила своего сына. Этого мне было достаточно. Ведь так? Меня воротило от того, что отчасти я в ней сомневался. И еще больше воротило от того, что сомнения не уходили, разрастались, несмотря ни на что.

– Желаю вам удачи, – сказал Жорж, узнав о наших планах. – Что ни говори, это хорошая идея. Может, Шарвийфор передумает, если не раскачает мадам Дракс.

Но говорил он как-то неуверенно.

Мы начали в шесть, едва ушел Воден. В эксперименте мне предстояла пассивная роль, но я все равно волновался. Я принял 20 мг снотворного – сначала впал в тошнотворную суетливость, потом начал засыпать. Мою кровать поставили рядом с Луи, и я лежал, погружаясь в эйфорию. В палате было тихо, лишь тихонько шипели два аппарата искусственного дыхания Кевина и Анри; этот звук меня убаюкивал. Прежде чем я провалился в сон, наступил прекрасный, пресветлый момент, когда все на свете казалось таким простым, ясным и совершенным.