Наталья Александрова - Священные чудовища

Услышав про подпол, Инга вздрогнула, коренастый отнес это на свой счет.

– Вот видишь, что будет? А если отдашь нам ее, то отпустим, домой даже отвезем.

«За полную дуру меня держит», – устало подумала Инга и сплюнула горькую слюну.

– Дай воды!

– Обойдешься! – рявкнул коренастый. – Давай лучше по делу говори, где она?

– Да чего вам надо-то? – заорала тоже Инга. – Какого черта за мной гоняетесь?

– А ты не знаешь? – осклабился длинный. – Валя, она нарочно тебе зубы заговаривает, время тянет. Дай я с ней по-своему…

– Обожди. – Коренастый схватил сумку Инги и вытряхнул все из нее прямо на пол.

Расколотил ноутбук, растоптал ногами разные мелочи, высыпал на ладонь горку розовых таблеток.

– Ага, колеса. Ну что ж, это хорошо, что ты наркоманка. Значит, долго не протянешь. Короче, слушай сюда: нам нужна флешка, которую тебе Макс дал в тот вечер в баре «Пещера». О! – Коренастый был не дурак и заметил, как вздрогнула Инга. – Сообразила! Дал тебе и велел нам в машину принести.

– Ничего он мне не давал, – быстро сказала Инга, – с ним у вас были дела, с него и спрашивайте.

– Я у тебя спрошу, – сказал коренастый, – потому что его нет нигде. Но мы его найдем, и тогда у него тоже спросим.

«Это вряд ли», – подумала Инга.

– Если он нас кинул, – прорычал длинный, – то ты должна знать, где он!

– Ничего о нем не знаю, – сказала Инга, – мы раз в неделю встречались для траха, а какие у него дела и с кем – я понятия не имею. Меня это не касается.

– Значит, не хочешь по-хорошему. – Коренастый такому Ингиному поведению, кажется, даже обрадовался. – Значит, будем действовать по-плохому.

Он ушел в угол и нажал на рубильник. Под потолком тотчас загорелась засиженная мухами тусклая лампочка.

– О, – еще больше обрадовался коренастый, – умели делать вещи в советское время! Работает лампочка Ильича!

Он снова скрылся за перегородкой и вышел оттуда с двумя старыми настольными лампами. Взял у длинного нож, отрезал сами лампы и бросил их возле плиты. Шнурами же примотал руки Инги к подлокотникам кресла.

– Сережа, – ласково пророкотал он длинному, так что получилось «Серожа», – выруби электричество на время, будь так добр. –  Вот, – пропыхтел он, с трудом впихивая вилки в розетку, – сейчас ты у нас заговоришь. Только долго из себя не строй партизанку на допросе, потому как электрический ток – штука опасная. Со знанием дела тебе говорю, батя у меня всю жизнь электриком проработал. Так что как бы тебе не окочуриться.

Инга молчала. Сказать, что память у нее начисто отшибло, – так все равно ведь не поверят.

«Умирать не страшно», – вспомнила она расхожее выражение. И правда не страшно. Никого она на этом свете не оставляет, не о чем ей жалеть. Что касается боли, то как-нибудь перетерпит, что физическая боль по сравнению с тем ужасом, который носит она в себе уже восемь лет. Бесконечные восемь лет.

– Ну, – спросил коренастый, – надумала?

– Да не знаю я ничего! – рявкнула Инга и тут же едва не прикусила язык от внезапной резкой… это была не боль, а как будто взорвалось что-то внутри и на миг резкий свет заполнил все. Заполнил и выжег. Ингу трясло, руки колотились о подлокотники, казалось, что голова сейчас отвалится, а сердце выскочит из груди, изо рта пошла пена.

– Вырубай! – заорал коренастый. – Вырубай, на хрен, рубильник!

Инга обмякла в кресле. В ушах стоял ровный гул, тело было не свое, оно больше не чувствовало ни боли, ни неудобств.

– Ты чего, Серый, совсем с ума спрыгнул? – орал коренастый. – Так долго нельзя, она же ласты склеит тут у нас! Вагнер приедет, что я ему скажу?

Инга тяжело дышала, этот спертый воздух не мог насытить тело кислородом. Снова представилось ей, что она находится в темном подвале и ждет смерти рядом с мертвой сестрой.

Но нет, это она бежит, задыхаясь, по темной улице, бежит, подгоняемая страхом, – домой, скорее домой. Дома можно спрятаться, закрыться на все замки, и с ней не случится самое страшное. Раньше воспоминания на этом обрывались, но теперь, когда через нее пропустили высокое напряжение, ее как будто осветило изнутри, и в этом свете проснулась память о той ночи. Как будто с черной дыры сдернули плотный занавес.

Она свернула в узкий переулок и увидела впереди какую-то фигуру, замедлила шаги. И вдруг перед ней вырос человек с волчьей головой и горящими красными глазами.

Человек?

Разве человек может быть таким? Глаза чудовища пылали, как два раскаленных угля, с белых клыков падали капли слюны, от всего облика веяло древним, как сама жизнь, ужасом.

Охваченная этим древним ужасом, почти потеряв рассудок, Инга бросается назад, сворачивает с улицы на освещенный проспект, машет рукой. Перед ней сразу же останавливается неказистая машина. Мрачный небритый кавказец только безмолвно кивает, когда она называет адрес. Отчего-то он подвозит ее не к самому дому, и она протягивает ему то, что сжимает в руке, – черный цилиндрик, компьютерную флешку.

– Что это? – Он отводит ее руку. – Дэньги давай!

Она достает из кармана кошелек – выходя из кабака, на автопилоте взяла его с собой. Кавказец берет сколько-то и возвращает ей кошелек. Она выходит из машины и в первый момент не понимает, где оказалась. Этот тип плохо ее понял и подвез с другой стороны квартала. Теперь нужно пройти еще квартал, потом срезать дорогу через двор, обойти дом…

Снова бежит она по пустой безлюдной улице, дальше – через детскую площадку, внезапно за углом дома видит какую-то тень и прячется в детский домик с ежиком на крыше. И тут осознает, что все еще держит в руках флешку.

Инга корчится на детской скамейке, ей хочется спрятаться и сидеть тихо-тихо, но вдруг перед глазами встает строгое лицо Макса, который говорит, чтобы она была осторожна и берегла флешку.

И тогда она прячет маленький черный цилиндр в крошечное углубление между сиденьем и левой ножкой скамейки. Потом осторожно выглядывает из домика. Кругом все тихо, она выбирается из домика и бежит к своему подъезду.

Это все, больше воспоминаний нет.

– Да что с ней будет-то, – бормочет длинный с лошадиным лицом, – здоровая баба, молодая еще.

В это время на пороге появился высокий блондин. Волосы очень светлые, как у самой Инги, глаза пронзительные.

– О, Вагнер. – В голосе коренастого нет особенной радости.

– Что у вас тут? – бросил блондин, увидев Ингу. – Опять твои шуточки, Боровик?

– Какие шутки, вот она тут, нашли и привезли, как велено было.

– А отчего она без сознания?

– Придуривается, – влез тут длинный, – она здорова как лошадь.

Жесткие руки схватили Ингу за подбородок. Совсем рядом она увидела очень светлые глаза. На левой щеке мужчины был небольшой шрам.

– Итак, – начал он, – что же мы будем делать? Будем повторять эксперимент или на этом закончим?