Андерс Рослунд - Сделано в Швеции

Яспер рассмеялся, хрипло и неуместно, поскольку многовато выпил за короткое время, ткнул пальцем в большое фото.

– Видал этого парня?

– На улице полиция! Я видел. Несколько человек! На вокзале! И они… кончай, черт подери!

Винсенту не хотелось сидеть тут с Яспером. Он бы предпочел поговорить с братьями, с Лео, который вел машину где-то на автостраде Е-4, или с Феликсом, который вот-вот вылетит из аэропорта Ландветтер и через 45 минут приземлится в Стокгольме. Они нужны ему, здесь, сейчас.

Разделиться после ограбления – хороший способ не привлекать внимания, однако же Яспер именно так и делал, выплескивал свою агрессию, провоцировал, будто ограбление не отпускало его, стремилось любым способом выйти наружу.

– Слышь… все только об этом и говорят. Как по-твоему, про что читает бабуля вон там? И вот этот парень, подливающий в кофе “Смирновскую”, думаешь, он не смотрел новости по телику? Неудивительно, что и мы говорим. Было бы странно, если бы мы не говорили. Расслабься, братишка.

Братишка.

– Ты видал глаза Лео? Когда он понял, что больше половины перепачкано красным? Я видал. И точно знаю, каково ему было. Мы с Лео… мы вместе планировали операцию. А эта стерва кассирша сует ему в сумку ампулу с краской! Все красное и не стоит ни гроша, придется сжечь.

– Яспер… заткнись.

– Но мы бы взяли куда больше денег, братишка, если б ты не тратил время на разговоры с персоналом, как последний трус! Грабителю незачем нянчиться с персоналом! Мы вполне бы могли сорвать еще миллиончик-другой!

Нянчиться.

Это слово как нож.

Надо уходить, Винсент встал, вытащил из-под стола сумку, закинул на плечо, почувствовал контур автомата на бедре. Зашагал к платформе и стокгольмскому поезду, Яспер побежал следом.

– Братишка… нянчится с персоналом.

– Эй, ключи-то я получил. Верно?

– Получил ? Ключи надо отбирать. Прижать дуло им ко лбу, пока ключи не окажутся у тебя в руке.

Он был не в силах возражать. Пускай этот паршивый идиот мелет языком, он просто ляжет и заснет. Не станет, не может отвечать Ясперу.

– Нет, ты послушай. Лео твердил, что мы настоящая компания. И в этом плане Лео… он хозяин, главный начальник, а я… я вроде как мастер, ну а ты, Винсент, всего-навсего сопливый практикантишка, стажер, вот и нянчишься с персоналом. Лео об этом знает. Потому и посылает меня. С персоналом надо держаться жестко. И я так и делаю. Жестко. Не то что ты, братишка.

Винсент поднялся в вагон, зашагал по узкому проходу, отведя руку назад и придерживая сумку на одной линии с корпусом – не хотел мимоходом толкнуть автоматом кого-нибудь из пассажиров. Купе в каждом вагоне только одно, в дальнем конце. Он задвинул шторы, закрыл дверь, положил сумку на багажную полку и лег сразу на три сиденья, прикрыв голову курткой.

Но пролежал он так не больше десяти минут, глухой перестук колес на стыках рельсов только-только успел проникнуть в тело, пульсирующая колыбельная в том же ритме, что краски и мерцающие вспышки света, мягко пробегающие под веками. Сперва явился кондуктор, проверил билеты, потом Яспер влез на сиденье, снял с полки сумку, угостив Винсента под ребра тяжелым кованым ботинком.

– Будешь?

Яспер поставил сумку на пол, достал пиво, открыл банку, дернув за металлическое колечко, брызги осыпали лицо Винсента.

– Будь добр, не открывай банки у меня перед носом.

Яспер опять глянул в сумку, где отчетливо виднелся деревянный приклад сложенного автомата и пластиковые пакеты с купюрами в пятнах краски, выудил еще одну банку, протянул Винсенту, но тот покачал головой.

– За что ты так меня ненавидишь? Что я такого сделал? А? Братишка?

– Мы не братья.

Он все-таки опять ответил. И увидел, что Яспер доволен. Но голова такая тяжелая…

– Я буду звать тебя братишкой, когда захочу. Ты самый младший, так? Поэтому ни хрена не знаешь о том, чем занимались мы с Лео, ты ведь был совсем сопливым щенком.

Винсенту хотелось мыслить ясно, но сухие глаза чесались, волосы на затылке как наэлектризованные.

– При каждом ограблении, братишка… Лео идет первым, я – последним, а ты в серединке, в самом надежном месте. Мы тебя защищаем – такой у нас с Лео уговор.

Яспер принялся мять пустую банку, жесть противно хлюпала, то вминаясь, то выпирая наружу.

– Мы расстреливаем кучу патронов, но всегда оставляем кое-что про запас, на случай, если какой-нибудь хренов полицейский вздумает переться за нами следом. Ты никогда не задумывался, братишка, откуда все эти боеприпасы?

Вмятины. Противный жестяной звук. Движущаяся секундная стрелка. Яспер подвинул банку к уху Винсента.

– Знал бы ты, Винсент, сколько я для тебя делал. Каждый день целых шесть лет. А ты лежишь тут со своей паршивой неприязнью. Черт бы тебя побрал!

Его провоцируют. Он знал, он чувствовал.

– Шесть лет… черт побери, ты это о чем?

– О чем? Как по-твоему, где мы достали пластид и запальный шнур, чтобы подорвать пол арсенала?

У Винсента болело все тело. Ему хотелось только одного – спать.

– Армейская служба. Сперва Лео позаимствовал то, что нам нужно. Потом я.

Но теперь он слушал, и силы словно бы мало-помалу возвращались.

– Учения. Они начинаются с того, что на грузовиках привозят массу опломбированных ящиков и выгружают их возле дороги, прямо в снег. Оружие. Взрывчатка. Боеприпасы. И через некоторое время они уже не в состоянии контролировать количество, а Лео знал, и я знал, что инвентаризацию проведут, только когда учения закончатся, перед отправкой на склад.

Чем громче этот болван рассуждал, тем тверже становилась у Винсента уверенность, что они никогда больше не будут вместе грабить банки.

– А потом, братишка, ночью, когда стояли в карауле, мы приносили с собой черные мусорные мешки. Три часа в снегу, чтобы снять пломбы, забрать патроны, или запальный шнур, или ручные гранаты и поставить пломбы на место. Черные мешки мы закапывали, а потом возвращались в расположение части.

Теперь существовал один только Ясперов рот, который все болтал и болтал о Лео, будто Лео – это Яспер, а Яспер – Лео.

– Мы знали, что после учений будет полный шмон, весь полк вверх дном перевернут.

Будто Лео – это Яспер, а Яспер – Лео.

– Буквально вверх дном, как при домашнем обыске, все прошерстят. Только ничего они не нашли. Ничего, братишка.

Ты мне не брат.

– Понимаешь? Мы целых шесть лет все это планировали, братишка, я и Лео… Странное дело… хотя ты ему младший брат, я знаю его лучше, чем ты. Когда мы входим в банк, между мной и Лео существует связь, которая тебе и не снилась. Мы точно знаем, как каждый из нас будет действовать.

Винсент внезапно встал, посреди раскачивающегося железнодорожного купе. Ему хотелось врезать по этим шевелящимся губам, выплеснуть энергию, которая еще оставалась в его измученном теле.