Рейчел Уорд - Числа. Трилогия

Все взгляды устремлены на мужчин. Их отличает не только одежда, но и поведение, и оружие: армейские винтовки через плечо и патронташи на груди.

Тот, что идет посередине, выдвигается вперед. У него коротко стриженные седые волосы, выступающий, почти квадратный подбородок. Лицо бледное, как будто он давно не был на улице. Возраст… А пес его знает. Тридцать? Шестьдесят?

— Простите, если помешали, — говорит он. Голос у него глубокий, но резкий и безжизненный. — Мы ищем, где можно остановиться на ночь.

Звучит вполне невинно. Трое усталых путников хотят сделать привал и вздремнуть.

Мия тихо хнычет.

Мальчики молча смотрят на лагерь.

Сара успокаивает Мию, которая свернулась клубочком у нее на руках и закрывает лицо.

— Драконы, — шепчет она. — Гремучие драконы.

— Ш-ш, Мия, ш-ш.

То теплое, умиротворенное состояние, которое снизошло на нас возле костра, давно в прошлом. На лице Сары страдание и тревога.

— Пожалуйста, располагайтесь, — говорит Дэниэл. — Сейчас сообразим вам чего-нибудь горячего перекусить.

Трое мужчин подходят ближе к огню и занимают наши места в кругу, повернувшись к нам спинами. Похоже, тот, что разговаривал с Дэниэлом, у них главный. Слева от него сел парень поменьше ростом, жилистый и на вид туповатый. Третий — верзила с длинными темными волосами.

Вдали от костра холодно. Марти и Люк дрожат. Мия начинает кашлять. Сара прижимает ее к себе, но кашель все равно слышен.

Люди, что сидят у огня, никак не реагируют. Все молча смотрят на пламя. Затем приходит черед вопросов.

— Вы знаете, кого мы ищем, — произносит седой. — Вы его видели? Вы видели Адама Доусона?

У меня перехватывает дыхание.

Как поступят Дэниэл и остальные? Чью шкуру будут спасать — свою или нашу?

— Да, я видел его, — отвечает Дэниэл. — Он здесь был, но уже ушел.

Строго говоря, он не солгал. И в то же время не выдал меня.

— Когда это было?

— Он ушел сразу после обеда.

— Вы не будете возражать, если мы обыщем лагерь?

— У вас есть ордер?

Седой смеется. Не смех, а лязг и скрежет, как будто он не смеялся уже очень давно.

— Нет. Он мне ни к чему. Я здесь по поручению правительства. Меня зовут Савл, а больше вам ничего знать не положено.

Так-так-так, значит, правительство. Я чувствую, как мой мир рушится и разлетается к чертям. Неужели все еще то давнее обвинение в убийстве? Неужели они здесь поэтому?

Дэниэл явно чувствует себя не в своей тарелке, но по-прежнему старается быть вежливым.

— Будете искать в темноте?

— Именно.

— Нам скрывать нечего, — пожимает плечами Дэниэл, — но вообще-то это наши дома. Сейчас поздно, дети спят. Может быть, подождете до утра?

— Думаю, вы правы, — помолчав, кивает Савл. — В конце концов, по такой темноте далеко не уйдешь, как ни крути, верно?

— Палатка у вас есть? — словно не слыша его, спрашивает Дэниэл.

— Есть, но время действительно позднее, а ставить ее долго. Пожалуй, мы возьмем спальные мешки и устроимся на ночлег у огня.

Дэниэл кивает в ответ, но Савл, кажется, и не думал спрашивать его разрешения.

Вечер подошел к концу. Люди встают и отправляются к себе. Трое незнакомцев уходят в темноту за вещами.

— Что нам теперь делать? — шепчет Сара.

— Забираем свои манатки и идем, — отвечаю.

— Так темно же! Далеко ли мы уйдем на ночь глядя?

— Не знаю. Надо найти укрытие.

— В темноте?

Почему она не понимает? Почему не боится этих мужчин? Почему не может просто согласиться со мной хотя бы раз? Мия снова начинает кашлять.

— Прекрати кашлять, Мия. Мне надо подумать.

— Адам, что ты такое говоришь! Смотри, они возвращаются. Ш-ш, Мия, ш-ш. — Сара расстегивает пальто, укутывает в него Мию и качает ее вперед-назад.

— Уходи, — тихо говорит Мия. — Дядя, уходи.

Трое мужчин кладут спальные мешки на землю у костра. Они захватили с собой бутылку и теперь по очереди прикладываются к ней. Золотистая жидкость поблескивает в отсветах пламени.

Все остальные уже разошлись. Мотоциклисты спокойно переговариваются между собой, обмениваясь шуточками, как и подобает людям, которые много времени проводят вместе.

По спине пробегает мороз, и я вздрагиваю всем телом. Жуткий холод. Сколько времени пройдет, прежде чем они заснут и мы сможем крадучись уйти отсюда? Бутылка почти пуста, огонь начинает затухать.

И тут Савл, седоволосый мужчина, не поворачивая головы, громко произносит:

— Что же вы не идете к костру, Адам? У вас там, должно быть, от холода зуб на зуб не попадает.

Похоже, нас загнали в угол, хотя за нашими спинами никаких стен, лишь многие мили безлюдного темного леса. Он, должно быть, услышал Миин кашель. Придется идти. Сейчас все узнаем.

— Помоги мне встать, — обращаюсь к Адаму, и мы все вместе волочимся к костру.

Марти и Люк прячутся за мной.

Трое мужчин поворачиваются и смотрят на нас. Поначалу мне не страшно, но, когда мы подходим к огню и наблюдающим за нами незнакомцам, у меня по всему телу бегут мурашки. Чувствую, как темные глаза вожака сверлят меня. Он как будто дотрагивается до меня. Мысленно отталкиваю его.

Мия начинает плакать. Я плотнее заворачиваю ее в свое пальто, но она вся съеживается, тычется головой мне в подмышку, и ее худенькое тельце разрывается от слез и кашля.

— Уходи, — повторяет она сквозь слезы. — Дядя, уходи.

— Как вы узнали, что мы там? — спрашивает Адам.

Савл переводит взгляд на него. От волнения у меня перехватывает дыхание.

— Я вас почувствовал.

На какой-то миг я верю ему: он дьявол, вампир, оборотень. Существо со сверхчеловеческими возможностями.

Но затем он усмехается:

— Мой луч засек твой чип. — Он похлопывает по фонарю, что свисает с его ремня. — Хитрая штуковина. А еще я услышал детский кашель, — добавляет он. — Похоже, ей плохо.

— Ничего не плохо, — говорю, — просто мне пора ее укладывать.

— Твоя дочь? — спрашивает Савл. Он обращается не ко мне, а к Адаму, который не соглашается, однако и не поправляет его. — Дайте-ка взглянуть.

— Нет, — возражаю я, крепче прижимая Мию к себе, защищая ее, но Савл оказывается рядом со мной, не успеваю я и глазом моргнуть. Он хватает меня за воротник и разводит полы моего пальто. Спустя секунду его пальцы касаются ее лица, поворачивают ее голову к нему, а его большой палец поднимает ее веко.

— Что вы делаете?.. А ну прекратите!

— Мама! — рыдает Мия.

Ее испуганный голубой глаз вперивается в него, грудка тяжело поднимается, и она начинает биться и визжать. Я никогда не видела, чтобы она вот так на кого-то реагировала.

— Оставьте ее в покое! — кричим мы с Адамом.

Не извиняясь, Савл молча отступает. Взгляд его все еще прикован к Мии. Вдруг его горло издает смех, все такой же резкий и искусственный.