Лорен Бьюкес - Сияющие

Они неловко устраиваются на бордюрном камне. Деловой квартал пустеет, даже самые припозднившиеся работники направляются домой теми маршрутами, которые пощадило наводнение. Смущаясь, Чет крутит на пальце свое кольцо с птичьим черепом.

– Знаешь, со временем ты научишься их распознавать. Сумасшедших… Избегай смотреть им в глаза – это главное. А если чувствуешь, что начинаешь поддаваться, быстренько передай кому-нибудь другому.

– Нужно запомнить.

– Ты куришь? – с надеждой спрашивает Чет.

– Нет, мне поэтому и нужно было выйти из бара. Теперь не курю. Слишком сильно болит живот, когда начинаю кашлять.

– Да. Я читал. Ну статью о тебе.

– Я так и думала.

– Я ведь библиотекарь.

– Да, конечно. – Потом она решается спросить нейтральным тоном, стараясь не показать, как надеется на положительный ответ: – Узнал что-нибудь, чего я не знаю?

– Нет. Как это? – У него вырывается нервный смешок. – Ведь ты сама была там.

Она распознает нотки благоговения в его голосе и чувствует, что ее охватывает знакомое отчаяние.

– Это точно, – нарочито бодро подтверждает Кирби. Она понимает, что не может сдерживать чувства, но ее бесит, что он с таким трепетом относится к ней, зная ее историю. Ей так и хочется сказать, что ничего выдающегося тут нет. И девушек убивают часто.

– Я тут подумал, – как-то нерешительно начинает Чет в попытке загладить неловкость. Слишком поздно, по мнению Кирби.

– Что именно?

Он начинает тараторить:

– Есть один роман, роман в комиксах, мне кажется, тебе стоит его прочесть. Там девушка, у которой случилось что-то ужасное, придумывает фантастический мир, а потом появляется бездомный парень и становится ее супергероем, а еще там есть духи животных. Замечательный, просто замечательный роман!

– Ну что ж… отлично. – Чего он так завелся? Хотя это ее проблема – не его. И не его вина. Сама стормозила, давно к этому шло.

– Я думал… мне казалось, тебе может понравиться. – Чет выглядит совсем несчастным. – Или поможет. А теперь я понимаю, как это все по-идиотски звучит.

– Может, дашь мне почитать, когда сам закончишь, – произносит Кирби, но по ее тону понятно, что на самом деле она говорит: «Не нужно, ничего не нужно! Забудь и никогда не говори об этом. Моя жизнь не похожа на комиксы».

Чтобы спасти их обоих от расширяющейся пропасти неловкости, она меняет тему:

– Значит, Виктория и Мэтт…

– Боже мой! – Лицо Чета озаряется улыбкой. – Ссорятся-мирятся из года в год. Секрет известный всем.

Кирби пытается изобразить интерес к офисным сплетням, но на самом деле ей на них глубоко наплевать. Можно, конечно, спросить Чета о его личной жизни, но тогда придется говорить о своей. Последний парень был с ее курса по философии науки – язвительный, умный и по-своему красивый. Но в кровати он оказался невыносимо нежным. Целовал ее шрамы так, будто надеялся каким-то волшебным образом слизать их языком с тела. Он целовал ей живот, каждый миллиметрик рубчатой кожи. В конце концов ей пришлось сказать: «Эй, кроме этого места, у меня есть еще кое-что чуть выше и ниже. Ты уж выбери, а?» Естественно, долго их отношения не продлились.

– А как ловко они притворяются, – выдавливает из себя Кирби, но и эта попытка наладить разговор заканчивается неловкой паузой.

– Да, кстати, это твое? – Чет вытаскивает из кармана джинсов вырезку из колонки объявлений субботнего номера.

Требуется: информация по дедам об убийствах женщин в Чикаго и окрестностях, 1970–1992, необычные предметы на телах жертв.

Все запросы – частного, конфиденциального характера.

Почтовое отделение, а/я 7 86, Викер-парк, 60622.

Разумеется, она разместила его в «Сан-Таймс», как и в других местных и частных газетах. И расклеила объявления в продовольственных магазинах, женских центрах и кальянных магазинах, от Иванстона до Скоки.

– Да, с подачи Дэна.

– Здорово.

– Что? – сердится Кирби.

– Просто будь осторожна.

– Конечно. Ладно, мне пора идти.

– Да, мне тоже. – Оба вздыхают с облегчением. – Как думаешь, нам нужно пойти попрощаться?

– Похоже, с ними все в порядке. Тебе в какую сторону?

– Красная линия.

– Мне на другую. – Это неправда, но Кирби очень не хочется вместе идти до станции метро. Давно пора завязывать с любыми попытками наладить нормальное общение с людьми.

– Слышал, что случилось с «Сияющей девушкой»? – спрашивает медсестра с поросячьим носиком. На этот раз она называет свое имя, четко и торжественно, словно преподносит дар в коробочке с бантиком. Этта Каппел.

Поразительно, как многое могут изменить деньги в вашем кармане. Например, вас быстро проводят мимо переполненных больничных палат, где людей набито больше, чем скота на бойне, и размещают в отдельной комнате с линолеумом на полу, умывальником с зеркалом и окном, выходящим во внутренний дворик. Богатые точно знают: деньги говорят за тебя. Во дворце болезней и немощи за пять долларов с тобой обращаются как с императором.

– Даай, каали, – Харпер нетерпеливо указывает на стеклянную ампулу с морфином, которая лежит на столике у его кровати, приподнятой на сорок пять градусов в сидячее положение.

– Убили ночью, – театральным шепотом сообщает медсестра, проталкивая резиновую трубочку ему в горло, направляя ее между перемычками, которые удерживают зубы вместе и вкручены прямо в челюсть, так что бриться он не может.

– Ааа!

– Ну-ну, не хнычь. Повезло, у тебя лишь смещение. Лежи спокойно! Хотя денечки этой танцовщицы и так были сочтены. Маленькая шлюшка. – Она стучит ноготком по ампуле, сбивая пузырьки, затем скальпелем надсекает кончик и набирает лекарство в шприц. – А ты, мистер, похаживаешь на такие шоу? – спрашивает она как бы между прочим.

Харпер мотает головой. Удивительно, как у нее изменился голос. Знает он таких дамочек: защитницы морали, осуждающие всех и вся за всё. Сильнее вдавливается в подушки, когда лекарство начинает действовать.

Он добирался сюда два сумасшедших дня. Прятался в сараях, сосал сосульки, жирные от копоти с верфей, пока наконец удалось сесть на поезд из Сенеки в Чикаго, слившись с толпой бродяг и безработных, которым дела не было до его раздувшейся фиолетовой физиономии.

С шинами на зубах за девушками не поохотишься. Ему же надо с ними разговаривать. Придется затаиться на время и действовать по-другому.

Больше он такого не допустит! Нужно подумать, как их обуздать.

Хорошо, что боль почти ушла, растворившись в морфиновом облаке. Но эта чертова медсестра все еще возится у кровати, и абсолютно излишне, насколько он может судить. Непонятно, чего ей нужно? Скорее бы ушла. Он подает ей знак рукой: «Что?»

– Да вот проверяю, чтобы у тебя все было в порядке. Вызовешь меня, если что-нибудь понадобится, хорошо? Спроси Этту. – Она дотрагивается до его бедра под одеялом и стремительно выходит из комнаты.