Лорен Бьюкес - Сияющие

Главная новость дня – авария нефтяного танкера у берегов Аляски; его название – «Эксон Вальдез» – вынесено на первую полосу всех без исключения газет. Так что на сообщение об убийстве он натыкается случайно. Две колонки в разделе происшествий: «Жестокое нападение. Собака спасает жизнь хозяйке». Одна из газет оставляет девушке минимум шансов на выживание: «Вряд ли доживет до конца недели».

Не может быть! Сейчас буквы начнут прыгать и извиваться, наподобие того, как это происходит на стене в его Комнате, и наконец сложатся в правильные слова. Умерла. Убита. Ушла из жизни.

Он уже научился управлять чудесами. Например, с помощью телефонной книги. Узнает номер больницы, набирает морг, потом интенсивную терапию – по платному телефону рядом с туалетами. Но врачи заняты, а дежурная медсестра «не уполномочена предоставлять личную информацию о пациентах, сэр».

Часами напролет Харпер сидит, думает-размышляет, пока не приходит к выводу, что выбора у него нет. Придется самому пойти и посмотреть. И довести дело до конца в случае необходимости.

В больничном магазинчике подарков и сувениров он покупает цветы и в качестве компенсации отсутствующего ножа, чтобы не чувствовать пустые руки, – фиолетового медвежонка с шариком в лапах, на котором написано: «Выздоравливай поскорее, как я!»

– Для малышки? – интересуется продавщица, крупная душевная женщина с печальными глазами. – Они любят мягкие игрушки.

– Для девушки, которую убили, – он тут же поправляется: – На которую напали.

– О, это так ужасно! Кошмар просто… Люди толпами приходят и приносят ей цветы. Даже совершенно незнакомые. Все благодаря песику… Такой умница, бесстрашный. Удивительная история. Я молюсь за нее.

– Как она сейчас?

Женщина печально качает головой:

– Извините, сэр, – останавливает его дежурная сестра. – Часы посещения закончены. Семья пациентки просит не беспокоить.

– Я родственник. Дядя, брат матери. Приехал, как только узнал.

Солнце желтым пятном разлеглось на полу; рядом, у окна, стоит женщина и разглядывает парковку внизу. Повсюду расставлены цветы, и Харпер вспоминает другую, но такую похожую больничную палату. Вот только кровать пустая.

– Простите меня.

На его голос женщина поворачивается и с виноватым видом начинает отмахивать сигаретный дым в сторону.

Они с дочерью похожи: та же форма подбородка, те же широко расставленные глаза, только волосы темные и прямые, убраны назад оранжевым шарфом. Она одета в темные джинсы и коричневый свитер с высоким горлом, сверху – ожерелье из разных пуговиц, которые тихонько пощелкивают друг о друга, когда она их перебирает. Глаза мокрые от слез. Она выдыхает дым и раздраженно спрашивает:

– Какого черта вы здесь делаете?

– Я ищу Кирби Мазрачи, – Харпер указывает на цветы и медвежонка. – Мне сказали, что она здесь.

– Еще один? – Женщина горько усмехается. – Что вы им наплели, раз вас пропустили? Медсестры, безмозглые идиотки! – Она тушит сигарету о подоконник, гораздо резче, чем требуется.

– Я просто хотел убедиться, что с ней все в порядке.

– Она не в порядке!

Женщина пристально смотрит на него. Харпер терпеливо ждет.

– Может, я не туда пришел? Она в другой палате?

Мать вдруг бросается на него, тыкает пальцем в грудь:

– Она вообще в другом месте! Убирайтесь к черту! Под ее напором он падает, прикрываясь своими цветами как щитом. Ногой опрокидывает один из букетов, по полу разливается вода.

– Успокойтесь, вы расстроены.

– О да, я очень расстроена! – Женщина переходит на крик: – Она умерла, понял? Убирайся отсюда… Оставьте нас в покое! Поналетели, стервятники, за сенсацией. Конец истории! Она умерла, доволен?

– Сочувствую вашему горю, мэм.

Абсолютное вранье. У него будто гора с плеч свалилась.

– Так и скажите всем остальным! Особенно ублюдку Дэну, который не соизволил мне перезвонить. Да пошли вы все к чертовой матери!

– Угомонишься наконец? – сердито спрашивает Луэлла через зажатую в зубах шпильку для волос.

Элис не может усидеть на месте, то и дело вскакивает со стула перед зеркалом, чтобы через дверь фургона посмотреть хоть одним глазком на сельский люд, заполняющий площадку, улыбающийся и счастливый, уже вооруженный попкорном и бумажными стаканчиками с дешевым пивом.

Публика распределяется по интересам: кто перед жонглерами, кто у тракторов, а кто и просто попялиться на петуха, который играет в крестики-нолики (сегодня утром Элис проиграла этой цыпе две игры из трех, но теперь она знает, как надо; так что посмотрим, кто кого в следующий раз!).

Женщины дружной гурьбой направляются к торговцу, красноречиво расписывающему неоспоримые преимущества своих товаров для дома, которые в мгновение ока способны «изменить вашу кухню и вашу жизнь». Мужчины побогаче, в ковбойских шляпах и дорогих сапогах, которые пастбища на своем веку не видывали, медленно подтягиваются к месту проведения аукциона, готовые делать ставки на молодых бычков. А вот молодая мамаша подсаживает малыша на забор, чтобы тот посмотрел на огромную призовую свиноматку по имени Черная Рози, с белым приплюснутым носом, низко свисающим запачканным брюхом и розовыми пальчиками сосков.

А тут парочка подростков, парень и девушка, – с восхищением рассматривают фигурку коровы, вырезанную из куска масла; поговаривают, на это творение ушло целых три дня. Теперь оно начинает подтаивать на солнце, и Элис без труда улавливает слабый кисловатый душок маслобойни, который смешался с запахом сена в тюках, опилок, дымка над трактором, сахарной ваты, пота и навоза.

Парень отпускает шуточку по поводу коровы из масла; скорее всего, представляется Элис, то же самое, что уже раз сто сегодня повторили: сколько лепешек можно с ней съесть. Девушка в ответ хихикает и тоже отвечает каким-нибудь избитым выражением, например, что он просто пытается ее умаслить. Парень, по всей видимости, воспринимает ее слова как призыв к действию и быстро наклоняется, чтобы поцеловать; она же, кокетничая, отводит его лицо в сторону, затем передумывает и звонко целует в губы. Потом выскальзывает из его объятий и направляется к «чертову колесу», смеясь и призывно оглядываясь. Все это так мило, что Элис готова умереть от счастья.

Луэлла сердится:

– Ты собираешься причесываться?

– Ой, прости, прости! – Элис стремглав возвращается на место, чтобы Луэлла могла возобновить свои мучительные попытки разгладить и уложить ее тусклые светло-русые волосы, слишком короткие и непослушные. На ее прослушивании Джои сказал, что эта прическа очень модная.

– Ты бы попробовала парик, – рекомендует Вивьен и причмокивает губами, чтобы равномерно распределить помаду. Элис уже тренировала такое движение перед зеркалом, пытаясь превратить его в нахальный, звонкий воздушный поцелуй.