Том Харпер - Секрет покойника

Наконец я на краю крыши. Из горла тотчас вырывается крик. Медные пластины слепят глаза. Стоит мне прикоснуться к ним, как они обжигают мне кожу. Но я, стиснув зубы, терплю и карабкаюсь дальше. Впереди, сквозь слепящий блеск, различаю человеческую фигуру — пригнувшись на нетвердых ногах, он пытается взобраться по раскаленным медным пластинам на самую верхушку крыши. Обмотав руки краем тоги, я на четвереньках ползу вслед за ним. От сильно нагретого металла ткань того и гляди задымится, но я не обращаю внимания.

Я понимаю: жить мне осталось недолго, и я хотел бы успеть задать один-единственный вопрос:

Это правда ты?

Кажется, до тех, кто внизу, наконец дошло, что наверху что-то происходит. По толпе пробегает ропот — довольно громкий, если я слышу его здесь, на крыше. Сенаторы тянут шеи и смотрят вверх. Стоящий на возвышении Констанций, похоже, растерян и тоже оглядывается.

Настает главный момент.

Наверху купола крыша плоская: здесь расположено круглое отверстие, так называемый окулюс, глаз, сквозь который солнце заглядывает в мавзолей. Подобравшись к самому краю, Крисп поворачивается лицом к толпе и, раскинув руки, встает во весь рост.

Внизу стоящий рядом с Констанцием Флавий Урс хватает из рук гвардейца горящий факел и швыряет его в деревянную конструкцию. Заранее пропитанное маслом и дегтем, дерево вспыхивает мгновенно. Огонь тотчас начинает карабкаться выше, его языки лижут колонны огромной деревянной башни.

На какой-то миг это отвлекает внимание людей от того, что происходит здесь, на башне.

Стоя на четвереньках, я наблюдаю за Криспом. Он высится надо мной, подобно богу. Он и есть в некотором смысле бог. Сомневаюсь, что он видит меня.

— Это правда ты?

В горле у меня пересохло, из него вырывается лишь хриплый шепот. Но, похоже, даже сквозь рев пламени и гул голосов он слышит меня. Он поворачивает голову и улыбается мне: его улыбка светится прощением.

В воздухе мелькает какая-то тень. Крисп кричит и хватается за бок. На белой тунике расплывается кровавое пятно. Из грудной клетки торчит стрела.

Это на крыше восточного портика, что огибает двор, показались лучники. Вторая стрела впивается ему в плечо. Он шатается. Теперь он стоит на самом краю отверстия. Медные пластины сияют у него под ногами, отчего кажется, будто он парит в воздухе. В какой-то миг я почти верю, что сейчас ангелы подхватят его и вознесут на небеса.

Увы, не издав ни звука, он проваливается в отверстие. Стрелы продолжают падать, стуча по медным пластинам, но все они летят мимо меня. Я подползаю к краю и смотрю вниз.

Внизу подо мной у задней стены устроена ниша. В ней стоит массивный саркофаг из порфира, готовый принять останки Константина. Перед ним, как раз посередине солнечного пятна под окулюсом, распласталось тело. Солнечные зайчики играют на мраморном полу вокруг него. Он лежит в самой середине почти идеального круга света.

Впрочем, этот идеальный круг нарушает чья-то тень. До меня не сразу доходит, что она — моя.

Рим, наши дни

Ориентируясь по собственным следам, оставшимся в мягком глинистом полу, они бежали по подземным коридорам, раскручивая за собой катушку с детонатором. Они не успели приблизиться к первой лестнице, когда тот, что бежал последним, велел им остановиться.

— Кончился провод, — пояснил он.

Впервые за все это время Эбби заметила, как по лицу Драговина пробежала тень испуга.

— Мы далеко отошли?

Бандит задумался.

— Место старое, «пластика» мы положили приличное количество.

— Ты останешься здесь, — приказал ему Драгович. — Дай нам еще две минуты.

Бандит извлек детонаторную коробку и вставил в нее провода. Эбби подумала: может, ей стоит его толкнуть, вдруг детонатор сработает, и тогда катакомбы похоронят под собой Драговина. Увы, между ней и громилой с детонаторной коробкой был еще один бандит. А подземный ход, как назло, слишком узкий, так что мимо никак не прошмыгнуть.

— Может, пять? Так надежней.

— Две. Карабинеры уже близко.

Драгович повел их дальше. Бандиты явно торопились унести ноги. На пятку Эбби несколько раз наступил чей-то тяжелый ботинок. Стоило ей хотя бы чуть-чуть сбавить темп, как ее грубо толкали вперед. Она мысленно считала секунды, однако неумолимый темп сбивал ее с ритма. Две минуты — интересно, это как долго? И хватит ли их? Она совсем не ощущала в себе готовности умереть.

Наконец они дошли до лестницы и быстро поднялись уровнем выше. Ступеньки вывели их в довольно просторную камеру, где сходились четыре тоннеля. Пол каменный, следы на нем почти не видны. Драгович пару секунд смотрел себе под ноги.

Он не знает, куда идти , подумала Эбби.

— Что это?

Стоявший рядом с Драговичем бандит указал на один из тоннелей. Эбби тоже посмотрела в ту сторону. Из-за поворота появилось тусклое свечение, которое с каждым мгновением становилось все ярче.

— Карабинеры.

— Разделимся на две группы, — приказал Драговин. — Иначе нам не оторваться от них.

Они двинулись в разные стороны. Эбби увязалась было вслед за своим конвоиром, но Драговин схватил ее за шиворот и толкнул перед собой.

— Ты пойдешь со мной. На всякий случай.

Откуда-то из глубин катакомб послышался приглушенный гул. Две минуты. Первое, что ощутила Эбби, это промчавшийся мимо поток воздуха. Правда, почему-то он двигался внутрь, как будто его засасывало взрывом. Но спустя мгновение он промчался назад, показавшись ей сильнее прежнего. Дополнительное давление ему придавали миллионы мельчайших песчинок, словно наждак, царапавших кожу. Земля содрогнулась с такой силой, что казалось, вот-вот разверзнется у нее под ногами.

Но Эбби не стала смотреть, так это или нет, не желая ждать. Повернувшись спиной к Драговичу, к взрывной волне, к кускам камня, что грозили в любую минуту обрушиться на нее с потолка, она бросилась бегом. Не думая, куда он ее выведет, Эбби нырнула в первый же тоннель, лишь бы убежать как можно дальше.

Впрочем, сделать это будет нелегко. Кое-кому в голову явно пришла та же идея. Сквозь рокочущее эхо взрыва она уловила топот ног. Кто-то бежал за ней следом.

Нет, ей от него не убежать. Единственный выход — спрятаться. Стены подземного хода были все в кубикулах — узких полках, на которых мертвые когда-то находили вечный покой. Если туда могли положить труп, значит, хватит места и для меня, подумала Эбби. Она выключила головной фонарик, легла на землю и попыталась протиснуться в кубикулу.

Камень сдавил ее подобно тискам. Эбби с трудом повернула голову набок, одной щекой касаясь потолка, другой — пола. Вытянув руки вдоль тела, она попыталась сделать вдох, но камень давил ей на грудь, не давая набрать полные легкие воздуха.