Дэн Смит - Большая игра

Отъехав примерно на километр от вертолета, от Хазара, я включил фары и помчался по рассекавшей тьму дорожке света. Капли дождя сверкали в лучах прожекторов и разбивались о мои плечи и голову. Ливень барабанил по квадроциклу и безжалостно топил дорогу, грозясь превратить ее в грязевую реку. Справа и слева от меня мелькали деревья, и в носу ощущался терпкий запах хвои, земли и истлевшей листвы.

В мысли все время норовил забраться призрак Пату, тянувший за собой множество сомнений. Что, если я ошибся в выборе? Может, стоило рискнуть, проехать мимо той поляны? Нужно ли было последовать первому порыву и вернуться в долину Черепов? Что, если?..

В-УУУ-Ш!

Мои мысли прервал громкий звук, перебивший даже рокот квадроцикла. Я запрокинул голову и увидел поднявшийся из-за деревьев белый дымовой след артиллерийского снаряда. За ним — еще один.

В-УУУ-Ш!

Третий, четвертый.

В-УУУ-Ш! В-УУУ-Ш!

Стреляли у меня за спиной, оттуда, где остался вертолет. Как гигантские фейерверки, взлетали трассеры, прочерчивая в воздухе белые полосы. Я сбросил скорость и, прикрыв лицо рукой, стал всматриваться в испещренное следами выстрелов небо. Через несколько секунд его осветила слепящая глаза зарница, следом послышались глухой рокот и скрежет. Я как будто заехал в эпицентр грозы.

Но свет был ярче молнии, и удар совсем не был похож на громовой. Очень внезапный, он не урчал и не грохотал перед тем, как раскатиться по небу. Это явно было дело рук Хазара и его людей, что держали на плечах металлические трубы.

Гранатометы.

Последние сомнения рассеялись, когда, через секунду, небо снова запылало. Но на этот раз его осветила не белая, а оранжево-огненная вспышка. Тусклый поначалу свет перерос в сильное зарево, несущее с собой жуткие звуки: треск, крик, рык. Казалось, из темноты на меня несется монстр, издавая леденящий душу рев.

Свет становился все ярче, а шум все невыносимее. Потом послышался звук вспарываемого, разрываемого на куски леса. Что бы это ни было, оно бешено неслось сквозь бор.

Неуправляемое, как стихийное бедствие, как Аятар — лесная дьяволица из маминых сказок, это что-то ломало верхушки деревьев, опускалось все ниже, продиралось через ветви, вырывало из земли целые ели, как какие-нибудь тростинки. Оно приближалось, оглушая меня, поглощая шум мотора, наполняя все кругом своим скрежетом. Лязг и грохот отдавались во всем теле, земля содрогалась, как от землетрясения.

Я не знал, что мне делать: прибавить газу, или остановиться, или еще что-нибудь предпринять. Но все мои мысли оборвала пылающая махина, обрушившаяся на лес справа от дороги. Она поджигала, выкорчевывала и безжалостно расшвыривала растущие у нее на пути деревья.

Взметая искры и языки пламени, она внезапно с сильным ударом влетела в грязь метрах в пятидесяти от меня. С оглушительным «Буум!» эта штуковина подскочила и перенеслась через дорогу, воспламеняя все вокруг, взрывая землю всякий раз, когда ее касалась. Подпрыгивая и переворачиваясь, огненная глыба сметала все на своем пути. Она неслась на полной скорости, теперь уже слева от меня, раздвигая, как траву, могучие ели и сосны.

В горячем воздухе свистели осколки леса: тлеющие листья, горящие сучьями, испепеленная хвоя. Кора и древесина подрывались, как шрапнели, толстые ветви свистели, как копья, сосновые шишки разлетались на тысячи кусочков, как гранаты. Я даже не увидел, откуда взялось бревно размером с грузовик. Оно покатилось прямо на меня и врезалось в квадроцикл, — я перекувырнулся через руль и полетел в самое пекло.

Миновав бушующее пламя, я только успел подумать «не надо снова», как голова моя чуть не раскололась от боли: я ударился о землю, покатился по траве, как тряпичная кукла, и с размаху рухнул лицом в большую грязную лужу. Вокруг свирепствовала огненная буря.

Когда мне было пять лет, мы с папой поехали к озеру Туонела посмотреть на водопад. Высотой он был не меньше сорока метров, и речная вода издавала удивительный звук, сбегая каскадом в ледяное озеро. Мы поднялись на самую вершину, прямо на каменистый выступ над пропастью, и глядели с него вниз. Помню, как страшно мне было стоять на такой высоте и всматриваться сквозь туман и брызги в пенящуюся воду. Мне казалось, что озеро кипит, и я представлял, что там сидит водяной оборотень — накки, который хочет утащить меня на дно и утопить. Мне сразу вспомнился рисунок, который я встретил в какой-то книге: огромный кальмар тянет в свое логово подводную лодку. Мне казалось, что накки превратился в этого кальмара и сейчас сверлит меня своими желтыми глазами, шевелит щупальцами, хочет схватить меня.

— Тебе уже пять лет, — начал отец, — тебе пора вступить на тропу мужества.

Тогда я и понятия не имел, о чем он говорит.

— Не бойся, Оскари. Ты хороший пловец. По сравнению с тобой я просто бултыхался в воде, когда мне было пять.

Помню, как поднял на папу глаза, кивнул и сказал:

— Я люблю плавать. Мы будем купаться?

Отец серьезно посмотрел на меня и ответил:

— Можно и так сказать.

Я хотел взять его за руку, но он свою отдернул и бросил взгляд назад. Обернувшись, я увидел стоящую невдалеке группу мужчин под предводительством Хамары. Он кивнул папе, тот в ответ нахмурился, но тоже тряхнул головой.

Мы разделись до трусов, и я весь продрог от холодного ветра, пока отец доставал моток толстой бечевки и обвязывал один ее конец вокруг своей талии. Я спросил папу, зачем он это делает, а он улыбнулся в ответ и пообещал, что будет весело. Когда он обвязал вокруг меня другой конец веревки, я все окончательно понял.

Нам предстояло прыгнуть в водопад.

— Не надо, пожалуйста, — взмолился я. — Папочка, я не хочу.

Содрогаясь от рыданий, я цеплялся за папину ногу. Умолял его не заставлять меня прыгать. Я очень боялся падения в бурлящую воду, где поджидал меня накки. Мне представлялось, что я опущусь на самое дно и никогда уже не всплыву. Никогда не увижу маму.

Папа нагнулся и погладил меня по голове, чтобы я успокоился.

— Не бойся, я с тобой. Будет весело, — обращался он ко мне, но смотрел на Хамару.

Потом папа разжал мои цепкие пальцы, отодрал меня от своей ноги и подвел к самому краю со словами:

— Мы связаны одной веревкой.

Он взял меня на руки и шагнул в бездну.

И мы падали, падали, падали.

Я крепко зажмурился и не открывал глаз весь полет. От ветра перехватывало дыхание, как будто из легких выкачали весь воздух. Брызги воды хлестали дождем. Когда мы ударились о пенящуюся поверхность воды, меня резко охватил холод, все мышцы окаменели.

Напор водопада, обрушивающегося на нас, был такой сильный, что мы все глубже и глубже опускались в нескончаемый мрак озера. Казалось, нам уже никогда не выбраться наверх. В легких было пусто, в голове пульсировала кровь. Я запаниковал, открыл рот, чтобы вдохнуть воздух, и тут же наглотался воды. В ту секунду, опускаясь на дно безжалостного озера, я понял, что умираю.