Эрик Аксл Сунд - Подсказки пифии

В эту минуту она поняла, что она человек, даже если она очень плохой полицейский. Полицейский и человек. Невозможное сочетание? Может, и так.

Дядька на картинке говорил то, о чем она думала, и она поняла, зачем здесь эта картинка.

Она для того, чтобы работающие тут не забывали, что они люди, даже если они полицейские.

Жанетт вынула кассету, сунула ее в футляр и поставила третью.

Как и до этого, все началось с “белого шума”. Потом дрожащая камера искала объекты, колебалась, увеличивала и наводила резкость. Жанетт показалось, что на экране как будто гостиничный номер, и у нее появилось сильное предчувствие, что именно этот фильм она искала.

Она надеялась, что ошибается, но интуиция говорила: она права.

Неведомый оператор, кажется, решил, что подошел слишком близко, увеличил расстояние и заново навел резкость. Молодая девушка, распятая на кровати, рядом – трое полуголых мужчин.

Девушкой была Ульрика Вендин, а одним из мужчин – Бенгт Бергман, отец Виктории Бергман. Человек, которого Жанетт допрашивала в связи с подозрением в изнасиловании, но которого потом освободили, потому что жена обеспечила ему алиби.

За спиной Жанетт открылась дверь. Вошел Хуртиг. Жанетт снова подняла глаза на картинку примерно в метре над совершающимся насилием.

Дядька на картинке ревел: “Классной железной трубой можно повергнуть весь мир в изумление!”

Хуртиг встал у Жанетт за спиной и, взявшись за спинку стула, смотрел на экран, на котором происходило насилие.

– Это Ульрика? – тихо спросил он, и Жанетт утвердительно кивнула.

– К сожалению, да. – Она пустым взглядом смотрела перед собой. – Все ее показания подтверждаются.

– А это кто? – Жанетт чувствовала, как крепко рука Хуртига стиснула спинку стула, как у него напряглись челюсти. – Кто-то, кого мы знаем?

– Пока знаем только Бенгта Бергмана. Но вот этот… – Она ткнула пальцем в экран. – Он был в других фильмах. Я узнаю его родинку.

– Только Бенгт Бергман, – пробормотал Хуртиг.

Он взял стул, стоявший у стены, поставил его рядом со стулом Жанетт и уселся. Камера в это время прошлась по комнате (окно с видом на плохо освещенную парковку, звуковой фон – мужские стоны) и снова вернулась к кровати.

– Стоп, – сказал Хуртиг. – Это что, в углу?

Жанетт повернула рычажок влево. Картинка замерла, и Жанетт принялась медленно отматывать запись, кадр за кадром.

– Вон там. – Хуртиг указал на кадр, где камера захватила угол комнаты. – Что это?

Жанетт остановила запись, добавила контрастности и поняла, что имел в виду Хуртиг. В темном, неосвещенном углу сидел на стуле какой-то человек, наблюдающий за тем, что происходит на кровати.

Жанетт увеличила картинку, но рассмотреть удалось только профиль человека. Черты лица терялись.

Идея Хуртига рассмотреть задний план навела Жанетт на одну мысль.

– Погоди, – сказала она и поднялась. Хуртиг удивленно смотрел, как она открывает дверь и зовет Кевина.

Молодой полицейский вышел в коридор.

– Еще кофе? – спросил он.

– Нет. Будь добр, подойди сюда.

– Момент.

Кевин сходил к себе в кабинет, а когда зашел к Хуртигу и Жанетт, в руках у него был еще один диск.

– Вот, – сказал он, протягивая диск Жанетт и здороваясь с Хуртигом. – Вот что я пока нашел на компьютере Ханны Эстлунд, и должен сказать, что ничего подобного я до сих пор не видел. – Он сглотнул и продолжил: – Нечто совершенно другое. Тут есть…

– Тут есть что? – спросила Жанетт – и поняла, что юный полицейский по-настоящему потрясен.

– Тут есть философия, или как еще это можно назвать.

Жанетт пристально посмотрела на него, не понимая, что он имеет в виду, но спрашивать не хотелось. Сейчас она сама все увидит. Но сначала ей нужна его помощь.

Она положила диск возле микшера, взялась за рычажок и стала медленно отматывать кадры назад, один за другим. Когда камера наехала на окно с парковкой, она остановила запись. За окном на парковке виднелось множество машин.

– Можешь очистить картинку настолько, чтобы стали видны номера машин? – спросила она, поворачиваясь к Кевину. Тот явно понял, что ей надо. – Тогда можно было бы…

– Я понял, – перебил Кевин, склонился над микшером, увеличил машины и, быстро пощелкав кнопками, сделал картинку предельно четкой. – А теперь вы хотите, чтобы я узнал имена владельцев машин?

– У тебя есть время? – Жанетт улыбнулась ему.

– Только потому, что вы приятель Миккельсена. Но пусть это не входит в привычку.

Кевин подмигнул ей, записал номера машин на стоянке и ушел к себе.

Краем глаза Жанетт заметила, что Хуртиг наблюдает за ней.

– Впечатлился? – спросила она, вынимая кассету и вставляя в устройство диск.

– Очень. А что мы будем смотреть сейчас?

– Видеозаписи с компьютера Ханны Эстлунд. – Она откинулась на спинку стула и укрепилась духом, приготовившись к предстоящему зрелищу. – Видимо, нам придется увидеть нечто еще более отвратительное.

– Началось? – пробормотал Хуртиг, когда на экране появилось небольшое помещение. Звук был шумным и каким-то гулким.

Помещение, похожее на сарай. На заднем плане виднелись тачка, какие-то ведра, грабли и прочий садовый инструмент.

– Снимали как будто с экрана телевизора, – заметил Хуртиг. – Заметно по мерцанию и по звуку. Скорее всего, оригинал – старая видеокассета.

Камера накренилась на несколько секунд, словно теряя равновесие.

Потом на экране возникло лицо, скрытое за самодельной маской свиньи. Пятачок сделан из чего-то вроде пластикового стаканчика. Камера отъехала, и стало видно нескольких человек. На всех были балахоны и свиные маски. Три девочки стояли на коленях позади бочки с чем-то, чего Жанетт не смогла разглядеть.

– Вот это должны быть Ханна и Йессика. – Хуртиг указал на экран.

Жанетт кивнула – она узнала девочек со школьной фотографии.

Вероятно, перед ними разворачивалось событие, о котором рассказывала мать Регины Седер. Ритуал посвящения, который вышел из-под контроля и из-за которого Ханне и Йессике пришлось покинуть школу.

– А рядом с ними, стало быть, Виктория Бергман. – Жанетт смотрела на худенькую светловолосую девочку с голубыми глазами. Ей показалось, что Виктория улыбается. Но улыбка не была спокойной – скорее, глумливой. Виктория как будто знает, что сейчас произойдет, подумала Жанетт. Еще в девочке было что-то едва знакомое, но Жанетт не могла точно сказать что, а вскоре ее мысли ушли совсем в другую сторону.

Одна из девочек в масках сделала шаг вперед и заговорила: “Добро пожаловать в гимназию Сигтуны!” С этими словами девочка вылила ведро воды на Ханну, Йессику и Викторию. Мокрые девчонки закашляли, принялись отплевываться, зашипели.

– Золотая молодежь, черт бы их побрал. – Хуртиг покачал головой.