Юн Линдквист - Звездочка

Тереза будто прозрела и теперь изо дня в день наблюдала, как в школьных коридорах, во дворе и в столовой разыгрывается битва за место в стае. При виде этого ей становилось страшно. Одинокий волк — образ, конечно, романтический, но в реальных условиях он обречен на смерть.

Стаи многое объединяло: где они собираются на переменах, какую одежду носят, какую музыку слушают, над чем смеются. Тереза не состояла в списках СМС-рассылок, с ней не делились сплетнями и не приглашали на вечеринки. Она совершенно не переживала бы из-за этого, если б только ее оставили в покое. Но держаться в стороне, не привлекая внимания, больше не получалось. Разумеется, она вела себя осторожно и объектом травли не стала, но терпеть придирки и насмешки приходилось. То одноклассница презрительно фыркнет в переодевалке, указывая на ее толстые ляжки, то парень из другого класса состроит рожу, проходя мимо. Или придет анонимное сообщение:

«Побрей подмышки, а то меня стошнит».

Ничего из ряда вон выходящего, но довольно для того, чтоб испортить настроение.

Тереза будто участвовала в бесконечном конкурсе «Стань звездой», в котором ей ни за что не победить. В лучшем случае она проиграет с высоко поднятой головой.

Настало время финалов. Тема первого из них — восьмидесятые. В каждом финале один участник из одиннадцати покидает конкурс. Тереза не следила за новостями телешоу в газетах, поэтому не знала, что ей предстоит увидеть. Когда эфир начался, она узнала, что Тора будет выступать пятой по счету.

Тереза слушала первых четырех участников вполуха. Для нее они были разогревом перед выступлением настоящего артиста. Ее братья с ухмылкой потряхивали головой, наблюдая, как один из конкурсантов исполняет песню Элиса Купера и нелепо пытается изобразить из себя крутого парня. Маме Терезы понравилась пухленькая девочка, которая чуть не лопнула от напряжения, подражая Уитни Хьюстон.

Пришел черед Торы. Тереза видела только ее, будто вокруг погас свет. На сцене действительно лишь один прожектор выхватывал из темноты фигуру Торы в простом черном платье, сливающемся с задником, отчего ярко выделялось лишь ее лицо. Она смотрела прямо в камеру и пела:

Тереза затаила дыхание. Угол съемки изменился, но Тора продолжала смотреть прямо в глаза телезрителям. Оператор взял крупный план, и теперь ее лицо заполнило собой весь экран. Терезе показалось, Тора заглядывает ей в душу. Девочка вспомнила, что нужно дышать, лишь когда у нее закололо в груди.

Тора продолжала петь, и эмоции Терезы нельзя было загнать в рамки банальных «нравится — не нравится». Девочка была очарована. Ее околдовали, она чудесным образом перенеслась из гостиной своего дома прямо внутрь Торы, в ее глаза, в ее голову. Они смотрели друг на друга и растворялись друг в друге, сливались в единое целое.

В финале песни из глаз Торы выкатилось по слезе. Лишь когда музыка смолкла, Тереза почувствовала, что ее щеки тоже мокрые.

— Девочка моя, в чем дело? — донесся до нее голос откуда-то издалека.

Тереза вернулась из другого мира к себе в гостиную и увидела лицо матери, совсем близко. Девочка вытерла слезы и раздраженно отмахнулась от Марии. Ей было важно послушать, что скажут судьи.

Судей Тора не слишком впечатлила. Безусловно, голос у нее бесподобный, но она забыла, что это не программа «Один в один», а «Стань звездой». Здесь важно представить свою трактовку музыкального материала, а Тора выдала точную копию оригинала и так далее. Тереза не поняла, к чему они клонят, но почувствовала: Тора, как бы невероятно это ни звучало, в опасности. Стая зарычала.

Конкурсантка реагировала на негативные отзывы с тем же равнодушием и надменностью, что и на похвалу. Ни слова благодарности, никакого расстройства. Дождавшись, когда судьи закончат, Тора ушла со сцены, а на смену ей вышла участница, одетая в пастельных тонах, и спела «Девчонки просто хотят веселиться».

Тереза промучилась до конца программы, пока выступали оставшиеся конкурсанты. Ее не покидало дурное предчувствие. Как только объявили начало голосования телезрителей, она молча поднялась и отправилась в спальню родителей. Только она потянулась к трубке, как в комнату вошла Мария и присела на кровать рядом с ней.

— Ты в порядке, милая? — спросила она. — Расстроилась из-за чего-то?

— Нет, мама, все хорошо, — процедила Тереза сквозь зубы. — Мне нужно побыть одной.

Мария устроилась на кровати поудобней, и Тереза чуть не закричала от досады.

— Поделись со мной, — попросила ее Мария, склонив голову набок. — Что происходит? Я же все вижу. Почему ты плакала?

У Терезы больше не было сил сдерживаться. Угловым зрением она видела телефон, и ладони горели от нетерпения.

— Откуда такая забота именно сейчас? Просто оставь меня в покое, ладно? — дрожащим от злости голосом выпалила Тереза.

— Мне обидно это слышать, ты ведь знаешь, я всегда…

Не выдержав, Тереза вскочила и убежала к себе в комнату. Она достала мобильный телефон и начала звонить по нужному номеру. Денег на телефоне хватило лишь на три звонка.

Десять минут спустя девочка спустилась в гостиную. Вскоре произошло то, чего она опасалась, — Тора Ларссон выбыла из конкурса. Лучшая певица из всех, кого Тереза когда-либо слышала, не прошла дальше, потому что ей не хватило голосов телезрителей.

Тереза не представляла, сколько человек участвовало в голосовании, и подозревала, что ее предположение нелепо, но в ту минуту она была абсолютно уверена: не хватило именно ее голоса. Позвони она те двадцать раз вместо трех, и все бы решилось иначе. Тора осталась бы в телешоу, если б мать оставила Терезу в покое.

У Терезы были целые выходные, чтобы немного успокоиться. В пятницу она не стала выходить на форум. Ей не хотелось читать ликующие комментарии злопыхателей. В субботу она начала приходить в себя. Осознала, что все кончено. Она позволила себе слишком сильно увлечься, и вот теперь увлечению пришел конец.

Дальше следить за развитием событий в «Стань звездой» она не собиралась. Боже мой, ну кто такая Тора Ларссон? Просто девчонка, чуть постарше ее, талантливая, с фантастическим голосом, вот и все. Стоило ли так из-за нее расстраиваться? Нет. Или да.

Глядя на Тору, Тереза узнавала в ней себя, хотя они были совершенно разными. Но она тоже стояла перед враждебно настроенной публикой, отдавая себя на суд пресыщенного жюри. У нее тоже вокруг сердца выстроена стена, и она держит сердце в руках, а кровь сочится между пальцев. Тот же безмолвный крик. Тот же подавленный страх.