Юн Линдквист - Звездочка

Наконец двери открылись. Хозяин магазина, заметив Джерри, приветственно кивнул ему и махнул рукой в сторону зареванной девчонки, послушно следующей за ним:

— Иногда полезно их отчитать, верно?

Джерри ответил кивком и сделал шаг в сторону Терез, чтобы заслонить руку с ножом от взгляда мужчины. Девочка направилась к выходу, и хозяин магазина напутствовал ее:

— Пожалуйста, приходи еще, но чтоб больше такого безобразия не было!

Девочка покачала головой и, глядя себе под ноги, вышла из магазина. Терез вышла следом за ней. Джерри позволил ей уйти, поскольку ножа в руке у сестренки больше не было. Оглядевшись, он увидел, что она оставила его на холодильной камере с мороженым.

Управляющий продолжал размышлять вслух о том, что важно пресечь подобное поведение с самого начала, иначе подростки покатятся по наклонной. Джерри поддакивал, тем временем пытаясь незаметно взять нож. Когда управляющий отвернулся, он спрятал нож на полке с чипсами и вышел на улицу.

Терез и ее новая знакомая сидели на каменной изгороди рядом с магазином. Недавняя воровка свернулась в маленький рыдающий комочек. Где-то Джерри это уже видел, и на этот раз он хотел узнать, что именно между ними происходит. Девчонки сидели совсем рядом, склонив голову, и не заметили, как он прокрался и встал за стеной позади них.

Уже подходя к ним, Джерри услышал голос Терез — она монотонно бормотала что-то, то повышая, то понижая голос. Казалось, будто она поет колыбельную. Приблизившись, Джерри смог разобрать слова.

— Ты не должна бояться.

— Угу.

— Ты не должна расстраиваться.

— Угу.

— Ты маленькая. Они большие. Они злые. Они умрут. Они злятся, оттого что умрут. А ты маленькая. Ты не умрешь.

— В смысле?

— Ты будешь жить всегда. В тебе нет злости. Ты никого не ранишь. У тебя в голове песня. А у них грубые слова. Ты мягкая. А они жесткие. Они хотят твою жизнь. Не отдавай им ее. Не отдавай слезы. Не бойся.

Голос Терез гипнотизировал, и Джерри начал раскачиваться взад-вперед. Смысл слов сестренки дошел и до него: «Не бойся! Не бойся!» От страха, только что испытанного им в магазине, не осталось и следа, будто его смыло волнами ее слов. Еще ни разу он не слышал, чтобы голос девчонки звучал так ласково и маняще, оказывая целебное действие. Так звучит голос утешающей матери, так звучит голос врача, уверяющего, что все будет хорошо, так звучит голос того, кто берет тебя за руку и выводит из темноты на свет.

Хотя слова Терез были обращены не к нему, он качался в ритм ее завораживающей колыбельной и начинал верить: бояться нечего.

Раскачиваясь, Джерри потерял равновесие и сделал шаг в сторону. Терез тут же обернулась на шум. Долю секунды она смотрела на него как на чужого, потом опустила взгляд и спрыгнула с изгороди. Другая девочка последовала за ней. Теперь она шла с высоко поднятой головой, ей явно стало лучше. Джерри стряхнул с себя сон, из которого ему на самом деле не хотелось выходить.

— Ты не должен врать, — произнесла Терез своим обычным голосом по дороге домой. — Не ври мне больше.

— Что? Я не врал, все вышло, как я и говорил.

— Ты говорил, он не причинит ей вреда, а он ее обидел. Большой обидел маленькую. Ты ошибся, — покачала головой Терез.

Джерри промолчал, подумав про себя, что все могло выйти гораздо хуже.

Они по-прежнему пели вместе под гитару и записывали песни, но что-то в их отношениях изменилось. После того случая в магазине Джерри казалось, что Терез окончательно записала его в категорию Больших людей, а значит, больше ему не доверяла. Она словно терпела его присутствие лишь потому, что статистика говорила в его пользу: он пока не пытался причинить ей вред, следовательно и в будущем не попытается.

Джерри благодарил судьбу за то, что девочка не помнила, как именно началось их знакомство. Тогда он действительно хотел причинить ей вред. Или она все-таки что-то подозревает и подсознательно ждет от него подвоха? Но он изменился с тех пор. Правда ведь? Может вообще человек измениться?

Вряд ли. Хотя с ним это произошло. Оглядываясь на свою молодость, Джерри не понимал, как он мог вести подобный образ жизни: вламываться в чужие дома и кутить напропалую. Тот молодой Джерри казался ему сейчас отрицательным героем из плохого полузабытого фильма.

Этот важный шаг к новому себе Джерри сделал, сидя на лестнице в доме родителей и глядя на их окровавленные останки. Хотя нет. Сразу после, когда он принял решение позаботиться об их убийце, хотя мог бы поступить иначе. В тот сложный момент он сделал неожиданный для себя выбор и пошел по новому пути. Его путешествие по этой дороге продолжалось, уводя все дальше и дальше от прежнего себя. Прежний Джерри едва виднелся где-то вдали, и скоро ему придется слать открытки, если он захочет пообщаться с Джерри нынешним.

За два месяца до того, как Макс Хансен сел писать послание Торе Ларссон, девочка получила письмо от Четвертого канала. Ее поздравляли с проходом в основной конкурс и просили в означенный день прийти в студию за пять часов до начала записи программы — предстояло сделать пробы звука, и с участницей должен был поработать стилист. К письму прилагался договор, по условиям которого Терез должна была отказаться от любых претензий на авторское право.

Джерри ругал себя за то, какую кашу заварил. Все эти бумаги и договоры окончательно убедили его, что он давно потерял контроль над происходящим и позволил телевизионщикам взять их с сестренкой в оборот. Снежный ком, запущенный им когдато, теперь катился сам по себе, и они с Терез застряли внутри его. Вероятно, ему бы удалось спрятать письмо от Терез, но девочка знала, что оно должно прийти. Еще на прослушиваниях ей все объяснила прошлогодняя финалистка, которой совсем немного не хватило для победы. Поэтому Терез понимала, чего ждать, и знала, когда состоится запись телешоу, еще до того, как пришло письмо. Ничего не поделаешь.

Как и в тот раз на прослушиваниях, страх Джерри соперничал с авантюризмом. Ему жутко хотелось узнать, что будет дальше. Все тот же снежный ком: механизм запущен, и дело должно быть доведено до конца.

Они отрепетировали «Life on Mars?», и, когда настал день записи программы на студии, Джерри дал сестренке четкие указания, как себя вести. Он никак не мог забыть тот случай в магазине и показал чудеса терпения, пытаясь донести до Терез мысль, что на Больших людей нападать нельзя.

— А если они захотят меня убить?

— Не захотят, обещаю.

— Но вдруг?

— Не будет такого! Они не причинят тебе вреда.

— Но они всегда этого хотят. Всегда!

И так бесконечно. Им уже нужно было выходить из дому, а Джерри не мог с уверенностью сказать, что ему удалось ее убедить. И тогда он привел последний довод: