Ральф Сарчи - Избави нас от лукавого

С другой стороны, демоны, проявляющие себя рано и рьяно, на поверку оказываются спринтерами и быстро сдаются. Это духи низшего уровня — «бесы», обладающие ограниченной силой, не разговаривающие во время экзорцизма (одержимые ими только рычат или неразборчиво бормочут). Обычно бесы сразу выходят, если их принудить властью Святого креста. С притворством надо расправляться как можно быстрее: пока демон прячется, обряд продолжать нельзя. Именем Спасителя экзорцист должен заклясть нечистого и заставить его назваться. Демон будет сопротивляться: едва он ответит, его дело проиграно. Первым же словом злой дух разоблачит себя. Это лишь маленькая победа в большой войне, но тем не менее победа. Иногда демон затягивает притворство на долгие часы, силясь заставить экзорциста усомниться и внушить ему чувство ложной безопасности. На моих глазах одержимый в считанные секунды переходил от полного спокойствия к крайнему буйству, поэтому я знаю, как опасно расслабляться.

Опасен не сам этап притворства, а то, что за ним последует. Пока демон пытается одурачить нас и заставить поверить, что его здесь нет, он уходит от конфликта. Притворство сводится к битве умов экзорциста и прячущегося демона. Только после того, как экзорцист силой положит конец игре в кошки-мышки, наступает переломный момент: враг дает себе волю, нередко нападая из засады и учиняя настоящее побоище.

Он не щадит никого из участников ритуала, но основной удар принимает на себя экзорцист. Это напоминает задержание преступника. Негодяй знает: хочешь не хочешь, а попадет за решетку, но когда велишь ему заложить руки назад, надо быть готовым ко всему. Он может послушно стоять и позволить надеть на себя наручники или бьет тебя тем, что окажется под рукой.

Злые духи — преступники самого садистского толка: они вторгаются в чей-либо дом или, хуже того, в тело. Их бесчинства — оскорбление человечеству и Богу, поэтому экзорцизм — духовный эквивалент ареста. К сожалению, демона невозможно схватить, повалить и врезать так, чтобы забыл, как его зовут, если вздумает сопротивляться. Лишь с помощью молитв, поста, священных реликвий, святой воды и, главное, милости Божией его можно отправить в надежную тюрьму — в ад.

На переломном этапе может не поздоровиться всем находящимся в церкви; ассистентам — просто потому, что они оказались рядом и твердо намерены освободить одержимого от вселившейся в него трусливой твари, а еще потому, что демоны ненавидят всех, даже вас. Если прибегнуть к аналогии, то как причинить настоящие страдания тому, кого вы ненавидите? Ответ прост и жесток: напав на его детей. Сатанинские духи делают это не только буквально, выбирая мишенью детей в домах, оскверненных инфернальным присутствием, но и фигурально, нападая на детей Божьих — людей.

На участников экзорцизма нередко обрушивается психическая атака. У каждого человека есть воспоминания, хорошие и плохие. Демон, не колеблясь, самым мерзким образом извращает лучшие из них, а страшные, почти забытые, хранимые в самом дальнем уголке памяти, во время ритуала оживают с новой, почти нестерпимой яркостью. Подумайте на секунду о самом худшем, что вам довелось испытать в жизни, и представьте, что вы переживаете это снова и снова — ощутимо и зримо, порой мучительно-тягуче, как в кошмарном сне, когда вот-вот случится что-то ужасное, но вы бессильны этому помешать.

Или дьявол испытывает вас унижением, устами одержимого громко выбалтывая ваши самые сокровенные тайны, которые вы не поверяли никому, даже на исповеди. Интересно, что грехи, в которых вы признались на исповеди и получили отпущение, дьявол знать не может, потому что за них вы прощены Господом. Отпущенные грехи невидимы силам ада — они больше не отягощают вашу душу. Иногда атака направлена на моральные устои. Обычно дьявол приберегает ее для экзорциста: если тот во время ритуала усомнится в своей вере или в Боге, исход может быть фатальным.

Еще один признак наступления переломного момента — изменение голоса одержимого. Порой демон имитирует обычный голос субъекта экзорцизма. В других случаях выдает грубый, утробный, ненатурально низкий звук, заставляя, например, женщину говорить басом. Порой демон разговаривает разными голосами, чтобы внушить страх и вызвать замешательство, но даже в этих случаях можно определить, когда вещает злой дух, потому что он невольно выдает себя, упоминая об одержимом в третьем лице: «Я (мы) завладели им, потому что он чересчур добродетелен» или «Я (мы) ее прокляли». Такое впечатление, что демон считает одержимого своей собственностью, а человеческое тело — не более чем сосудом для своей злобы, и не скрывает этого, крича: «Отойди, священник, этот человек мой (наш)!»

Так называемую стадию голоса отец Мартин называет частой и крайне опасной разновидностью переломного момента. Сперва у одержимого вырывается неразборчивое бормотанье.

– Первые слоги напоминают часть какого-то слова, произносимого медленно, с растяжкой, как если прокручивать магнитофонную запись с замедленной скоростью, — рассказывал он. — Ты силишься понять слово, и с леденящим страхом понимаешь, что это нечеловеческие звуки. Но ты уже отвлекся, нарушена твоя концентрация, и ты слышишь множественное эхо тоненьких колючих голосков, сопровождающее каждый слог, то выкрикивая, то шепча, произнося со смехом, с издевкой, со стоном. Поистине это терзает слух.

Сам я с «голосом» никогда не сталкивался, но, по словам отца Мартина, это трудно выдержать. Экзорцист должен полностью владеть собой и приказать голосу замолчать. Его задача — получить от демона максимум полезной информации и заставить прекратить уловки.

А вот епископ Маккенна утверждал, что для него «голос» проблемой не был.

– К счастью, я избавлен от такого насилия над слухом и зрением. Я назвал бы себя антиэкстрасенсом, поскольку абсолютно лишен шестого чувства. Не медиум, а, скорее, изолятор. Я всегда сосредоточен на традиционном ритуале экзорцизма, расписанном католической церковью, и игнорирую любую околесицу, которая может исходить от одержимого.

Следующая стадия, согласно отцу Мартину, — схватка, противоборство воли, в котором участвуют лишь экзорцист и демон. Даже одержимый исключен из этого боренья, где силы ада пытаются одолеть священника, а он, в свою очередь, взывает к Богу об изгнании и поражении приспешника Сатаны. Поддерживает экзорциста сознание, что он уже выходил победителем в подобных случаях и вынуждал демонов объявиться, бросить притворство, отвечать на вопросы и отказаться от попыток отвлечь его от ритуала. Терпящему поражение дьяволу остается лишь окончательно сдаться и уйти.

«Уйти» — это мягко сказано. На этапе изгнания, как и на каждом предшествующем, демона приходится одолевать, пересиливать, приказывать и принуждать слушаться воли Господа, выраженной через экзорциста. Последний акт дьявольского спектакля оказывается почти антикульминацией, спадом. Одержимый вдруг объявляет, что дьявол ушел. Его захлестывают неимоверное облегчение и благодарность, человек рыдает от радости (а некоторые ничего не помнят и могут даже недоумевать, что они делают в церкви и кто мы такие). Но и это может оказаться уловкой дьявола, снова затеявшего притворство, поэтому экзорцист будет продолжать читать молитвы, прикладывать реликвии и кропить святой водой, пока не убедится, что демон действительно изгнан.