Франк Тилье - Атомка

Теперь Люси снова была одна. Взяла багаж, прошла таможню, направилась к выходу в зал, где воссоединялись семьи: мужья встречали жен, родители — детей.

Она сразу увидела среди чужих Франка. Его широкие плечи, его лицо с суровыми чертами — она научилась любить их, — его костюм, в котором он выглядит таким красивым, таким представительным… Сегодня она чувствовала еще сильнее, чем всегда, свою влюбленность в Шарко, чувствовала, как сильно нуждается в нем. Но, подойдя поближе, поняла: что-то не так. И улыбка у него странная, натянутая, и Никола Белланже почему-то рядом…

Комиссар распахнул объятия, прижал к себе подругу, задышал ей в шею. Люси погладила его по спине.

— Вы взяли Шеффера? — спросила она тихо.

Шарко отстранился, заглянул ей в глаза, забрал сумку: «Пойдем выпьем кофе?» — и покосился на то, как она, подойдя к Белланже поздороваться, поцеловала руководителя группы.

— Ну, как слетала? — осведомился тот.

— Нормально, — только и ответила Люси.

Полицейские нашли себе относительно тихий уголок в баре, Белланже заказал три чашки кофе и, сев, посмотрел прямо в глаза Люси:

— Мы до сих пор еще не нашли ни Шеффера, ни Дассонвиля. Пока мы тебя ждали, позвонил Робийяр: по его сведениям, Шеффер вчера вечером поспешно улетел в Москву. Интерпол связался с московской полицией и поставил в известность атташе по внутренней безопасности [59]. Атташе зовут Арно Лашери, когда-то он работал у нас, в бригаде розыска и захвата, Франк должен был знать его…

Люси удовольствовалась тем, что молча кивнула, и Белланже продолжил:

— Интерпол вот-вот выпустит «красный циркуляр» [60], мы будем сотрудничать с русскими. Я уже запросил все документы, необходимые для того, чтобы, если понадобится, мы могли сразу же отправиться в Россию.

— А Дассонвиль?

— То же самое: Интерпол и власти Нью-Мексико уже работают, в первую очередь они проверят аэропорты. — Никола взглянул на Шарко и откашлялся. — Но нам надо сначала поговорить с тобой кое о чем другом.

— Да перестаньте вы ходить вокруг да около, скажите наконец прямо, что случилось!

— Ты знакома с Глорией Новик?

Люси в недоумении уставилась на них, посмотрела на одного, на другого:

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Ответь на вопрос, — сказал Шарко.

Люси ужасно не понравился его тон — ее вроде как в чем-то подозревают, вроде как допрашивают! — но она сдержалась и ответила:

— Я виделась с ней за несколько дней до отлета в США. Была у нее дома.

— Зачем?

Люси заколебалась:

— Это мое личное дело. Не понимаю…

Шарко стукнул кулаком по столу:

— Глория Новик погибла, Люси! Я нашел ее умирающей после чудовищных пыток в заброшенной будке стрелочника. Ее зверски избили, какая-то сволочь вырезала у нее на лбу запись шахматного хода. Ну так теперь, может быть, ты все-таки ответишь? Зачем ты ходила к Глории?

Официант, который принес им кофе, с любопытством смотрел на странных клиентов. Энебель было трудно осознать услышанное, она сжала губы. Официант ушел — и Люси заговорила:

— Затем что я хотела сделать тебе на Рождество особенный подарок. Такой подарок, который тронул бы тебя, который заставил бы тебя плакать и смеяться. Подарок, похожий на тебя самого.

Она чувствовала, что ее захлестывают эмоции, но старалась не отпускать их на волю.

— Все те вечера, когда меня не было дома и я говорила тебе, что работаю с документами, я тратила на то, чтобы узнать тебя получше. Тебя и твое прошлое. Я искала — и находила — твоих бывших коллег, твоих друзей, которых ты давно потерял из виду, просто знакомых… Глория оказалась одной из них.

Шарко ощутил, как в сердце ему вонзается раскаленная стрела, но промолчал. Люси попыталась поднести к губам чашку с кофе — не удалось, руки слишком сильно дрожали.

— Я несколько недель собирала «свидетельства». Мне хотелось сделать фильм о твоей жизни, Франк. О счастливых ее периодах, о тяжелых… У тебя там такие крутые подъемы и спуски — прямо американские горки. Мне предстояло еще встретиться с Полем Шене и некоторыми другими твоими знакомыми, но теперь, наверное, это ни к чему, все равно сюрприза не получится…

— Люси…

Белланже встал и положил руку на плечо комиссара:

— Вам надо поговорить. Отойду пока покурю и кое-куда позвоню. Не спешите, у вас есть время.

Никола ушел, Люси взяла руку Шарко и сжала ее в своих:

— Ты думал, я имею какое-то отношение к смерти Глории?

Комиссар покачал головой:

— Ни минуты не думал!

— Но почему так случилось? Почему ее убили?

Полицейский осмотрелся и, склонившись над столиком, прошептал:

— Все из-за меня. Вернулся этот психопат, замешанный в деле Юро. Мне ничего не померещилось, Люси, он не просто вернулся, но и действует. Все началось в четверг, пятнадцатого. Мне тогда надо было сдать кровь на анализ для… — Шарко несколько секунд поколебался, — для того, чтобы разобраться, все ли со мной в порядке. — Люси хотела что-то спросить, но Франк не дал ей этой возможности. — На медбрата, который брал у меня кровь, напали, пробирки украли, и этой кровью из пробирок была сделана надпись на стене в зале торжеств города, где родилась Сюзанна, в зале торжеств Плёбьяна.

И он рассказал Люси все с самого начала — о вступившем с ним в адскую игру монстре, порожденном извращенной фантазией Красного Ангела. О найденной в хибаре, где когда-то держали Сюзанну, сперме. О следах, которые привели к Глории, о ее отравлении, о монетке в пять сантимов, обнаруженной при вскрытии в ее желудке. О своем одиноком расследовании — до тех пор, пока не были подключены люди Баскеза. О зловещем пазле, в котором постепенно прибавлялись фрагменты. Он волновался, рассказывая все это, сжимал руки Люси в своих, старался не останавливаться на мелких деталях, но не упустить при этом ничего важного.

Люси была ошарашена услышанным.

— Не понимаю, как тебе удалось выстоять, как ты смог выдержать все эти душевные муки, — прошептала она. — Ты должен был сразу все мне рассказать, я могла бы тебе помочь, я могла бы…

— У тебя хватало своих проблем. Я и сейчас еще вижу, как ты стоишь босая на снегу у замерзшего пруда. Я не хотел, чтобы стало еще хуже.

— Поэтому ты все время старался держать меня подальше от Парижа: то в Шамбери увез, то в Нью-Мексико отправил… Ты хотел меня уберечь, защитить… — Люси покачала головой. — И подумать только, что я ничего не видела, ничего, господи…

Она откинулась на стуле — в полном душевном раздрызге. Она не могла ни злиться на Франка, ни осуждать его. Ей хотелось прижаться к нему и сказать, как она его любит. Но не здесь же! Не среди всех этих незнакомых людей…

Внезапно ее взгляд омрачился.

— Как нам взять его, Франк?

«Нам»… Шарко оглянулся, чтобы убедиться: Белланже пока не возвращается к ним, — и тихо ответил: