Джеймс Роллинс - Убийцы смерти

— Видите ли, в архейскую эру настоящих наземных растений еще не существовало. И эти два организма были первыми предшественниками. — Он постучал пальцем по чашке с лишайником. — Сине-зеленые водоросли дали толчок современным хлоропластам, двигателям фотосинтеза, которые в настоящее время есть во всех зеленых растениях. — Буколов пододвинул образец ПУОП. — А здесь мы имеем самого раннего общего предка, стволовые клетки растительного мира, если вам угодно.

Такер мысленно представил микрокосм древнего мира, обнаруженный в пещере.

— И они соперничали между собой?

— Вне всякого сомнения. В суровом первобытном мире победитель получал все. И, считаю, именно эта война послужила толчком к развитию всего нынешнего растительного мира.

— В таком случае, что мы видели в пещере?

— Фрагмент того древнего сражения. Но, как это бывает во всех войнах, противоборствующие стороны находят общие интересы, и на какое-то время им приходится заключать перемирие. И то, что мы видели под землей, и является вот таким вынужденным перемирием: два заклятых врага помогают друг другу выжить в жестоких условиях полной изоляции. Один не может жить без другого.

— Почему вы так решили?

— Проводя исследования, я обнаружил здоровый ПУОП с растворенным глубоко внутри мертвым лишайником. На мой взгляд, живой лишайник убивает ПУОП и использует его в качестве удобрения. В то же время когда лишайник умирает и, отслоившись от стены пещеры, падает на растущие внизу луковицы ПУОП, эти грибовидные организмы используют его в пищу.

— Вы хотите сказать, они пожирают друг друга?

— Совершенно верно. И я не сомневаюсь в том, что постоянный приток воды приносит в пещеру тоненький, но неиссякаемый ручеек питательных веществ и биоматериала. Я также считаю, что эти взаимоотношения гораздо более тонкие, и ПУОП и лишайник помогают друг другу и иными способами. Возможно, биолюминесценция лишайника оказывает положительное воздействие на ПУОП, а богатый сероводородом газ — то самое зловоние, которое мы ощущали в пещере, выделяемое растущими луковицами, — благотворно влияет на лишайник. Не знаю, сможем ли мы полностью это понять. Эти уникальные взаимоотношения обусловлены не только биологией, но и геологией.

— И как нам это поможет найти наш предохранитель?

Буколов загнул палец.

— Во-первых, нам известно, что живой лишайник убивает ПУОП, а мертвый — нет. И уже одно это поможет нам сузить круг поисков химического предохранителя.

Он загнул второй палец.

— Во-вторых, мы знаем, кто одержал победу в том древнем противостоянии. ПУОП был побежден повсюду, за исключением этого изолированного сада, оставив только свое генетическое наследие в виде современных растений. Но сине-зеленые водоросли живут и поныне. Вследствие их умения приспосабливаться к окружающей среде, сине-зеленые водоросли можно найти повсюду, во всех биоценозах в воде и на суше, от ледяной тундры до горячих вулканических паров, от пресноводных водоемов до раскаленных на солнце камней пустыни. Они — мастера маскировки, объединяются с другими организмами, как, например, вот с этим лишайником, но также и другими растениями, губками и бактериями. Их можно обнаружить даже в шерсти ленивцев.

— Получается что-то вроде вашего описания ПУОП. Организм с неограниченным потенциалом.

— Вот именно! — Буколов посмотрел Такеру в лицо. — Это потому, что в настоящее время лишайник — ближайший родственник ПУОП. Но из моих исследований вытекает, что, чисто на генетическом уровне, ПУОП в тысячу раз более эффективнее, агрессивнее и выносливее. Выпущенный сегодня, неукротимый и необузданный, ПУОП учинит экологический разгром на всей Земле, как на суше, так и в воде.

— Но, профессор, ведь в прошлом ПУОП был побежден. Как вы сами сказали, он не дожил до наших дней.

— И это второе указание, которое поможет найти наш предохранитель. Почему ПУОП, в отличие от сине-зеленых водорослей, не дожил до наших дней?

Такер был поражен тем, как много доктор Буколов успел узнать за такой короткий срок. Можно было представить себе, чего он добьется, имея в своем распоряжении оснащенную по последнему слову техники лабораторию «Сигмы» в Штатах.

— Мне еще нужно будет прояснить много вопросов, — заметил Буколов.

У Такера в кармане завибрировал спутниковый телефон.

— В таком случае не буду вам мешать.

Выйдя в коридор, он ответил на вызов.

— Как у вас там дела? — спросила Харпер, как только соединение было установлено. Она уже услышала от Такера краткий рассказ об успехах и неудачах прошедшего дня. — Вы будете готовы вылететь в полночь?

— Непременно.

— Я переговорила с военными биологами в Форт-Детрике, и они хотят знать, сколько времени, по оценке доктора Буколова, потребуется Харзину, чтобы создать на основе ПУОП биологическое оружие.

— Я как раз хотел поговорить с вами об этом. По словам Буколова, никаких серьезных изысканий для этого не требуется. По сути дела, ПУОП — уже готовое оружие. На самом деле достаточно будет придумать, как его доставить и распространить.

— И сколько времени потребуется на это генералу Харзину? Похоже, Буколов хорошо знаком с этим человеком и имеющимися в его распоряжении возможностями.

— Не больше недели.

— Времени в обрез, — коротко сказала Харпер. — А Буколов продвинулся в работе над предохранителем?

— Определенный прогресс есть, но точные ответы можно будет получить, только когда мы возвратимся в Штаты.

— В таком случае у меня есть еще один, последний вопрос. Исходя из данной Буколовым оценки Харзина как личности, насколько вероятно то, что он применит оружие, не оснастив его предохранителем?

— Другими словами, насколько он сумасшедший?

— Можно сказать и так.

— На этот вопрос я смогу ответить и без Буколова. — Такер мысленно прокрутил все свои контакты с Харзиным от Владивостока и до сегодняшнего дня. — Он обязательно проверит оружие. И сделает это в самое ближайшее время.

26 марта, 07 часов 57 минут

Фредерик, штат Мэриленд

С мягким хлопком сжатого воздуха Такер вышел из шлюзовой камеры в лабораторию БСЛ-3. Он был в специальном защитном костюме и маске, как и все остальные специалисты, суетившиеся в этом длинном узком помещении. Уэйн прикинул, что докторов наук здесь, наверное, больше, чем лабораторных пробирок — которых было очень много. Столы были заставлены колбами, сепараторами, змеевиками, зажженными горелками Бунзена и медленно заполняющимися мензурками. Вдоль стен высились стойки с измерительным оборудованием. На многочисленные мониторы выводились непрерывные потоки данных.