Александр Варго - Цинковый поцелуй

«Туда, туда!» – жжение вернулось, лицо припекало. Он поднялся на ноги, подземные толчки не исчезли, но ослабли, он приноравливался к ним, как моряк к качающейся палубе корабля… Поднялся и увидел – вспучивший землю вал не закончился ни на его участке, ни на порушенной дороге – уходил, слегка загибаясь, в поле; зацепил наискось участки новой застройки (там что-то горело-дымило и доносились приглушенные расстоянием крики).

Но, самое главное, – вал продолжал расти!

Крот-гигант продолжал работу со скоростью быстро бегущего человека. Леша, позабыв про стремление к роднику, завороженно следил, как вспухает, вздыбливается заросшее люцерной поле, как вал приближается к бетонным опорам шестикиловаттной линии. Готово, одна накренилась, зависла на вытянувшихся струной проводах («голова» вала проползла дальше) и рухнула – треск, синие молнии бьют в землю, и она, земля, набухает уже не в длину – неподвижным, растущим лишь в ширину и в высоту исполинским холмом-нарывом…

И тут тряхнуло по-настоящему, тряхнуло так, что все предыдущее показалось легкой разминкой и прелюдией: земля встала вертикально, зеленой, топорщащейся кустами и деревьями стеной – и тут же рухнула обратно, презирая все законы гравитации – рухнула, чтобы сейчас же вздыбиться снова.

Трещины распахивались хищными ртами. Захлопывались обратно – со всем, что в них провалилось…

Воздух выл.

Он просто отключился на какое-то время – защитная реакция организма, не предназначенного эволюцией для таких свистоплясок, а когда снова включился, все закончилось и стало совсем иным.

…Леша лежал на дне котловины – круглого большого провала в земле, диаметром, пожалуй, около километра, трудно точно определить, где заканчивается все более пологий склон и начинается первозданное ровное поле. Дом, вернее остатки Лешиного дома, оказались почти в самом центре котловины, где землю больше всего истерзали разломы и трещины. И из этих трещин начала сочиться вода, с каждым мигом усиливая напор. Она тут же смывала слизь и мусор, мешалась с вывернутой темной землей, превращаясь в мутную жидкость, почти в жидкую грязь, но он видел, что изначально это самая обычная вода, прозрачная и чистая…

Все действительно кончилось, понял Леша. Того, кто сидел в пруду (да нет, конечно под прудом!), больше нет.

Сдох, сдох, сдох!!!! Или навсегда сбежал…

Бог знает, кем или чем было это и зачем проковыряло щелку-глазок в стене между мирами… Да и черт с ним, пропади оно пропадом…

От таких размышлений – одновременно он зачерпывал сочащуюся под ногами муть и обливал не перестающие припекать лицо и тело – от этого простого и приятного занятия Лешу оторвала мысль, что скоро он окажется на дне красивого круглого озера глубиной метров двадцать-тридцать. А для заплывов на длинные дистанции сил совсем не осталось…

Леша поспешил наверх, не глядя по сторонам и не слишком выбирая дороги – и тут же застрял в месиве из упавших стволов, веток и листьев, месиве, бывшем совсем недавно так понравившейся ему осиново-березовой рощицей. Пришлось обходить, вода догоняла, заливала ноги, он уже не видел, куда ступает, пару раз провалился, наступил на что-то острое и, наконец, рухнул на траву, оставив между собой и наступающей водой изрядное расстояние.

…Всю котловину новообразовавшийся водоем не заполнил – примерно треть, никак не более. Переставшая прибывать вода образовала круговое течение, быстро затихавшее. По поверхности озера радостным хороводом кружили всплывшие остатки Лешиного дома, построек и мебели… Извлечение «четверки» без мобилизации водолазной техники было делом малореальным. На пороге своего дома – покривившегося, перекошенного, но устоявшего – стоял дед Серега и, судя по жестам, отчаянно матерился. Откуда-то доносились звуки сирены.

Он подковылял к урезу воды – полуголый, обожженный, с непонятно как уцелевшими очками на носу – одно стекло треснуло. Зачем-то пощупал воду, словно собирался купаться… Растерянно разлепил почерневшие, треснувшие, покрытые запекшейся кровью губы:

– Хрен продашь теперь наследство… Только пруд и остался…

Все остановилось, застыло – не было даже ветра. Леша стоял неподвижно. Надо было куда-то идти, что-то делать, кому-то пытаться объяснить, что здесь стряслось в прямом и переносном смысле – вместо этого он присел на землю. Сидел совсем как десять дней назад сидел на берегу крошечного пруда, наблюдая за застывшими у кромки водорослей крошечными карасиками. Пришедшую тогда мысль, что в озерах эти крохи вырастают о-го-го какими, Леша сейчас не вспомнил…

Водоворот затих окончательно. Обломки остановили свое вращение. Лишь кое-где мутноватое зеркало воды морщила рябь. Легкая рябь…

Глубокая ночь. Одинокая машина на загородном шоссе. Фары вспарывают темноту как скальпель. Как световой скальпель джедая, увлекшегося на досуге патологоанатомией. Рукоять джедайского скальпеля «Хонда Цивик», недавно разменявшая второй десяток. Не окончательно еще превратилась в «ведро с гайками», но процесс превращения зашел далеко.

Водитель – парень лет двадцати пяти – в салоне «Хонды» один. Голос Шнура из динамиков – не слишком громко, просто чтобы не задремать. И все равно клонит в сон. Визуальных впечатлений почти нет: монотонно мелькают обочины, изредка появляются на них дорожные знаки, издалека видимые, светящиеся отраженным светом – неприятным и неживым, словно вдоль дороги растут гигантские поганки-люминофоры на тонких ножках.

Фары выхватывают из темноты фигуру человека, стоящего на обочине. Но какую-то странную фигуру… Голова… «Что у него вместо головы?» – недоумевает водитель. Нога перестает давить на газ, но тормозить парню тоже не хочется. Он всего лишь пытается понять, что же такое видит…

Будь владелец заслуженной «Хонды» более подкован в гуманитарных науках, наверное, сразу бы подумал о древнеегипетских богах. О жутковатых созданиях, сочетающих тело человека с головой птицы или собаки.

Но парень в науках не искушен. И думает проще: «Что за хренотень…»

Руку, вытянутую в останавливающем жесте, водитель игнорирует. Еще чего… Все его внимание сосредоточено на непонятной мохнатой голове.

Загадочный силуэт мелькает за боковым стеклом, совсем рядом. И опасливое недоумение водителя тут же исчезает без следа.

Кот!

Всего лишь кот, устроившийся на плече своего хозяина. Вернее, хозяйки… Парень толком не рассмотрел ее, вглядываясь в загадочную голову, оказавшуюся вовсе не головой. Но успел понять, что на обочине голосует женщина.

Нога жмет на тормоз. Возможно, водитель испытывает некое чувство благодарности за то, что странная заморочка разъяснилась легко и буднично. Или просто любит кошек.