Линкольн Чайлд - Холодная месть

— Кого вы хотите эксгумировать?

— Мою жену, Хелен Эстерхази Пендергаст.

Полировка стекол на мгновение прекратилась. Затем возобновилась, но уже медленнее.

— Вы хотите сказать, что это не по решению суда? И не по запросу полиции для установления причин смерти?

Пендергаст покачал головой:

— Как я уже сказал, это личное дело.

Дженнингс кашлянул, вежливо прикрыв ладонью рот:

— Мистер Пендергаст, вы должны понимать, что подобное осуществляется сугубо по официальным каналам. Есть правила, и есть весомые причины, по которым они введены. К извлечению человеческих останков не следует относиться легкомысленно.

Пендергаст не ответил, и Дженнингс продолжил, ободренный звуком собственного голоса:

— Если нет постановления суда либо иного официально санкционированного запроса, например на совершение аутопсии для установления причин смерти, существует только одна причина, по какой можно произвести эксгумацию…

— А именно желание родственников перенести захоронение в другое место, — закончил за него Пендергаст.

— Ну да, — подтвердил чиновник.

Реплика визитера на мгновение выбила его из колеи. Дженнингс замялся, стараясь отыскать нужные слова.

— В этом все и дело? — спросил он наконец.

— Именно в этом.

— Тогда, полагаю, можно начать процедуру.

Он повернулся к шкафу с выдвижными ящиками, стоящему за спиной, выдвинул один ящик, извлек лист бумаги и положил на стол. Пристально посмотрел на извлеченный документ.

— Вы понимаете, есть некоторые, я бы сказал, предварительные формальности… например, нужна копия свидетельства о смерти вашей жены…

Пендергаст вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный лист, развернул и положил на стол рядом со своим значком.

Дженнингс наклонился, внимательно изучил бумагу.

— А-а, очень хорошо. Но постойте: она же на кладбище Сен-Севин, а это другой край округа. Боюсь, вам нужно подать запрос в западный офис нашей службы.

Серебристые холодные глаза пригвоздили чиновника к стулу.

— С формальной точки зрения вы тоже имеете право разрешить эксгумацию.

— Да, но по устоявшейся традиции дела Сен-Севин решаются через западный офис.

— Мистер Дженнингс, я выбрал вас по особой причине. Только вы можете сделать это ради меня — и никто другой.

— О, я польщен. — Дженнингс не скрывал удовольствия от такой декларации доверия. — Думаю, в данном случае мы сделаем исключение. Так, теперь можно перейти в вопросу оплаты…

Вновь бледная тонкая рука нырнула за лацкан пиджака и вернулась с подписанным чеком, заполненным на нужную сумму.

— Отлично, — пробормотал Дженнингс, посмотрев на чек. — Еще нужно разрешение администрации кладбища, где останки погребены в настоящее время…

На столе появился еще один документ.

— А также разрешение администрации кладбища, куда останки будут перевезены.

И еще документ, осторожно, с нарочитой аккуратностью уложенный на полированное дерево стола.

Дженнингс уставился на ряд бумаг перед собою и воскликнул:

— Мы сегодня блестяще организованы, не правда ли? — Он попробовал улыбнуться, но угрюмое лицо визитера не располагало к добродушию. — Э-э, кажется, все необходимое в наличии. Хотя нет… где же документ от транспортной компании, которая перевезет останки на другое кладбище?

— Мистер Дженнингс, он не понадобится.

Чиновник моргнул и удивленно взглянул на бледного как смерть человека по другую сторону стола.

— Я не совсем вас понимаю.

— Полагаю, если вы внимательно посмотрите на оба разрешения от кладбищенских администраций, все станет ясно.

Дженнингс водрузил очки на нос и посмотрел. Спустя пару секунд он уставился на гостя:

— Но кладбище одно и то же!

— Это верно. Как видите, нужды в перевозке останков нет. Администрация кладбища позаботится о переносе.

— Что-то не так с нынешним местом захоронения?

— Место вполне удовлетворительное. Я сам его выбрал.

— Дело в строительных работах? Кладбище перестраивается и потому тело следует переместить?

— Я выбрал кладбище в Сен-Севин, в частности, потому, что там никогда ничего не меняется и хоронят лишь членов определенных родов.

— Тогда, простите за любопытство, зачем вы хотите переместить останки? — спросил чиновник, слегка подавшись вперед.

— Потому что это единственный способ получить к ним доступ.

— Доступ? — Дженнингс облизал губы.

— Во время эксгумации будет присутствовать эксперт-медик, чья квалификация и право производить обследования такого рода признаны штатом Луизиана. Исследование останков будет проведено в передвижной криминалистической лаборатории, припаркованной на кладбище. Затем останки будут захоронены в новой могиле, находящей рядом со старой, на территории, где хоронят членов семьи Пендергаст. В заявлении это все указано.

— Исследование? Это связано с… э-э, проблемами с наследством?

— Нет. Это сугубо мое личное дело.

— Мистер Пендергаст, это крайне необычно, да, крайне. Полагаю, раньше я с подобным не сталкивался. Простите, но я не могу этого позволить. Вам следует добиваться разрешения через суд.

Пендергаст пристально посмотрел на чиновника.

— Это ваше окончательное решение?

— Правила проведения эксгумации ясны и недвусмысленны. Увы, ничем не могу помочь, — развел руками Дженнингс.

— Понятно.

Пендергаст взял со стола свой значок и спрятал в карман. Но документы оставил на столе.

— Не могли бы вы выйти со мной на минуту?

— Куда?

— Не беспокойтесь, всего на минуту.

Дженнингс неохотно встал.

— Я хочу показать вам, почему выбрал именно вас, — объяснил Пендергаст.

Они прошли сквозь офис службы, вышли в коридор здания, затем наружу через главный вход. Пендергаст остановился на широких ступеньках крыльца.

Дженнингс посмотрел на оживленную улицу.

— Как я и говорил, день прекрасный, — сказал он с натужным задором, пытаясь разрядить обстановку.

На что последовал ответ:

— В самом деле. Чудесный день.

— За это я и люблю здешние места. Нигде в Луизиане солнце не светит так ярко.

— Да. Оно любопытным образом придает золотистый оттенок всему, чего касается. Посмотрите, например, на эту мемориальную доску.

Пендергаст указал на старую бронзовую пластину, вмурованную в стену рядом с входом.

Дженнингс уставился на пластину. Конечно, он проходил мимо нее каждый день по пути в офис, но уже много лет не обращал на нее внимания.

На пластине значилось:

— Комсток Пендергаст, — пробормотал чиновник чуть слышно.