Линкольн Чайлд - Холодная месть

— Я выяснил ее родословную. Изучил со всем тщанием, я ведь образчик hypocrite lecteur. [10] Лицемерного читателя (фр.) . Выражение из стихотворения Шарля Бодлера «К читателю», служащего предисловием к его сборнику «Цветы зла». И непросто, да, непросто: семья очень постаралась, скрывая свою родословную. Слава богу, есть «Хайлигенштадтский компендиум».

— «Хайлигенштадтский компендиум»?

— Ну да. Объемистая коллекция родословных со всего мира. Подарена библиотеке чрезвычайно эксцентричным исследователем генеалогии из немецкого города Хайлигенштадт. Библиотека не слишком хотела принимать коллекцию, но исследователь пожертвовал миллионы на «обустройство» своего творения, и «Хайлигенштадтский компендиум» приняли в фонд. Само собой, опус немедленно запихнули в самый дальний темный угол. Но вы же знаете, как я отношусь к дальним темным углам.

Он хихикнул и похлопал ладонью по четырехфутовой высоты стопке распечаток.

— Компендиум особенно подробно описывает семейства немецкие, австрийские и эстонские. И это оказалось весьма кстати.

— Очень интересно, — заметил Пендергаст, не скрывая нетерпения. — Быть может, вы все же прольете свет на ваши удивительные открытия?

— Конечно, но… — Рен замялся. — Боюсь, вам они не понравятся.

Пендергаст чуть сощурился — едва заметная гримаска разрастающейся злости.

— Моя реакция, право же, не важна. Прошу, расскажите.

— Конечно, обязательно! — Явно наслаждаясь ситуацией, Рен потер ладони. — Я ведь живу ради раскрытия тайн!

Он по-хозяйски, бережно погладил стопку распечаток.

— Матерью Вольфганга Фауста была прапрабабушка Хелен. Такая вот родословная. Мать Хелен, Лени, вышла замуж за Андраша Эстерхази, который, кстати, тоже был врачом. Родители Хелен в настоящее время мертвы. — Рен помедлил. — Кстати, вы знаете, что Эстерхази — древняя и благородная венгерская фамилия? Во времена правления Габсбургов…

— Нельзя ли про Габсбургов в другой раз?

— Хорошо, разумеется. — Оставив Габсбургов, Рен принялся загибать пальцы: — Бабушка Хелен — Матильда Шмид, в девичестве фон Фукс. Вольфганг Фауст — сын сестры Матильды. Общий родственник — прапрабабушка Хелен, Клара фон Фукс. Обратите внимание на женскую линию!

— Продолжайте! — нетерпеливо потребовал Пендергаст.

— Иными словами, — человечек горестно развел руками, — военный преступник доктор Вольфганг Фауст, врач концлагеря Дахау, удравший в Южную Америку, был двоюродным дедом вашей жены.

Пендергаст никак не отреагировал на это.

— Я тут нарисовал небольшое родословное древо…

Пендергаст взял протянутый клочок бумаги, покрытый закорючками, и, не взглянув на него, сложил и сунул в карман пиджака.

— Знаете, Алоизий… — Рен замялся, смутившись.

— Что такое?

— Единственный раз я захотел, чтобы мне ничего не удалось отыскать…

Нед Беттертон заехал на парковку агентства по прокату автомобилей и чуть ли не выпрыгнул из машины. Он энергично зашагал к зданию, улыбаясь во весь рот. Последние пару дней открытия и находки сыпались как из рога изобилия. И одним из этих открытий оказалось то, что, оказывается, Нед Беттертон — чертовски хороший репортер. Годы унылых отчетов о благотворительных аукционах, обедах в Ротари-клубе, родительских собраниях, похоронах и парадах на День поминовения научили делу гораздо лучше, чем каких-нибудь два года в Высшей школе журналистики Колумбийского университета. Правда, старикашка Крэнстон принимается истошно вопить всякий раз, когда Нед отправляется работать над будущей сенсацией… но теперь от занозы в боку временно избавились. Нед взял отпуск. Тут уж Крэнстон ничего не поделает. Древнему ублюдку следовало уже давным-давно нанять второго репортера. Теперь сам пусть отдувается: и о похоронах пишет, и о благотворительности.

Беттертон взялся за ручку стеклянной двери, резко потянул на себя. Настало время проверить еще кое-что, а заодно и свою удачу.

Внутри, сидя за одним из конторских столов офиса, Хью Фурье заканчивал дела с поздним клиентом. В первый год учебы в Университете штата Миссисипи в Джексоне Нед жил в одной комнате с Хью. А теперь Хью управлял единственным на семьдесят миль от Мэлфорша прокатом автомобилей. Еще одно приятное совпадение, убеждающее, что полоса везения продолжается.

Беттертон выждал, пока Хью вручит клиенту ключи и документы, и подошел к столу.

— Приветик, Нед! — сказал Хью, узнав старого приятеля, и его улыбка сделалась куда теплее и искренней стандартной благодушной гримаски, уготованной для клиентов. — Как дела?

— Да потихоньку, — ответил Беттертон, тряся протянутую руку.

— Хочешь поделиться сногсшибательной сенсацией? Душераздирающие новости с чемпионата по правописанию в местной средней школе?

Фурье хихикнул, довольный своей остротой. Беттертон натужно рассмеялся:

— А как дела в опасном бизнесе проката?

— Дел по уши. И даже больше. Кэрол сегодня заболела, и я тут бегаю, как одноногий калека на чемпионате по пинкам в задницу.

Беттертон опять принужденно рассмеялся, припомнив, что Хью считал себя первостатейным остряком. Обилию клиентов у Хью он не удивился: в международном аэропорту Галфорд-Билокси проводился крупный ремонт, немало линий перенаправили в местный аэропорт.

— Встречал кого-нибудь из старой университетской компашки? — спросил Фурье, складывая и выравнивая стопку бумаг.

Беттертон ответил, и завязалась обыкновенная болтовня старых приятелей о прежних временах. Спустя несколько минут Нед решил, что настала пора перейти к делу.

— Хью, старина, — сказал он заговорщицки, наклонившись над столом, — не сделаешь ли небольшое одолжение?

— Не вопрос! Сделаю! Отличная недельная такса на крошку с откидным верхом! — Фурье снова хихикнул.

— Мне бы узнать, не брал ли у тебя авто напрокат один тип…

— Один тип? — Улыбка Хью поблекла. — Зачем тебе это знать?

— Я же репортер.

— Так это для статьи? Боже правый, с каких это пор ты переключился на крутые новости, а?

Беттертон беспечно пожал плечами:

— Я всего лишь разнюхиваю немного для сюжета.

— Нед, знаешь, я ведь не имею права выдавать информацию о клиентах.

— Да мне нужно всего ничего. — Беттертон наклонился чуть сильнее. — Послушай, я тебе опишу этого парня, скажу, какую машину он взял. Мне нужно только его имя и откуда он прилетел.

— Ну не знаю… — нахмурился Хью.

— Клянусь, твой прокат никаким боком в моем сюжете не всплывет, я нигде и никому про тебя не скажу!

— Старина, это ж не пустяк… В нашем деле конфиденциальность — чуть ли не главное…

— Парень — иностранец. Говорит с европейским акцентом. Длинный, тощий. Под глазом бородавка. Носит дорогущий плащ. Взял он темно-синий «форд-фьюжн», скорее всего, двадцать восьмого октября.