Дэвид Хьюсон - Убийство-2

— Все должно остаться между нами, — приказал Ярнвиг. — Никому ни слова.

Рабена везли на каталке по коридору операционного отделения. На лице кислородная маска, в вене игла капельницы. Весь в крови. По дороге в операционную хирург на ходу отдавал указания медсестре.

— Пулевое ранение в плечо. Будем надеяться, что легкое не задето.

Лунд торопилась следом. Она заметила, что раненый приоткрыл глаза.

— Он давно ел? — спросил хирург.

— Мы не знаем. Спал он плохо.

На голове хирурга была зеленая шапочка, марлевую повязку он опустил на подбородок.

— Он потерял много крови. Вы не знаете, есть у него аллергия на лекарства?

— Мы прислали вам его медицинскую карту, — сказала Лунд. — Из его личного дела. — Она помолчала. — Два года назад он был тяжело ранен в Афганистане.

— Сейчас он тоже тяжело ранен, — негромко заметил хирург, потом добавил, уже громче: — Дренаж, срочно!

Двери операционной распахнулись. Одна из сестер остановила Лунд, уперев руку ей в грудь:

— А вы куда собрались? Посторонним нельзя.

Она осталась в коридоре, глядя на закрытые двери, и никак не могла успокоить бешеный вихрь мыслей в голове.

Странге был в нескольких шагах от нее, говорил по телефону.

— Сконинга привезли на допрос, — сказал он Лунд. — Они спрашивают, ждать нас или можно начинать.

Ее запястье было все еще перевязано после событий прошлого вечера, начинала болеть голова. Она никак не могла сосредоточиться и понять, о чем он спрашивает.

— Он выживет? — спросил Странге.

— Не говорят. Состояние тяжелое.

— Мне пришлось выстрелить. Ты ведь все видела? Он размахивал пистолетом, как безумный.

Она попробовала размять пальцы рук. После падения с крыши они так и не перестали болеть.

— И какого черта он не бросил оружие? — продолжал Странге. — Тогда мы бы сейчас здесь не стояли.

— Он как будто испугался. Тебе так не показалось?

Странге моргнул:

— Чего испугался?

— Не знаю. Он ведь сначала положил пистолет. А потом увидел тебя и… — Она не спускала с него внимательного взгляда. — Кажется, он решил, что ты — это Перк.

На мгновение Ульрик Странге словно исчез, и на его месте появился совсем другой человек — злой, непредсказуемый.

— Да что за…

Вдруг в коридоре раздался голос:

— Где он?

Брикс был в мокром от дождя плаще, очень недовольный.

— На операционном столе, — ответила Лунд.

— Что, черт возьми, опять произошло?

Они пошли в сторону комнаты ожидания. Первым шел Странге, молчаливый и раздраженный.

— Он взял Сконинга в заложники, — сказала Лунд. — Избил его. Был вооружен. Отказывался опустить пистолет.

— Кто стрелял?

— Я. — Странге пожал плечами. — Я целился ему в руку, но было темно. Он был наверху. — Взгляд на Лунд. — И она тоже. Я беспокоился.

— Поставьте вооруженную охрану у его палаты. К нему никого не пропускать, только с нашего разрешения. — Он в упор посмотрел на Странге. — Ну?

— Понял.

Он отошел, чтобы передать распоряжения Брикса.

— Он выживет? — спросил Брикс.

— Может быть.

— Почему он не опустил пистолет?

Мимо них в сторону операционной пробежали две медсестры с тележкой, на которой стояло какое-то медицинское оборудование. Странге скрылся в конце коридора. Лунд была этому рада.

— Я не знаю, — сказала она.

У нее так долго не было близости с мужчиной, что она уже почти забыла, каково это: ложиться с ним в постель, чувствовать запах его пота, ощущать в себе его плоть. Кристиан Согард, постанывая, лежал на спине с закрытыми глазами, на лице его расползлась довольная улыбка. Луиза сидела сверху и, изогнув спину, ритмично двигалась, стараясь не торопиться, чтобы все не случилось слишком быстро.

Она хотела доставить ему удовольствие — так же, как раньше хотела доставить удовольствие Йенсу. Ему тоже нравилась эта поза. Нравилось отдавать часть своей власти, пусть на короткое время, чтобы потом жизнь снова вернулась в привычное русло.

Конечно, никакой страсти не было. Скорее, любопытство. Причем по отношению к себе самой.

Другой мужчина, впервые за тринадцать лет.

Что она чувствовала? Возбуждение? Стыд? Или мертвое равнодушие?

Он приближался к финишу, она чувствовала это, слышала. Но в ее теле ничего не происходило, она просто копировала его стоны и выкрики, потому что так положено.

Слишком долго? Слишком быстро? Ей было все равно. С Йенсом все иначе. Не просто физическая близость, между ними была таинственная незримая связь, имя которой — любовь. А Согард… тут ничего, кроме его отчаянного желания обладать ею. И это желание она, как хорошая жена военного, должна была удовлетворить. Привести его в свою одинокую кровать и дать ему то, чего он хочет.

Он застонал. Прогнулся всем телом. Внутри нее растеклось влажное тепло.

Луиза Рабен скатилась на простыню рядом с ним. Она вспотела, у нее кружилась голова. Из всех мыслей осталась только одна: где же удовольствие? И если оно придет, то сможет ли заглушить боль?

Чувства вины Луиза не испытывала. Йенс заслужил это. Но ей было противно, а это оказалось еще хуже.

Кристиан Согард, потный и довольный, лежал на смятой постели с закрытыми глазами, прижимая к себе одной рукой свое новое завоевание.

Для него это просто очередной бой, подумала вдруг Луиза. Очередная победа.

Ни один из них не сказал ни слова. Говорить было не о чем. Неожиданно раздался стук в дверь, громкий и настойчивый, и Луиза отпрянула от Согарда.

Она быстро вскочила с кровати, натянула халат, в котором обычно подходила к Йонасу, когда ему снились страшные сны, и открыла дверь.

На пороге стоял отец. Она не сомневалась, что с этого места ему все видно, но полковнику, похоже, не было никакого дела до мужчины в постели дочери.

— Случилось несчастье, — произнес он взволнованно. — Звонили из полиции. Я…

— Что?

— Тебе надо ехать в больницу.

За ее спиной заскрипела кровать, послышался звук шагов. Луиза прикрыла дверь, чтобы загородить от отца Согарда — крупного мужчину с офицерской татуировкой на плече.

— Зачем? — спросила она слабым голосом.

— Йенс ранен, Луиза. Он посмотрел на высокую фигуру в ее комнате. Луиза не смогла прочитать его взгляд. — Тебе нужно быть там.

Томас Бук проголодался. И ему хотелось выпить. В этот вечер в посольстве Южной Кореи проходил прием — музыка, искусство и еда. Он, кстати, обожал кимчи, несмотря на ужасный запах этой закуски.

От вкусной еды его отделяла лишь встреча с премьер-министром.

Грю-Эриксен сидел за столом и читал какие-то бумаги. Когда вошел Бук с извинениями за опоздание, он не поднял головы.

— Ситуация развивается. Солдат, которого мы ищем, был ранен.

— Знаю. — Грю-Эриксен улыбнулся. — Хотите выпить?