Дэвид Хьюсон - Убийство-2

— Мы проводили оперативные действия. Нам пришлось реагировать на ситуацию, — сказал Странге.

— Нам ваши действия нанесли непоправимый вред.

— Если вы следили за ним не один месяц, то почему не знали о том, что произойдет? — спросила Лунд.

Шеф службы безопасности не ответил.

— Или никакой слежки не было? — настаивала она.

— Послушайте, я не собираюсь обсуждать с вами дела, касающиеся национальной безопасности. Вы занимайтесь своей работой, а мы будем делать свою. И не мешайте нам.

Странге начинал злиться:

— Не пытайтесь свалить на нас вину. У нас два трупа в морге. Что нам было делать? Сидеть сложа руки в ожидании, пока вы соизволите сказать нам хоть что-нибудь?

— Это неудачное стечение обстоятельств, — заговорил наконец Брикс. — Давайте согласимся с этим и подумаем, что делать дальше. По крайней мере, у нас есть подозреваемый.

Кёниг фыркнул:

— Ничего у вас нет. У Кодмани алиби, и так как мы следили за ним, то можем подтвердить его слова. Даже если бы алиби не было… Кодмани всего лишь смутьян, у него не хватило бы духа убить человека. Он пешка в чьих-то руках, идиот, которого они использовали…

— Он должен что-то знать, — сказала Лунд. — У вас есть другие версии?

Кёниг снял очки без оправы, повертел их в руках.

— Мы ведем расследование. А вас я попрошу сосредоточиться на Кодмани и его сподвижниках, если таковые имеются. — Очки вернулись на переносицу. Холодные серые глаза остановились на Бриксе. — Мы договорились?

За окном, выходящим в коридор, двигались фигуры: охранники из прилегающего корпуса с камерами предварительного задержания вели Кодмани в комнату для допросов.

— Хорошо, — сказал Кёниг, не дожидаясь ответа. — Пойдемте посмотрим, что он будет говорить. — Он бросил взгляд на Странге, потом на Лунд. — И вы тоже.

В кабинете Томаса Бука подали завтрак. Биргитта Аггер и Эрлинг Краббе сидели за столом перед блюдами с выпечкой и кофейными чашками. Бук ходил по комнате, вводя их в курс последних событий. Плоуг вел протокол.

— Что с тем человеком, которого они арестовали? — спросила Аггер.

— Пока ничего, — ответил Бук, — на все требуется время. Сегодня утром его будут допрашивать. Давайте оставим полиции и службе безопасности выполнять их работу, а сами сконцентрируемся на наших проблемах. — Он сел за стол, показал им газету: на первой странице был напечатан кадр из видеоролика — окровавленное лицо Анны Драгсхольм. — Мы должны заявить о нашем единстве во взглядах на антитеррористический закон. Общество ждет нашей реакции, как ждут ее и те жестокие выродки, которые стоят за этими убийствами. Ответ и для тех, и для других у нас один: мы тверды. Мы непоколебимы. Дания — открытая, демократическая страна. Мы будем защищать наши границы, удвоим меры безопасности. Но мы не изменим наши убеждения.

Аггер состроила недовольную гримасу:

— Оставьте эти речи для журналистов. Прежде всего мне непонятно, почему действия террористов стали для нас неожиданностью.

— Полиция была уверена, что та женщина погибла от рук мужа, — заговорил Карстен Плоуг. — Мы никак не могли знать, что ее смерть связана с террористами.

Ее эти слова не убедили.

— У нас есть служба безопасности. Она создана специально для таких ситуаций. Может, они еще что-то упустили, а мы не в курсе?

— Нет, — сказал Бук. — Мы должны быть заодно. Если позволим им разъединить нас…

— А я предупреждал, что это произойдет! — воскликнул Краббе. — Вы впустили сюда этих людей, позволили им делать все, что им заблагорассудится, и плевать на наш образ жизни…

Бук тяжело вздохнул:

— Мы собрались, чтобы обсудить законопроект, а не ход уголовного расследования.

— Два человека погибли, Бук. Один фундаменталист задержан. Можете не тратить свое время и красноречие. Мы не будем голосовать за проект в его нынешнем виде. Он предлагает трусливые и недостаточные меры. Эти люди убивают невинных датчан.

Бук старался сдерживаться:

— Мне пока не известно, кто убийца, хотя я министр юстиции. Как вы можете быть так уверены, обвиняя фундаменталистов?

— А кто еще? И вот когда его осудят…

— Могу я внести предложение? — перебил его Плоуг. — Давайте на время прекратим наше обсуждение. Подождем, пока полиция выяснит что-то еще, и соберемся снова ближе к вечеру. Возможно, тогда мы будем знать больше.

— Можете тянуть время сколько угодно, — буркнул Краббе, шелестя своими бумагами и убирая их в портфель. — Факты говорят сами за себя.

Биргитта Аггер помахала ему вслед рукой.

— Бук, этот глупец считает, что держит вас на крючке. Беда в том, что он прав.

— В этом вопросе мы должны быть выше политики. Почему…

Она смеялась, и не над Краббе, а над ним.

— В чем дело?

— Ничто не может быть выше политики. — Она допила свой кофе и встала из-за стола. — Если вы измените в нынешнем соглашении хоть одно слово, можете на нас не рассчитывать.

— Этого не произойдет, — твердо сказал Бук. — Я позвоню вам позже, чтобы получить подтверждение.

— Одно только слово… — И она тоже ушла.

Молчание через некоторое время нарушил Плоуг, сказав устало:

— Вам придется переписать законопроект и дать Краббе то, чего он хочет.

Бук моргнул:

— Что?

— Его партия давит на него, требует результатов. У Аггер нет ни единой причины, чтобы идти вам навстречу. Поэтому она просто бросит вас. Даже если вы добавите в текст лишнюю запятую. Она уже приняла решение…

Бук вспыхнул:

— Они что, сами вам все это сказали?

— Нет, — терпеливо ответил Плоуг. — Но я прав. Вы сами убедитесь в этом.

Лунд смотрела на сидящего напротив марокканца. Теперь он был одет в синюю тюремную робу. Тщательно расчесанная борода, на лице спокойствие, отстраненность и даже смирение. Должно быть, в собственных глазах он вел себя так, как подобает вести себя, попав в руки врагов. Рядом с ним сидел адвокат одной из юридических фирм, придерживающихся левых взглядов.

— Мой клиент готов сотрудничать, — заявил адвокат.

— Тогда пусть расскажет, что ему известно о Мусульманской лиге, — сказал Странге.

— Я услышал о ней только вчера, — ответил Кодмани. — Когда вы начали орать на меня.

— Видео, снятое этой лигой, было вывешено на вашем сайте, — указала Лунд.

Тут же заговорил юрист, зачитывая от имени Кодмани заявление:

— Мой клиент продает и издает книги, распространяя слово Корана. По закону он пользуется правом на свободу религии и свободу печати…

— Домой он это право не сумеет забрать, я думаю, — вставил Странге.

За односторонним стеклом стояли и наблюдали за ходом допроса Кёниг и Брикс. Лунд подумала, что ремарку Странге они вряд ли одобрили.

— Мой клиент создал веб-сайт как литературную платформу и международный форум. Он не несет никакой ответственности за то, что помещают пользователи на страницах его сайта. Он ничего не знал о видеоролике и никогда не побуждал никого к совершению террористических актов.