Дэвид Хьюсон - Убийство-2

— Хочу, чтобы вы знали: тут я на стороне Лунд, — сказал Странге. — Не представляю, как можно было подложить Кодмани жетоны, но… — Он понимал, что Брикс вовсе не желает это выслушивать, но остановиться не мог. — Если бы не она, мы бы не продвинулись так далеко. И раз она так хочет добраться до этого Рабена, то, может, нам стоит им заняться.

Только после этого он вышел.

В комнате воцарилось молчание. Это редко обещало хорошие новости.

— Я уже извинилась.

— Я слышал.

— Если хотите, я вернусь в Гедсер…

— Я сам скажу вам, когда возвращаться, Лунд. А пока попрошу вас держать свой характер в узде. — Он выдержал еще одну многозначительную паузу. — Особенно когда на вас смотрит глава службы безопасности.

Вернувшись за стол, который она делила со Странге, Лунд снова засела за материалы, полученные при осмотре воинской части, и донесения от службы безопасности. Странге тем временем пытался разузнать последние новости о Йенсе Петере Рабене.

— Рабен ограбил автозаправку недалеко от Херстедвестера, — сообщил Странге, поговорив по телефону. — Украл машину. Сейчас он уже может быть где угодно.

— Этого следовало ожидать от спецназовца.

— Я говорил, что он обучался в спецназе, но одним из них не был. Если бы был… — Странге ткнул пальцем в список контингента «Эгир», — тогда его имя здесь бы не упоминалось. И Ярнвиг не имел бы над ним никакой власти.

— Так, а что с его друзьями?

— Только Мюг Поульсен и адвокат, от услуг которого они недавно отказались. Самое время для одной из ваших блестящих идей.

— Можно расспросить о нем кого-нибудь из «Эгира». И о жертвах заодно.

Он посмотрел на стол, заваленный бумагами.

— Пять сотен имен, если не больше. Можем начать завтра с казарм.

— Я продолжу с Рабеном, — предложила Лунд. — А вы попытайтесь выжать что-нибудь из вояк.

— Конечно.

Он стал собираться, снял с вешалки ветровку и шарф.

— И спасибо, — проговорила Лунд. — Спасибо за…

Благодарить всегда было непросто для нее.

— За что?

— За поддержку.

Он удивился:

— Мы же партнеры! И должны быть заодно.

— Точно.

Быстрая улыбка осветила его лицо.

— И, кроме того, вас ведь все равно было не остановить?

— Это плохо?

— Нет. — Он смутился на секунду. — Мне жаль, что нам пришлось познакомиться при таких обстоятельствах.

Замечание было неожиданным.

— А при каких… было бы лучше? — спросила Лунд.

— Ну, не знаю. Может… — Его осенила идея. — Может, наблюдая за птицами?

Она невольно рассмеялась.

В этот момент его окликнул кто-то из коллег:

— Странге, тебя ждут!

— Извините, — сказал он, — мне пора. До завтра. Если найдете что-то важное, звоните.

Лунд не смотрела, как он уходит, потому что сразу же углубилась в бумаги. Ее мысли были заняты работой, а не Ульриком Странге, более-менее способным полицейским с приятной, теплой улыбкой.

По чистой случайности она встала, чтобы взять куртку, и взгляд ее упал в коридор. И как раз в этот момент она увидела, как Странге обнимает за плечи какую-то белокурую женщину, которая стояла спиной к стеклянной перегородке. Потом он быстро чмокнул ее в щеку, и они ушли.

В кабинет вошел молоденький полицейский с фотографиями в руках. Рабен на автозаправке, умоляет водителей подбросить его.

— Свидетели сообщили, что он хотел попасть в город, — рассказывал ей оперативник. — Машину мы нашли, она была брошена в парке Энгхавен.

Она невольно вздрогнула. Всего в двух кварталах от этого парка преступник захватил Нанну Бирк-Ларсен, жертву из ее последнего дела.

— Значит, он здесь, — произнесла она.

— Где-то рядом, — согласился молодой коп.

Новомодные рестораны и секс-шопы, грязные улицы и угрюмая круглосуточная суета окрестных мясокомбинатов. Вестербро был многолюдным ближним пригородом с оживленными светлыми улицами, семейными анклавами и небольшими иммигрантскими сообществами. Настоящий людской улей, в котором нетрудно затеряться при необходимости. Рабен прекрасно здесь ориентировался с юных лет, хотя жил в другом месте, да и друзей у него здесь не было. Это играло ему на руку, потому что полиции точно не придет в голову искать его в этом районе.

Готическая кирпичная церковь с колокольней стояла недалеко от промышленных корпусов мясокомбината. По ночам верхние этажи некоторых из этих зданий сдавались дискотекам и клубам. Он читал об этом в газетах, но сам никогда не испытывал желания сходить туда, да и средств у обычного военнослужащего с семьей для таких развлечений не было.

Прячась под капюшоном, он отыскал боковую дверь и вошел в церковь.

Знакомый старый запах — мастики и сырости. Тот же стылый воздух. Возле алтаря стоял человек и расставлял цветы в вазах. Рабен замер на пороге, стянул с головы капюшон. Он узнал эту крупную фигуру.

— Мы закрыты, — произнес Гуннар Торпе тем же сильным музыкальным голосом, который Рабен когда-то слышал каждое воскресенье — почти без исключения.

Пастырь, так они его называли. Рабен никогда не считал, что духовные лица нужны на войне. Но этот, по крайней мере, при необходимости мог пойти в бой.

— Приходите завтра, — сказал Торпе, глядя на распятие у себя над головой.

Изнутри церковь казалась еще больше, чем снаружи. Белые стены, живописные полотна, серебряные канделябры, лампы. Совсем не то, что пыльные палатки в Гильменде, где Торпе читал свои проповеди. Рабен закрыл за собой дверь.

Человек в строгом облачении священнослужителя обернулся и внимательно посмотрел на настойчивого посетителя.

— Я сказал завтра!

Фигура в неряшливой одежде приблизилась и встала в пятне неяркого света над главным нефом. Торпе застыл под расписанной статуей Христа, словно увидел труп, восставший из могилы. Рабен в свою очередь рассматривал священника. Как и прежде плотный, мускулистый, стойка воинственная, даже агрессивная; седые волосы, пожалуй, чуть длиннее, чем раньше; суровое, неумолимое, словно обвиняющее лицо — настоящий пастырь из Ветхого Завета.

— Давненько не виделись, — сказал Рабен ровным и уверенным тоном.

Священник оставался на ступенях, ведущих к алтарю, с руками, сложенными на животе, и хранил молчание.

— Мне нужна ваша помощь, пастырь. В этом ведь суть вашего служения?

Торпе жил в небольшой комнате при церкви. Душ, простая еда, кое-какая одежда. На этот раз чистая, не то что Рабен нашел в заводской подсобке.

— Йенс, у меня тут есть вино для причастия. Вполне приличное. Хочешь?

— Спасибо, нет.

По каким-то соображениям священник оставил дверь в комнату открытой. Рабен кивком указал на помещения церкви, видимые в дверной проем.

— Вам тут нравится?

— Хороший маленький приход. Люди в основном небогатые, зато веры у них больше. Меня это устраивает.