Дин Кунц - Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью

За вестибюлем лежал широкий коридор, по сторонам которого находились павильон видеоигр, парикмахерская, магазин свежей выпечки и мороженого, магазин сувениров… Каждый квадратный дюйм всех поверхностей, от пола до потолка, за исключением окон в магазинах и стеклянных дверей, покрывали пластик или винил, яркий, гладкий, чистый. В наши дни едва ли не любая стоянка для грузовиков, будь это семейное предприятие или часть сети, выглядит так, будто ее отлили целиком в какой-то машине фантастических размеров и возможностей.

Тем не менее эта конкретная стоянка не вызывала отторжения, возможно, благодаря чистоте и яркости цветов, но и еще по одной причине: большинство дальнобойщиков, мимо которых я проходил, выглядели как любимый дядюшка или приятель главного героя в том или ином фильме. Полноватые мужчины с красными лицами и рабочими руками. Почти все носили джинсы или брюки цвета хаки, футболки или поло. Некоторые тяготели к стилю Джона Уэйна больше других, но практически у всех в наряде присутствовало что-то ковбойское: стетсон вместо предпочитаемой многими бейсболки с логотипом компании — производителя трейлеров, ремень с пряжкой в форме бронзовой лошади, ковбойские сапоги вместо саперных или кроссовок. Большие животы, нависающие над ремнями, не вызывали антипатии, наоборот, казались броней против враждебного мира. Тощие или толстые, эти мужчины выглядели так, будто могут справиться с любым делом, каким бы оно ни было.

Некоторые только удостаивали меня взгляда, другие кивали, парочка улыбнулась. В большинстве своем они меня игнорировали, возможно, потому, что дурацкая кепка и солнцезащитные очки в помещении предполагали наличие у меня каких-то психических проблем.

Разумеется, после половины десятилетия экономического хаоса и разложения общества когда-то крепкая дружба дальнобойщиков пошла трещинами из-за конкуренции за маршруты и грузы, а также «благодаря» высокой цене на топливо, ухудшающемуся состоянию автострад и лавине новых законов, регулирующих их работу. Свободы на дорогах стало существенно меньше. Их дружба когда-то поддерживалась средневолновыми рациями, американскими ценностями и просто верой. В наши дни их вера — предмет насмешек, их Америка все дальше уходит в прошлое, вот им и не остается ничего другого, как только уходить в себя.

В последние годы появились женщины-дальнобойщицы: как жены водителей, ставшие напарницами, так и составляющие пару. Находились и отчаянно храбрые, которые ездили в одиночку. Как и везде, среди них встречались самые разные, но симпатичных было на удивление много. Я и представить себе не мог, что в дальнобойщицы идут такие красотки. И все, кого я видел, бродя по «Стар Траку», улыбались мне. Все до единой.

Я думал, потому что выгляжу идиотом. Но дамы продолжали улыбаться мне и после того, как я снял кепку и сдвинул солнцезащитные очки на волосы. Не знаю почему. Из носа у меня ничего не висело. Язык не нашел остатков пищи, застрявших между зубов.

В поисках нужного мне человека я обошел все общественные помещения главного здания, от часовни на наземном этаже до последнего этажа, где обнаружил прачечную-автомат, кабинет мануальщика, большую ТВ-гостиную и душевые. Они находились в длинном коридоре, каждая — за запертой дверью с номером.

У дежурной, веселой женщины в синей униформе, на груди висел бейджик с именем «ЗИЛЛА», прямо-таки Годзилла, только без первого слога [7] На английском этот слог — God, т. е. Бог. .

После того как я заплатил за помывку, Зилла выдала мне махровое полотенце, мочалку и пластиковый пакет, в котором лежали миниатюрный кусочек мыла, крошечный пузырек с шампунем и точно такой же с кондиционером. Когда она потянулась к ключу «Кабинки 7» — все ключи висели на красной дощечке у нее за спиной, — я спросил, не может ли она дать мне ключ от «Кабинки 5». Зилла сказала, что все кабинки одинаковые, но я объяснил, что «5» — моя счастливая цифра. Если она и подумала, что я ку-ку, раз прошу разрешить принять душ в кабинке со своим счастливым номером, то не подала виду.

«Кабинка 5» представляла собой обычную ванную комнату с унитазом, раковиной, зеркалом над ней и душевой за дверью из матового стекла, к которой крепилась вешалка для полотенец. Пол и стены выложили блестящей белой керамической плиткой, как и скамью рядом с душевой. Все сверкало и выглядело не просто чистым, но и продезинфицированным. По такому полу я мог безбоязненно ходить босиком. Правда, есть с него бы не стал.

Кабины тягачей оборудуют и двуспальной кроватью, и встроенным холодильником, и микроволновкой под приборным щитком. Чего в тягаче нет никогда, так это ванной комнаты. А в долгих поездках шоферы не хотят оплачивать номер в мотеле только для того, чтобы по-быстрому принять душ.

Повесив полотенце и положив мочалку на пол душевой, поставив все остальное на столешницу у раковины, я посмотрел в зеркало и решил, что только самую малость напоминаю шута с очками на волосах, а потом отвернулся, оглядывая кабинку.

Пять — не мое счастливое число. Нет у меня счастливых чисел, как нет официального дерева, или цветка, или птицы Одда Томаса. Заговорив о счастливой цифре, я даже не солгал или солгал по мелочи. Такая ложь никому не могла повредить. Я просто не мог назвать настоящую причину, по которой мне потребовалась «Кабинка 5». Такое со мной случается часто.

В «Кабинку 5» меня потянул психический магнетизм. Учитывая, что искал я маскарадного ковбоя, а кабинка пустовала, раз ключ висел на стене за спиной Зиллы, я понятия не имел, что там найду.

Если бы ковбой побывал здесь до меня, я бы обнаружил следы его психического присутствия, как служебная собака обнаруживает след сбежавшего преступника по частичкам кожи, каплям пота и так далее.

Хотя кабинка пахла дезинфицирующим средством с лимонной отдушкой и ее тщательно вымыли после последнего посетителя, я искал паранормальные улики прикосновений ковбоя к хромированным кранам раковины, сливной ручке унитаза, двери душевой. Но нет, ничто не говорило о том, что в этой кабинке ранее побывал этот странный дальнобойщик, с которым судьба свела меня на автомобильной стоянке супермаркета.

Я размышлял: то ли включить воду и прикинуться, будто принимаю душ, ради спокойствия Зиллы, сидевшей за столиком дежурного, то ли просто уйти, ничего не объясняя, когда периферийным зрением уловил движение, заставившее меня в тревоге повернуться налево. В кабинке я по-прежнему оставался один. Что-то двигалось только в зеркале, и движение это никак не могло быть отражением движений в кабинке.

Шагнув к зеркалу, я увидел, что кабинка начисто лишилась белой керамической облицовки. На меня смотрели голые бетонные стены. Несколько флуоресцентных ламп на потолке заменила одна лампа накаливания, висящая на проводе. И хотя я не чувствовал никакого ветерка, лампа лениво раскачивалась, и движущийся круг света заставлял тени скользить, словно в медленном танце.