Патриция Корнуэлл - Суть доказательств

— Вам еще жить да жить, Пи-Джей.

— Точно. — Он снова вздохнул, отвернулся и закрыл глаза.

— А где сейчас Уолт?

— В Лодердейле. Пока.

— Мне очень жаль.

— Такое случается. Что тут скажешь?

Мы помолчали. Я решила, что пора рискнуть.

— Берилл писала здесь книгу.

— Верно. Писала. Если не болталась с нами, то обязательно корпела над этой чертовой книгой.

— Книга пропала.

Пи-Джей промолчал.

— Тот якобы частный детектив, о котором вы упоминали, и некоторые другие люди весьма заинтересованы в ней. Впрочем, это вы уже знаете. Думаю, что знаете.

Он по-прежнему молчал.

— У вас нет веских причин доверять мне, но я надеюсь, что вы меня выслушаете. Мне необходимо найти рукопись. Ту рукопись, над которой работала Берилл, пока жила здесь. В Ричмонд она ее с собой из Ки-Уэста не привезла. Вы можете мне помочь?

Пи-Джей открыл наконец глаза.

— При всем уважении к вам, доктор Скарпетта, с какой стати я должен вам помогать? С какой стати должен нарушать обещание?

— Так вы обещали Берилл, что никому ничего не скажете?

— Не важно, что я обещал. И я задал вопрос первым.

Я глубоко вздохнула и подалась вперед. Под ногами лежал грязный золотисто-желтый ковер.

— У меня нет убедительной причины просить вас нарушить обещание.

— Чепуха. Не будь причины, вы бы меня не расспрашивали.

— Берилл рассказывала вам о нем?

— Вы имеете в виду того психа, который ее преследовал?

— Да.

— Рассказывала. — Он вдруг поднялся. — Не знаю, как вы, но я бы выпил пива.

— Пожалуйста. — Я решила не отказываться от предложенного угощения, даже вопреки протестам здравого смысла — голова еще кружилась после рома.

Возвратившись из кухни, он вручил мне холодную, запотевшую бутылку «Короны», в широком горлышке которой покачивался клинышек лайма. Вкус был изумительный.

Пи-Джей снова устроился в кресле.

— Стро, то есть Берилл… теперь я, наверное, могу называть ее так… Так вот, Берилл была чертовски напугана. Мне и самому, когда я все это услышал, стало не по себе. Хотя и не скажу, что это так уж меня удивило. Я предложил ей остаться здесь. Просто так, бесплатно. Понимаю, звучит странно, но для нас с Уолтом она стала вроде как сестрой. И тот гад, он все испоганил.

В его голосе прозвучала такая злость, что я даже поежилась.

— То есть?

— Ушел Уолт. Ушел, когда все это услышал. Не знаю… он изменился, Уолт. Не скажу, что только из-за ее рассказа, были и другие причины. Понимаете, проблем у нас и раньше хватало. Но тогда… он как-то сразу отдалился, перестал разговаривать. А однажды утром ушел. Просто взял и ушел.

— Когда это случилось? — спросила я. — После того, как в ресторане побывала полиция, да?

Он кивнул.

— Мне он тоже все испоганил, — тихо сказала я.

— Вам? Как это? Я понимаю, что у вас из-за него проблемы, но лично вас они же не касаются?

— Кошмар Берилл стал моим кошмаром. Я живу в нем, Пи-Джей. — Не сводя с меня глаз, он приложился к бутылке. — И я тоже убегаю, как и Берилл. По той же причине. От него.

— Черт, у меня мозги от этого пухнут. — Пи-Джей покачал головой. — В чем дело? О чем вы толкуете?

— Видели фотографию на первой странице сегодняшней «Геральд»? Снимок сгоревшей в Ричмонде полицейской машины?

— Ну да, — озадаченно произнес он. — Вроде как видел.

— Так вот, машина сгорела перед моим домом. Мы с детективом разговаривали на кухне, когда ее подожгли. И это уже не первый случай. Понимаете, он взялся за меня.

— Кто, черт возьми?

Я ответила, хотя и подозревала, что он и без того все понял.

— Тот, кто убил Берилл. Тот, кто убил потом ее наставника, Кэри Харпера. Она ведь о нем упоминала, не так ли?

— И не раз. Черт! Поверить не могу…

— Пожалуйста, Пи-Джей, помогите мне.

— Чем помочь? — Он так разволновался, что вскочил и прошелся по комнате. — Но почему этот скот преследует вас?

— Он психопат. Есть такое понятие — бредовая ревность. Мания. У него параноидная шизофрения. Он ненавидит всех, кто был так или иначе связан с Берилл. Не знаю почему. Но я должна выяснить, кто он такой. Должна его найти.

— Так я же, черт возьми, тоже не знаю, кто он такой и где прячется. А знал бы, так нашел бы сам и башку ему открутил к чертям собачьим!

— Мне нужна рукопись.

— Рукопись-то тут при чем? — вскипел он.

И тогда я все ему рассказала. О Кэри Харпере и медальоне. О телефонных звонках и волокнах. Об автобиографической книге, которую писала Берилл и в исчезновении которой обвинили меня. Я выложила ему все, и чем больше рассказывала, тем сильнее сжималась от страха моя душа. Никогда я еще не обсуждала детали дела с человеком, который не имел к нему ни малейшего отношения, не был ни следователем, ни прокурором. Дослушав меня, Пи-Джей молча вышел из комнаты, а когда вернулся, в руках у него был армейский рюкзак.

— Здесь. — Он бросил рюкзак мне на колени и негромко добавил: — Прости, Берилл, я бы никогда ее не отдал. Прости.

Откинув брезентовый клапан, я осторожно вытащила пакет примерно с тысячью страниц напечатанного текста и с нацарапанными от руки пометками. Там же лежали четыре компьютерных дискеты, перехваченные широкой резиновой лентой.

— Берилл сказала, чтобы мы, если с ней что-то случится, никому ее не отдавали. Мы обещали.

— Спасибо, Питер. Да благословит вас Бог, — сказала я и, помолчав, задала последний вопрос: — Берилл упоминала кого-нибудь, чье имя начинается с буквы «М»? — Он взял со столика пиво, но пить не стал. — Вы знаете, кто это?

— Откуда вы взяли это «М»? — спросил Пи-Джей.

— Из ее писем. Она писала их некоему «М».

— «М» означает «Мэдисон». Берилл писала самой себе.

— Мы нашли два письма. Они лежали на полу в спальне. В обоих говорилось о вас с Уолтом, а адресованы они были «М».

— Знаю.

— Знаете? Откуда?

— Я все понял, когда вы упомянули Зулу и котов. Понял, что вы читали те письма. Потому я вам и поверил.

— Получается, вы тоже их читали?

Пи-Джей кивнул.

— Оригиналов мы не нашли, только фотокопии, — прошептала я.

— Потому что она все сожгла.

— Все, но не книгу.

— Книгу — нет. Перед отъездом Берилл сказала, что не знает, куда отправится потом и что будет делать, если тот урод по-прежнему будет ее преследовать. Сказала, что позвонит и сообщит адрес, по которому нужно отправить рукопись. Если же вестей от нее не будет, мы должны оставить рукопись при себе и никому не передавать. Вестей не было. Черт возьми, она так и не позвонила. — Он отвернулся, вытер глаза, перевел дыхание. — Понимаете, книга была ее надеждой. Надеждой остаться среди живых. Она до конца верила, что все еще исправится.

— Что сожгла Берилл?

— Дневник. Ну, не совсем дневник. Письма, которые писала себе. Говорила, что это ее терапия и что она не хочет, чтобы их кто-то прочитал. Там было разное. Ее самые сокровенные мысли. Берилл сожгла его перед отъездом. Все, кроме двух писем.