Сергей Тармашев - Отель «Оюнсу»

И убийца услышал. Стихающие шаги на миг затихли, после чего вновь начали приближаться. Дверь в кухню скрипнула, открываясь, и в зловещей тишине негромко зазвучал издевательский старческий смех. Эдик почувствовал, как от нахлынувшего страха его начинает бить мелкая дрожь, и инстинктивно отодвинулся от двери вглубь раздевалки. Убийца нашел Мирошниченко! Давай, козёл, займись ею, а про меня забудь! Но маньяк не торопился резать девушку. Вместо её предсмертных воплей или криков ужаса, грузные медленные шаги зазвучали вновь, неторопливо приближаясь к его двери. Базоян, придерживая руками валяющуюся вокруг мебель, чтобы случайно не задеть за что-либо, перебрался за нагромождения шкафчиков и затаился там. Убийца подошел к двери в раздевалку и остановился. Замок тихо щелкнул, и дверная створка со скрипом отворилась, тут же упираясь в составленную Базояном распорку. Тот, кто хотел войти, толкнул дверь вновь, но та опять не поддалась. Тогда он опять засмеялся тихим зловещим смехом и зашагал прочь.

– Милый… – хриплое сипение, забулькавшее прямо над ухом, заставило Базояна подпрыгнуть от страха и неожиданности. – Ты меня… любишь… правда же…

Стоящая на коленях за спиной Эдика мертвая Ира Кулич обняла его за шею кишащими трупными червями руками, и в нос мгновенно ударил гнилостный запах разлагающейся плоти. Базоян вскрикнул, извиваясь всем телом, и вывернулся из объятий трупа, падая на пол. Он лихорадочно зашарил руками по дорогому ковровому покрытию, нащупывая оброненный нож, и вскочил, разворачиваясь к ней.

– Не подходи! – Эдик, надрывно дыша от охватившей его паники, выставил оружие перед собой. – Прирежу, на фиг! Валите от меня все с вашим дебильным стебаловом, больные идиоты! Вы знаете, кто я?! Я – Эдуард Базоян! Моему отцу половина вашей гребаной страны принадлежит! Сейчас здесь соберется вся местная полиция и ФСБ! Вас на куски порвут! Валите на фиг, пока целы!

Труп Иры неуклюже поднялся на ноги и двинулся к нему неровными шагами, словно плохая марионетка, стараясь не наступать на собственные внутренности, вываливающиеся из вспоротого живота с каждым шагом. Её руки тянулись к Базояну, обезображенное гримасой мучительной смерти лицо не выражало ничего, уставившись на него остекленевшими глазами, посиневшие губы не шевелились, и слова вырывались из перерезанного горла, брызгая ему в лицо мелкими каплями крови.

– Хочешь… меня… любимый… – сипло и монотонно пробулькал труп, дергано надвигаясь на Эдика. – Я… станцую тебе… танец… живота… – Внезапно она резким движением схватила его обеими руками за голову и потянула к себе, хрипя: – Поцелуй… меня…

Базоян ударил её кулаком в лицо и дернулся, стремясь освободиться, но вырваться ему не удавалось. Хватка оказалась стальной, будто тиски, и её холодные пальцы сдавили голову настолько сильно, что виски заломило от острой боли. С разлагающихся рук изуродованного покойника хлынули трупные черви, расползаясь по лицу Эдика, он дико заорал и начал истерично бить её ножом, осыпая множеством ударов. Лезвие вонзалось в гнилую плоть мертвой Кулич, оставляя после себя глубокие порезы, сочащиеся вонючей гнойной жижей, но мертвая подруга продолжала сжимать его голову. Животный ужас захлестнул Базояна, выбивая из сознания всё, кроме жажды жить, и он стал бить ножом по обхватившим голову пальцам, нанося себе порезы. Несколько пальцев трупа удалось отсечь, и Эдик вырвался из гнилостной хватки. Он с размаху вонзил нож Ире в шею, но вырвать оружие обратно не смог, лезвие намертво засело в трупе.

– Мы… будем… вместе… – Вспоротое горло мертвеца забулькало кровавыми пузырями, её рука безвольным движением схватилась за рукоять ножа и выдрала его из тела с громким хрустом. Нож отлетел в темноту, и труп Иры надсадным хрипом пропел: – Вместе… и навсегда…

Эдик безумно взвыл и бросился к первой попавшейся двери, заваленной шкафчиками. Он принялся раскидывать баррикаду, панически оглядываясь на медленно приближающийся труп Кулич. Ему удалось приоткрыть заваленную дверь на пару десятков сантиметров, когда мертвая подруга схватила его за локоть. Базоян отчаянно забился, пытаясь вырваться и пролезть в узкую дверную щель, но труп неторопливо и неумолимо оттаскивал его от единственного пути к спасению. Горнолыжная куртка затрещала под впивающимися ногтями, корявыми от засохшей крови, и Эдик судорожно дернул собачку молнии. Та отломилась от механизма, выскальзывая из пальцев, и он, обдирая руки, нечеловеческим усилием разодрал молнию, выпадая из куртки. Вскочив на ноги, Базоян метнулся к двери и вбил своё тело в узкое пространство выхода. Он вывалился из раздевалки, спотыкаясь обо что-то невидимое в ночной тьме, и полетел в снег.

Холодная снежная подушка отрезвила захваченное первобытным ужасом сознание. Он на улице! Необходимо бежать от этих дверей, быстрее! Нужно спрятаться в коттеджах, там его не найдут! Эдик, увязая в снегу, устремился к ближайшему зданию, затравленно озираясь. Он хватал пригоршни снега, пытаясь на бегу стереть с лица копошащихся в порезах червей, и вскоре это ему удалось. Задыхающийся Базоян ввалился в коттедж и бросился к лестнице на второй этаж. Нет! Туда нельзя, его могут найти по следам! Он побежал по коридору первого этажа, чувствуя, как ноги становятся ватными от изнеможения, и вломился в один из номеров. Эдик запер за собой дверь и навалился на неё всем телом, судорожно дыша. Его будут искать! Его следы ведут в этот коттедж! Отдышавшись, Базоян подбежал к окну и принялся возиться с ручками, распахивая рамы. Он вылез на улицу и постарался закрыть за собой окно как можно плотнее, потом упал в снег, панически оглядываясь вокруг. Спустя несколько секунд страх взял верх над аккуратностью, и Эдик рванулся к следующему зданию, теряя последние силы в борьбе с доходящим до пояса снежным покровом. До крыльца он добрался, едва шевеля ногами. Базоян вполз в фойе, забился за чучело медведя и рухнул, хватая ртом воздух.

Через какое-то время ему стало легче, и он прислушался к происходящему. Кругом стояла мертвая тишина. Пора перебраться куда-нибудь, где он сможет дождаться утра. Прятаться в номерах бессмысленно, там будут искать в первую очередь. Нужно укрыться в технических помещениях. Здесь должна быть бойлерная или котельная, хоть что-нибудь! Там, за оборудованием, не найдут. Эдик собрался вылезть из-за чучела, как вдруг в нос ударил запах разлагающейся плоти и в темноте раздалось тихое шарканье безвольно волочащихся по ковровому покрытию ног. Базоян сжался в комок, вдавливая себя в пол, и перестал дышать. Кажется, шаги доносятся со второго этажа, там, в коридоре, точно кто-то есть! Он тихо попятился к входной двери и тут же услышал хруст снега, приближающийся снаружи. Они пришли за ним!!! Эдик, не поднимаясь на ноги, чтобы быть менее заметным в темноте, на четвереньках пополз из фойе в коридор. Едва он покинул помещение, входные двери со скрипом распахнулись, и Базоян явственно услышал сиплое старческое дыхание. Он встал на ноги, стараясь во что бы то ни стало не издавать ни звука, и начал красться по коридору, прижимаясь к стене и вглядываясь в двери номеров. Где же служебные помещения?! Они должны быть, хотя бы одно! Паркет в фойе заскрипел под грузными шагами, и Эдик заметался, охваченный нарастающим ужасом. Убийца был уже у самого поворота в коридор, когда взгляд Базояна уперся в дверную табличку, надпись на которой разрешала вход в помещение только обслуживающему персоналу отеля. Эдик вцепился в ручку, панически боясь почувствовать, что вход заперт, но дверь поддалась, и он метнулся внутрь.